Атмосфера в офисе изменилась, я это чувствую, еще не дойдя до своего стола. Они слегка взвинчены, как щенки, спущенные с поводка. Точно стая, причем стая, к которой я больше не принадлежу. Стейси косит глаза в мою сторону, а с ней Тоби, шумок с моим появлением стихает.

– Что? – спрашиваю я. – Я что-то пропустила? Эмили, я выпью кофе, если ты приготовишь. Спасибо.

На всех лицах яркие улыбки. Я кидаю сумочку под стол. Неустрашимая Мэрилин. Встречает неприятности с открытым забралом.

– Это про Лизу, или Шарлотту, или как ее там? – говорит Джулия, после того как они все обменялись понимающими взглядами.

Я ощетиниваюсь. Что еще?

– Ну?

Она с хозяйским видом садится на край моего стола.

– Мы все вчера вечером ходили в бар, и Пенни сказала…

– Пенни? – спрашиваю я, прежде чем успеваю ухватить себя за язык.

– Мы решили, ей нужно отдохнуть от всего. – Она говорит «мы», но имеет в виду «я». В конечном счете она любимица учительницы.

– Очень мило с вашей стороны.

Я говорю в том же тоне, что и она, любезность и легкость, хотя сердце у меня колотится. Они все ходили в паб без меня. Хуже того, мне Пенни сказала «нет», а им – «да». Да, конечно, она просто могла передумать, но мне это не кажется правдоподобным. Ей теперь со мной не по себе. Я слишком близка…

– Так вот, Пенни сказала, что у нее из кассовой коробки пропадали деньги. Она считает, что их брала Лиза.

– Неужели?

Я представляю себе эту сцену: Джулия покупает вино, Пенни слишком быстро пьет, ей нужно расслабиться, а потом открывает свой большой рот.

– Ты не знала про деньги?

Ловко. Она знает, что я знаю.

– Да-да, про деньги я знаю. – Это мой предупредительный выстрел в ее сторону, в голосе обвинительная нотка, и, может, это мое воображение, но я вижу какую-то вспышку в ее глазах. «Осторожно, – говорю я себе. – Насколько тебе это важно на самом деле?» – Пенни мне сказала.

– Ты никогда не видела, чтобы Лиза делала что-нибудь подозрительное?

Они теперь все слушают. Головы повернуты в мою сторону. Что еще они вчера обсуждали? Наверняка меня, но в каком качестве? К какому выводу пришли? По какому пути провела их Джулия, эта маленькая, пронырливая, нечистая на руку сука? Я потрясена агрессивностью моей мысли и теперь верю словам Лизы. Джулия волчица в нашем офисном стаде овец.

– Нет. Если бы видела, то сказала бы.

– Конечно сказала бы. – Она улыбается, всплески кроваво-красной помады на ее губах подчеркивают идеальную белизну зубов. Явно выбеленных. Еще один трюк, чтобы казаться моложе. Лиза и тут была права.

Жалюзи на стенах кабинета Пенни опущены, и я прикидываю: то ли она прячется от них, то ли от меня, то ли от всех нас. Может, у нее похмелье. Как бы то ни было, я не могу поверить, что она готова возложить вину на Лизу. Я хочу ворваться к ней и сказать: «Она детоубийца, а не какой-то мелкий воришка!»

– Думаю, мы очень скоро будем знать, возникали ли у нее проблемы с деньгами, – мурлычет Джулия. – Все это появится в новостях.

У меня спазм в желудке. А что, если они узнают о том, что Ричард затащил меня в финансовую дыру и мы живем на кредитки? Тогда я стану подозреваемой номер один?

– Или, может, она делала это, потому что могла? – говорю я.

Улыбка Джулии победно кривится, она все понимает. Пытаюсь пробраться назад, соглашаясь с ними. Как они прореагируют, если я сделаю то, что хочет Ричард, и продам им свою историю? На этом моя карьера закончится. Примет ли меня кто-нибудь другой? Женщина сорока лет при такой рабочей атмосфере; женщина, которая за деньги готова выложить все?

– Мэрилин Хасси?

Я сначала слышу свое имя и только потом замечаю мужчину и женщину в нескольких футах от моего стола. В офисе наступает тишина, все – сплошное внимание, наблюдают.

– Слушаю. – Внутри я немного обмираю, но сохраняю выдержку. Что еще?

– Секретарь внизу сказал нам, что мы сможем найти вас здесь. Не могли бы мы поговорить?

Женщина показывает значок и представляется как сержант уголовной полиции Брей, но при их темных костюмах и удобной обуви вкупе с хмурым, серьезным выражением в значке не было нужды. Они из полиции – тут двух мнений и быть не может.

– Конечно, – говорю я. – Пройдемте в переговорную. – Я не даю себе труда спросить, зачем я им понадобилась. Лиза. Что еще может быть? Лиза, Лиза, Лиза… Я так устала от Лизы.

Речь идет не о Лизе. По крайней мере, не напрямую о ней. Речь идет об Аве, а к этому я совершенно не готова. Они задают вопросы: «Видели ли вы ее после того, как оказалась рассекречена личность ее матери? Не контактировали ли вы с ней вчера вечером или сегодня?» – и тревожные колокольчики звучат в моей голове, а они не сообщают ничего, что могло бы меня успокоить, и тут я говорю, что они лучше меня должны знать, где Ава. Она ведь с Лизой?

Их вежливые улыбки, их бесстрастные глаза встречаются с моими – озабоченными. Я спрашиваю, не убежала ли она; они не отвечают, а задают встречные вопросы: «Есть ли еще какие-нибудь взрослые, кроме тех, что в ее школе, с которыми она могла быть близка? С кем бы она могла еще выйти на связь?» Я тщетно роюсь в памяти, но единственное, что мне приходит на ум, – это ее плавательный клуб. Может быть, тренер? У Лизы не было среди взрослых близких друзей, кроме меня, а поэтому по умолчанию – Ричард. Но Ава его толком и не знает, только «здрасьте – до свиданья».

Они благодарят меня, хотя я им ничего и не сказала, и только когда они собираются уходить, я вспоминаю одну вещь об Аве, которую не знает, вероятно, больше никто. То, о чем я раздумывала в тот вечер: говорить Лизе или нет.

– Если она пропала, – начинаю я, надеясь на какую-нибудь их реакцию, может, хоть на какую-то кроху информации, – может быть, вам стоит обратиться в местные гинекологические клиники. Я у них в доме в мусорном ведре в туалете видела обертку. Самый краешек, но это обертка теста на беременность. Я в этом не сомневаюсь. – Уж мне ли не знать? Сколько я таких тестов себе делала. – Думаю, Ава может быть беременна.

Они снова благодарят меня – на этот раз искреннее, их приход больше не бесплодная трата времени, – а сержант Брей дает мне свою визитку. Неудачная фамилия, думаю я, глядя ей вслед: неуклюжая поступь в тяжелых туфлях – в ее походке нет изящества. Она похожа на ослицу[14].

Подленькая мысль, и я понимаю, какой сукой делает меня это невыносимое напряжение. Будь Лиза здесь, мы бы, вероятно, посмеялись над этим, но, когда я одна, мысль кажется злой и подлой. Но если бы Лиза была здесь, ничего этого и не происходило бы.

Ава убежала. Эта мысль догоняет меня, когда я возвращаюсь в офис под любопытствующие голодные взгляды стаи. Мое беспокойство завязывается узлами. Маленькая Ава где-то в жестоком мире, обозленная и одна. Надеюсь, что она не одна. Надеюсь, что кто-нибудь из ее друзей знает, где она и под давлением полиции расколется. Ей шестнадцать, успокаиваю я себя. Она не глупа. Она будет где-нибудь в безопасности. Пустая мысль. В мире полно умных и обозленных шестнадцатилетних девиц, которые убегают из дома и в конечном счете оказываются на улице, если с ними не случается чего похуже. Кого-то вылавливают из рек. Кто-то пропадает без следа. Ава упрямая, всегда была такой. Она не вернется, как бы плохо ей ни было.

Может быть, она в одной из клиник. Может, после аборта появится. Я никогда не думала, что буду радоваться, если Ава залетит, но сейчас это эмоциональный якорь. Она легла куда-то сделать аборт. Полиция ее найдет.

Я отправляюсь прямо на кухню приготовить себе кофе – тот, что приготовила Эмили, давно остыл у меня на столе, – и ко мне присоединяется Стейси, словно игривый котенок, спрашивает, чего они хотели. Ей, по крайней мере, хватает приличия казаться смущенной, и я спрашиваю себя: кто ее послал сюда – Джулия или Тоби? Или оба?

«Пошла ты, Лиза, сама знаешь куда! – в миллионный раз, думаю я. – Да пошла ты за все это в самую глубокую задницу!»