Когда накатившая после исцеления бодрость начала вновь становиться привычным состоянием для тела, у Насти снова разболелось сердце. Здесь, среди своих, она не могла себе позволить казаться несчастной, ведь здесь всем было не всё равно, и каждый дремирский прохожий на улице бы искренне предлагал ей свою помощь. Настя считала, что помочь ей всё равно никто не может, и начала скрывать своё разбитое сердце за жизнерадостной улыбкой.

Когда она поверила в свою улыбку, то долго сидела перед зеркалом и пыталась сделать свои глаза менее пустыми. С этим было сложнее, но Настя придумала хитрость: она подолгу смотрела на что-то красивое и вызывающее теплые чувства, запоминала это и вызываемые этим ощущения, а потом пыталась мысленно воспроизвести, когда надо было посмотреть кому-то в глаза.

С Братиславом это было просто — он ей нравился. С целителем — невозможно — он её видел насквозь, но списывал её пустоту на следствие поломки Сосуда.

«Всё же здесь просто притворяться, — думала Настя, идя на следующий день на встречу с Брастиславом. — Здесь я — путешественница из далёкого края, и никто меня не знает, а дома так не выйдет — там меня знают все и быстро раскусят. Но домой так хочется…»

— Здравствуй, — жизнерадостно поздоровалась она, найдя Братислава у ворот, облаченного в кожаные доспехи наездников на грифонах и заметно уставшего.

— Здравствуй, — радостно улыбнулся он в ответ. — Я узнал. Я могу тебя завтра отвезти в Яренку на грифоне, если ты согласна. Дорога должна занять около четырёх дней, если мы будет лететь быстро, но не спешить. Можно и быстрее. Что скажешь?

— Ух ты! На грифоне! — неподдельно удивилась девушка и просияла, вспоминая, что это была её давняя мечта — полетать над Дремиром на грифоне. — С превеликой радостью! Когда вылетаем?

— Можно завтра, через час после рассвета, — задумчиво ответил Братислав. — Извини, раньше не выйдет.

— Договорились! — улыбнулась девушка, и еле удержалась, чтобы не взять его за руки. — Благодарю тебя от всей Души!

На последнем слове она резко вспомнила, что у неё больше нет Души, и еле смогла удержать улыбку на лице. Она быстро отвела глаза в сторону, будто засмущалась, и тихо добавила:

— Завтра мы тоже здесь встречаемся?

— Давай здесь, — согласился Братислав немного погрустневшим голосом, и Настя поняла, что её, наверное, раскусили.

Она посмотрела вновь на него, но он уже улыбался без тени печали на лице.

— Тогда до завтра, — искренне улыбнулась она, вспоминая, что Братислав ей нравится, а потом вскрикнула: — Ой! А мне надо что-то приготовить для путешествия?

— Нет, я всё подготовлю. Еда, вода и снаряжение для ночлега на мне.

— Ты меня этим очень выручишь, — призналась Настя, понимая, что у неё с собой нет даже плаща или пледа на ночёвки, не говоря уже обо всём остальном.

— Без проблем. Тогда я жду тебя завтра здесь, — ответил Братислав, и они попрощались.

Мечта — штука переменчивая, то она ярко пылает в груди, освещая твой путь к ней, то тухнет и исчезает навсегда, напоследок намекая, что на всё было своё время. Так было и сегодня: Настя пристегивала себя к седлу грифона, но не ощущала ни азарта, ни приятного трепета в груди. Вчерашнее воодушевление за ночь растворилось без следа. Сегодня она улыбнулась лишь раз, поздоровавшись с Брастиславом, а потом просто сохраняла спокойное лицо. Лицемерить и натягивать слишком уж фальшивую улыбающуюся маску ей не хотелось — это было бы неуважением к человеку, который так много для неё сделал. Она видела, что Братислав на неё поглядывает с лёгкой тревогой во взгляде, но он ничего не спрашивал, и Настя ему была за это благодарна ещё больше.

Она надела маску и, дождавшись, когда они начнут взлетать, закрыла глаза. Земля ушла из-под ног, и её закружило. Она потеряла опору под ногами, но глаза так и не открыла, лишь сильнее прижалась спиной к низкой спинке седла.

Грифон летел плавно, лишь иногда проваливаясь в воздушные ямы — Настя проваливалась в бездонную тёмную пропасть. В такие мгновения она ненадолго приоткрывала глаза, видела под собой бесконечный зелёный лес, немного успокаивалась и закрывала глаза снова.

Они делали четыре привала в день. На дневных привалах Братислав или спал, или улетал кормить грифона. Настя лежала и смотрела на колышущиеся островки голубого неба сквозь тёмно-зелёные кроны деревьев. Бездумно смотрела, будто пытаясь небом заполнить пустоту внутри.

По вечерам Братислав раскладывал лагерь, разжигал костёр и готовил еду им на двоих. По утрам они доедали ужин, наездник собирал лагерь, и они отправлялись дальше в путь. Настя ему не помогала. В какой-то прошлой жизни она бы себе никогда бы этого не позволила — быть безучастной ко всему, но сейчас её даже совесть не мучила.

Незаметно закончился предпоследний день пути. Наступила ночь. Завтра они приземлятся в Яренке, а сейчас…

Мерно потрескивали дрова в костре. Настя сидела, укутавшись в плотный шерстяной плащ, рядом с костром и держала кружку ещё теплого чая в руках.

В лесу было тихо. Уже спали светлячки. Ей всё не спалось.

Настя сидела и смотрела на пламя пустыми глазами, пытаясь поймать в них блики огня и запечатлеть их навечно. Вдруг она почувствовала на себе пристальный взгляд и подняла глаза с запечатленным в них огнем на Братислава.

— Могу ли я украсть твое сердце? — грустно спросил он.

— Оно разбито, — грустно ответила Настя.

— Я знаю. Я починю.

— Как ты узнал? — слегка удивилась девушка.

— Когда есть к кому бежать, не просят помощи у первого встречного.

— Ты прав, — она уставилась в чашку.

— Позволь мне починить, — с надеждой в голосе спросил Братислав.

— Есть то, что починить нельзя, — с болью в голосе ответила Настя. — Лучше найти себе другую невесту. Це́лую.

— Мне лишить его жизни? — в голосе Братислава слышалось ледяное спокойствие.

— Не надо, — бесцветно ответила Настя. — Это моя вина.

— Ясно. Чужак, — в голосе Братислава слышалась горечь утраты.

— Я думала — свой. Просто заблудился.

— Мы не блуждаем в темноте, — в голос Братислава вернулась твёрдость. — Подумай до завтра.

— Хорошо.

«Хорошо было бы, если бы было о чём тут думать. Зачем ломать ещё одну жизнь? Не о чем тут думать…»

Настя немного отодвинулась от костра, надела капюшон и улеглась на траву, продолжая смотреть на пламя в глубине углей, будто пытаясь его поймать для себя и спрятать в груди.

Так она и не заметила, как уснула. В эту ночь ей приснилось, что рядом с ней на траве сидела красивая девушка с белыми волосам и нежно гладила её по голове, что-то приговаривая. Настя всё не могла уловить, что ей говорят, слова будто разбегались в разные стороны, когда она начинала прислушиваться.

Проснувшись, она почувствовала, что у неё на сердце стало немного спокойнее.

— Братик, можно я тебя обниму? — спросила Настя, когда они были готовы отправиться в последний перелёт до Яренки.

— На прощание? — в голосе Братислава чувствовалась печаль.

— Да, — твёрдо сказала Настя.

Братислав обнял Настю.

— Ты хороший, — с добротой и заботой в голосе сказала Настя, обняв его в ответ и прижавшись к его груди. — Я верю, ты найдешь свою настоящую половинку.

— Хорошо.

Они ещё долго стояли, обнявшись…

Они ещё несколько часов летели на грифоне до Яренки.

Братислав посадил грифона на центральной площади, помог Насте спуститься и, сдержанно попрощавшись, улетел.

Настя «включила» огонь в глазах и пошла домой как ни в чём не бывало, провожаемая удивлёнными взглядами наблюдавших её прибытие сородичей.

Братисла́в из Рода Дэльве́на

Песня Души: Neuromonach Feofan — Так и знай

https://youtu.be/wJ8BPANzvGk?si=5hpsfwRVQhAAl93H