Смерть разочарованно вздохнула:
— Никто и никогда ничего не слышал о шестом клинке. Известно только одно — он существует и своей силой значительно превосходит все остальные… Собери все клинки вместе и ты сможешь избавить мир от власти демиургов.
— И еще моя Пелена! — торопливо добавила Дарующая жизнь. — Не забудь о ней! Ведь я ее потеряла!
— А вот нечего было исподнее где попало разбрасывать! — криво ухмыльнулась я. — Глядишь, и проблем бы не возникло лишних.
Аола смутилась:
— Ну, кто же мог заранее знать, как оно все обернется! Если Пелену найдет Ледяной бог, то он обретет невиданную мощь. А если ее найдешь ты, то…
— То что? — я жадно подалась вперед.
— Видишь ли, дорогая девочка, — Смерть мягко взяла меня за руку, — Пелена способна выполнить одно желание любого человека, вернув ему красоту, молодость или излечить его от тяжелой болезни…
— Только одно? — уточнила я.
— Одно, — жестко подтвердила Смерть. — Единственное, заветное. Твоя внешность…вобщем, если ты первая найдешь Пелену, то ты сможешь стать красавицей и, безусловно, легко пленишь желанного тебе мужчину!
Я прикусила губу, сдерживая перехлестывающие через край эмоции. Завидное предложение! Мне выпал шанс, реальный, пусть и труднодостижимый, но шанс!
— Значит, Пелена и красота взамен свержения Ледяного бога? — словно торгуясь, нахально переспросила я.
Сестры закивали еще выразительнее:
— Все взаимосвязано!
— А как я проникну в Геферт? — начала я.
Но Смерть неожиданно приложила палец к губам, призывая меня к молчанию. Аола расширила глаза:
— Слышишь? — спросила она у сестры.
— Вот это да! — восхитилась Смерть. — Какое невероятное совпадение! Два, соединенных родственными узами разума одновременно проводят ритуал медитации янт. Невероятно! Это нужно использовать!
— Что случилось? — едва успела спросить я, как Смерть и Аола неожиданно совместно дунули на меня, будто на невесомую пушинку, и я внезапно ощутила, что вновь превращаюсь в искру, срываюсь с места и повторно проваливаюсь в темный, глубокий колодец.
Глава 9
Ускоренная могучим пинком судьбы, на этот раз действовавшей через божественных сестер, я птичкой пролетела через длинный туннель, довольно болезненно прорвала какой-то незримый барьер, ощутила себя в физическом теле и открыла глаза. Ничего себе! Куда пропали каменные стены пещеры? Меня окружали грубые перегородки из красного кирпича, заканчивающие невысоким, аккуратно оштукатуренным потолком. Я перевела взгляд на свои руки, ставшие непривычно худыми и белокожими, и в состоянии близком к шоку подергала себя за прядь длинных, пепельно-серых волос. Пресветлые боги, это же не мое тело!
— Кто я? — губы повиновались плохо, да и голоса своего, ставшего более тонким и серебристым, я определенно не узнавала.
— Как это кто? — надо мной склонился мужчина чрезвычайно неприятной наружности, мертвенно-бледный, красноглазый, щеривший в пренебрежительной ухмылке мелкие, острые зубы, более подошедшие бы какому-нибудь грызуну. — Ты что, не знаешь, как тебя зовут?
Я отрицательно помотала головой, теряясь в догадках.
— Вот видите, госпожа, — отвратительный альбинос почтительно поклонился черноволосой женщине, стоявшей напротив меня, — этого я и опасался! Под воздействием ритуала янт, болезнь моей слабоумной сестры Альзиры начала быстро прогрессировать!
Я внимательно вгляделась в черноволосую, и чуть не заорала от ужаса и неожиданности. Промолчать стоило огромного усилия, ведь я мгновенно узнала демоницу Ринецею, с которой не так давно уже имела короткую и немногословную, но весьма бурную встречу в храме Нарроны. Женщина разочарованно прищелкнула языком:
— Видно не зря я всегда имела невысокое мнение об эльфийках, а о глупышке Альзире — тем паче!
Вот тут-то мое изумление и достигло своего наивысшего предела. Альзира, они сказали — Альзира? Но ведь это имя носила моя мать! Я что, каким-то удивительным образом переместилась в тело своей матери? Я выпучила глаза, стараясь подавить рвущиеся с языка вопросы и боясь случайно выдать себя каким-нибудь неосторожным словом. Хотя нет, еще сильнее, чем за саму себя, я опасалась за судьбу своей несчастной матери, по воле рока отданной во власть безжалостной врагини. Сострадание захлестывало меня. И я, увы, не удержалась:
— Мамочка, — жалостливо выдохнула я, — милая мамочка, что же они с тобой сотворили!
— Что это? — пронзительно взвизгнула Ринецея, бросаясь ко мне и сжимая мои слабые плечи своими хищными пальцами, оканчивающимися длинными острыми когтями. — Кто ты?
Наши взоры встретились. Демоница побледнела:
— Это не полоумная Альзира, — медленно, угрожающе протянула она. — Трудно поверить, что это могло произойти на самом деле, но похоже — перед нами сама Сумасшедшая принцесса собственной персоной!
— Демоны Тьмы! — не поверил альбинос.
— Да это я! — я уже не видела причин отрицать очевидное. — И боги на моей стороне!
— Боги? — иронично усмехнулась демоница. — Да что они могут сделать против меня?
— Остановить Детей холода. — Многозначительно подсказала я.
— Не верю, — небрежно отмахнулась Ринецея. — Я ожидала изречения пророчества, способного хоть немного раскрыть неопределенное будущее, а вместо этого — боги подкинули мне тебя. И какой от тебя прок, сумасшедшая девчонка?
«А правда, зачем все это?» — мелькнуло у меня в мыслях. И словно в ответ на мое недоумение, горячая, скрючивающая конечности судорога, пронзила тело, огненной струей поднимаясь откуда-то из глубины души. Меня затрясло в конвульсиях, на губах выступила пена и слова, чужие и непонятные, властно зазвучали под сводами скромной комнатушки:
Растает Тьмы холодный лед,
Напьется пламени Игла,
Власть узурпатора падет,
И вместе с ней да сгинет мгла
Покуда в мире храбрость есть,
Покуда есть живая кровь,
Все победит святая честь,
А вместе с ней придет любовь
Средь двадцати ее найди,
Негоже деве быть одной,
Ей поцелуй свой подари,
И назови тотчас женой
Уже идет нежданный дар,
Что в беззаконии зачат,
Потушит власти он пожар,
Уста злодея замолчат
Он мог бы миром завладеть,
Но предпочел — ее любить,
И эти чувства даже смерть
Уже не в силах победить…
— А-а-а, — дико заорала Ринецея, хватаясь за голову, — это пророчество, она пророчествует! Остановите ее, убейте, пока не поздно…
Аберон выхватил из-за пояса острый кинжал и замахнулся на новоявленную сивиллу…
Эта бурная реакция внезапно оборвала неуправляемый поток моих слов. Недосказанные откровения, имевшие форму довольно мутных по смыслу и плохих по качеству стихов, бурлили у меня в груди, перерождаясь в сгусток убийственного пламени.
— Убирайся обратно в свою нору, в которую ты превратила Обитель затерянных душ! — гневно потребовала я, буквально прожигая ненавистную демоницу взглядом потемневших, наполненных ненавистью глаз, испускающих лучи непонятной энергии.
Ринецея зарычала как голодный зверь:
— Самонадеянная девчонка! Уже не в первый раз ты встаешь на моем пути и портишь все тщательно продуманные планы. Но клянусь, я отомщу, я обязательно отыграюсь если не на тебе самой, то на тех — кто тебе дорог. Ты у меня еще кровавыми слезами умоешься…
— Ну, — иронично усмехнулась я, — пока ты не очень то в этом преуспела!
