— Грохнуло, сверкнуло, а мы стоим с глазами, как блюдца! — продолжил Федор. — Я на Диму — у него волосы дыбом, рот открыт. Я на Сюзи, а она белее побелки. А у самого благо, что штаны сухие. Мы-то его не видели, он с черного хода вышел к нам. Ей богу, хотел бы по-малому — обмочился с испугу!

Дмитрий захрюкал, Кэт улыбнулась, а Сьюзи от смущения закрыла лицо руками.

— Ну, мы и рванули, — развел руками Федя. — Я Сьюзи в охапку и кричу Диме — ходу отсюда! Дом огибаем, несемся на всех порах, я еще подумать успел — лишь бы Димка уйти успел. А он…

Тут Федор повернулся к младшему и упер руки в бока.

— Он уже через забор перелезает! Мы на всех порах, а он тут как тут, — тетушка Мария тихо рассмеялась и покачала головой, глядя на младшего. Федор же, играя на публику, продолжил: — А я еще подбегаю и думаю, чего он через забор полез? Мы туда лезли, думали, тут никого, а если есть сторож, то калитка открыта. Так? Так! Вот мы и выбежали через калитку, как раз он с забора спрыгнул. Стоим, как бараны, на друг друга смотрим. А тут…

Дима прикрыл лицо ладонями, уперся им в стол и тихо задергался.

— А тут этот старикан еще раз как шандарахнет! Кто ему артефакт доверил — ума не приложу, но страшно ведь! — продолжил Федор. — Тут-то мы и дали такого стрекача, что ветер в ушах свистел. Причем кто, вы думаете, вперед ушуршал?

Тетушка, прикрывая рот, чтобы не выдать смеха, кивнула племяннику.

За экспрессивным и эмоциональным рассказом никто не заметил, как входная дверь открылась, и на пороге показался подвыпивший Евгений. Он едва слышно вздохнул и, пошатываясь, прошел в зале к столбу. Оперевшись на него плечом, он хмуро уставился на сидевших за столом.

— Я? — удивленно спросил Федор и тут же выпятил грудь. — Нет, я, конечно, старше и ноги у меня подлиннее, но…

Тут он указал на Сьюзи.

— Победитель гонки с вредным стариком, которому какой-то умник доверил артефакт — она!

— Я испугалась, — смущенно произнесла девушка.

— А мы за булочками на рынок просто бежали, ага, — кивнул Горт. — Мы как драпанули, так она от нас, наверно, на квартал ушуршала! А главное бежим, а я думаю: как он нас догонять будет? Если мы сейчас на месте встанем, он пока до нас дойдет — со старости умрет, ей богу!

Теперь уже и Катя откровенно посмеивалась.

— Я уже тогда притормозил нашу стрелу пущенную. Бежать смысла не было, мы хоть дух перевели, — вздохнул Федор и развел руки.

— Веселитесь, — вмешался Евгений. — Ну-ну.

Тетушка, глянув на него, переменилась в лице, тяжело вздохнула и произнесла:

— Какая-то неофициальная встреча у тебя получилась. Опять.

— Зайцев потащил в ресторан, — пожал плечами парень. — Допытывался на счет Никодима. Хочет с ним напрямую работать, без меня. Идиот. Думает, когда я ему говорю: «Он со мной только работает», — я ему лапшу на уши вешаю.

Тут Евгений покосился на стоявшего посреди кухни гостинной Федора

— В отличие от некоторых нахлебников, даже в ресторане мне приходится работать.

— Угу, а шатаешься ты, потому что устал сильно, — встряла Сьюзи.

— Я делаю все для нашей семьи! — огрызнулся Евгений. — Дом, ваша учеба, все наше состояние делаю я! Вот этими руками, постоянно ведя дела с торговой гильдией. А там не простые купцы с рынка. Там и голову откусить могут.

— Пока они кусают только твою печень, — заметила Кэт. — И чего ты к Федору пристал?

— Да, он же денег у тебя не просит, — кивнул Дмитрий и с осуждением глянул на брата.

— Еще бы он у меня денег просил, — хмыкнул старший. — Он сбежал из дома. Против воли отца не стал учеником ремесленника. А я с его отцом работаю. Он главный источник нашей с вами обеспеченной жизни.

— Я тебе сказала, что с Никодимом я сама поговорю, — недовольно заявила тетушка.

— Я ему в письме уже все написал, — хмыкнул Евгений.

Тетушка поднялась и уперла руки в бока.

— Женя, тебе не кажется, что ты на себя много берешь? Это не твое дело. Оно не касается твоего бизнеса. Это дело семьи, и не тебе одному решать как…

— Никодим — главный мой поставщик! — оборвал ее Евгений. — С главными поставщиками так себя не ведут! Хочешь, чтобы я за его спиной интриги с его сыном разводил? Так дела не делаются! Существует торговый этикет и…

— Мы — семья! — теперь уже тетушка оборвала его стальным тоном. — А семья — это мы! Не ТЫ и твое дело, а мы! И решать, что и кому говорить должны МЫ, а не твои правила ведения дел! Понял?

Евгений усмехнулся, потер пьяное лицо ладонью и произнес, указав на Федора:

— Если мы семья, почему этот здоровый лоб не работает, а? Пусть идет работу себе ищет.

— Ему справку надо сделать для поступления, что сила есть, — подал голос Дмитрий и глянул на Федора. — Так?

— Так пусть идет и делает эту черту справку, — отпрянув от столба, произнес старший сын тетушки и направился к лестнице, на ходу бросив: — Пригрели нахлебника…

— Я не нахлебник! — крикнул в спину удаляющемуся Евгению Горт.

Мария тяжело вздохнула, поправила ночнушку и откинула одеяло. Она хотела было улечься в кровать, но храп спящего Евгения за стенкой снова напомнил о вечерней ссоре.

— Если так дальше пойдет, то он со своим делом один останется, — проворчала она, подхватив подушку и пару раз ее встряхнув, она продолжила: — На лавке женится, обнимать свои договоры будет ночью, а не жену.

В этот момент в дверь постучали.

Тетушка Мария обернулась и удивленно взглянула на Федора, что заглянул в ее комнату.

— Я это… — начал было он, но женщина его перебила.

— Прости за то, что наговорил Женя. Он не плохой человек, но… когда выпьет — его несет. Не понимает, где остановиться. По сути то, что он написал Никодиму, не имеет значения. У твоего отца много знакомых, и я думаю, что он уже знает, где ты проживаешь. Просто…

— Не, я не за то, — буркнул Федор, уперев взгляд в пол. Парень залез за пазуху и достал оттуда небольшой сверток из видавшего лучшие времена платка. Развернув его, он протянул его тетушке. — Вот…

Та взяла платок и удивленно взглянула на золотую брошь с камнями.

— Материно наследство, — пояснил парень. — Думал, в станице продать, чтобы билет купить, но меня за вора приняли. Чуть не ограбили потом… А тут… В общем, я подумал, что… В уплату за постой.

Тетушка грустно улыбнулась и произнесла:

— Мы ведь все семья, Федь.

— Я не нахлебник, — буркнул Федор. — Не вор и не нахлебник. Это в счет уплаты за…

Женщина не дала договорить. Она свернула платок обратно и сунула в руки Горта.

— Федь, это брошь жены моего брата. А ты сын моего брата. Какая плата? — она подалась вперед и прижала парня к груди. — Ну, ты ведь не дурачок какой. Ничего не надо и… сохрани эту брошь. Сохрани для той, что встанет с тобой рядом. Той, которая будет рожать тебе детей. Ладно?

Федор вздохнул и с хмурым выражением лица кивнул, убирая наследство матери обратно за пазуху.

— А на счет Евгения не беспокойся. Я с ним поговорю. Вот увидишь, завтра он будет уже другой. Даже плохого слова не скажет, — принялась успокаивать его женщина, поглаживая по голове.

— Дело не в… — начал было Федор, но затем умолк. Пару секунд помолчав, он отстранился от женщины и произнес: — Я пойду, теть Мария. Доброй ночи.

— И тебе, — кивнула та.

Парень вышел, тетушка забралась в постель, но тут до нее донесся очередной особо громкий приступ храпа за стенкой.

— Ночь будет доброй, если кто-то сегодня вообще сможет уснуть, — проворчала она, поворачиваясь на бок.

Мария была женщиной видной.

Да, не молодой, но видной. Тут тебе и грудь приличного размера, и фигура, за которой женщина старалась следить. Ну, и куда без приличной, аккуратной, но сдержанной одежды?

А самое главное — опыт.

Опыт замужества не прошел бесследно, поэтому в авантюры женщина не бросалась, вела себя сдержанно, а главное — достойно.

Это и делало ее привлекательной в глазах многих мужчин.