«СССР», как я мысленно окрестил её, подскочила к Лене и заговорила, яростно размахивая руками. Затем вдруг достала что-то из кармана и протянула ладонь к её лицу.

— И-и-и-и-и! — тихо взвизгнула Лена, заметив в чужой руке большого зелёного кузнечика.

Но девочка и не думала останавливаться. Заметив, что верхняя пуговица на рубашке Лены расстёгнута, она ловким движением закинула кузнечика прямо ей за шиворот.

— Ой! — Лена подскочила, как ужаленная, и, не разбирая дороги, ринулась прямо на меня.

Столкновение было неизбежно. Мы оба повалились на землю, и по какому-то нелепому закону жанра Лена оказалась верхом на мне.

«Вот чёрт! Похоже я вляпался!» — только и успел подумать я, больно ударившись спиной о плитки дорожки.

Ощутив, как что-то большое и щекочущее ползает у неё под рубашкой, Лена в панике заметалась, елозя на мне.

— А-а-а-а! Там! Оно там! Оно ползает! Помогите! — вопила Лена, извиваясь и крепко вцепившись в мои плечи.

— Да что вообще происходит?! — я, ошарашенный, пытался выбраться, но Лена, в ужасе от ползающего под рубашкой кузнечика, только усиливала своё "родео".

— Он все еще там! Сделайте же что-нибудь! Спасите! — продолжала кричать Лена, не давая мне встать.

Я понял, что единственный способ прекратить эту вакханалию — изловить нахальное насекомое. Собравшись с духом, я попытался расстегнуть рубашку на Лене.

— Так, спокойно, сейчас я его поймаю... — бормотал я, борясь с пуговицами на продолжающей свой панический "танец" девушке.

От моих прикосновений Лена на мгновение замерла, но тут же снова начала извиваться.

— Ай! Щекотно! И противно! Как же мерзко! Ловите же его скорее!

Я отдернул руки, подумав, что эти слова были реакцией на моё прикосновение.

Лена, поняв, что помощи ей больше ждать неоткуда, сама рванула края рубашки в стороны, пуговицы начали отстреливаться, как пули, разлетаясь в разные стороны. Ткань рубашки с треском разошлась, открывая моему взору не только ажурный бюстгальтер Лены, но и самого виновника переполоха.

Зелёный прыгунец, воспользовавшись моментом, резво выпрыгнул наружу и был таков.

— Есть! Ускакал! — выдохнул я.

Но Лена, всё ещё не пришедшая в себя, продолжала кричать, вцепившись в меня мёртвой хваткой.

— Тише-тише, всё, он ускакал! Успокойся! — попытался я успокоить девушку, прижав её к себе.

Лена замерла, тяжело дыша. Её рубашка была распахнута, а сама она всё ещё сидела на мне, крепко обнимая меня за шею. «Как всё это могло произойти? Что за нелепая ситуация?!» — успел подумать я, прежде чем Лена начала медленно приходить в себя.

— А? — издала она звук, хлопая глазами, словно только что очнулась.

Постепенно она начала осозновать абсурдность положения, в котором оказалась. Её взгляд медленно опустился вниз, на собственные руки, вцепившиеся в меня, затем на распахнутую рубашку, потом на задравшуюся юбку...

— Ой... — только и смогла произнести Лена, прежде чем залиться пунцовой краской. Похоже, что теперь к ней вернулась её привычная застенчивость, удесятерённая неловкостью ситуации.

Я же, в свою очередь, не мог отвести взгляда от столь пикантного зрелища, не зная, радоваться мне или бояться последствий. «М-да уж, вот это я попал. Сидел себе дома, никого не трогал, а теперь вдруг вот это все... » — подумал я, готовясь к любому развитию событий. «Будь она неладна, эта кошко-девка! Затащила черт знает куда, а я теперь страдай... » Хотя где-то в глубине души я, конечно, так не считал, и эта волнующая ситуация меня завораживала своей необычностью.

Лена, так и не разобравшись, как реагировать на случившееся — то ли плакать, то ли смеяться, первой покинула место происшествия. Запахнув рубашку и придерживая ее руками, она убежала.

«СССР», наблюдая за всей этой сценой, сперва замерла от удивления, а потом начала хохотать так, как умеют только дети, — беззлобно и заразительно. Довольная произведённым эффектом, она развернулась на пятках и умчалась прочь, оставляя за собой шлейф пыли и веселья. Я же остался лежать на земле, размышляя о превратностях судьбы и о том, что день явно обещает быть интересным.

Я брёл по дорожке, разглядывая небольшие домики, выстроившиеся по обеим её сторонам. Словно декорации к фильму о счастливом советском детстве, они выглядели довольно уютно, как игрушечные строения из сказки про трёх поросят. Я хоть и родился в Советском Союзе, никогда не был ни пионером, ни даже октябрёнком. Моё детство прошло в эпоху перемен, когда красные галстуки уже вышли из моды. И представлял я себе быт обычного пионерлагеря несколько по-другому: огромные бараки с рядами железных коек, подъём в шесть утра по сирене, одна минута на то, чтобы заправить кровать, затем построение на плацу... «Стоп! Или я что-то с чем-то путаю... Может, это я насмотрелся фильмов про тюрьму?» — усмехнулся я про себя.

Неожиданно кусты сбоку зашевелились и из них прямо на плитки дорожки вывалилась пионерка, довольно неуклюже растянувшись передо мной. Казалось, будто кто-то вытолкнул её из укрытия при моём приближении.

При этом, мне подумалось, что форменные юбки тут, пожалуй, несколько коротковаты и при любой нестандартной ситуации открывают заинтересованному взгляду стороннего наблюдателя слишком много будоражащих воображение деталей...

Она быстро вскочила, выдернула из длинной рыжей чёлки застрявший листик, деловито поправила непослушные рыжие хвосты и принялась суетливо отряхиваться. «Рыжая-бесстыжая», — мгновенно пронеслось у меня в мыслях. Небрежно повязанная узлом расстёгнутая рубашка открывала живописный вид на выдающиеся достоинства новоявленной пионерки. Приведя свой вызывающий наряд к должному виду, девчонка наконец снизошла до моей скромной персоны:

— Челюсть с пола подними, Ромео недоделанный, — бросила она, одарив меня колючим взглядом.

Я захлопнул рот, который и правда был приоткрыт, и смущённо потупился, встретившись с янтарными глазами, прожигающими меня насквозь.

— Новенький, значит? Прямиком с северного полюса, судя по виду, — я молча кивнул, не зная как реагировать на такое. — Ладно, увидимся! Если не растаешь до вечера, — она смерила меня оценивающим взглядом и отправилась по своим делам.

«Симпатичная! Как и все девушки, встреченные мной в этом фантасмагорическом месте. Жаль только, что надменное выражение лица несколько портит общее впечатление. Очередной причудливый эпизод в этом странном месте. Впрочем, если закрыть глаза на некоторую экстравагантность в одежде и поведении, то... вполне обычная девочка. Может быть, у них тут так принято...»

Прервав размышления из тех же кустов, будто чёртик на пружинке, выпрыгнула давешняя «СССР». Она подкралась ко мне и, хитро прищурившись, спросила: