Зачем я теперь вспоминала Ольфрена? Зачем вспоминала других? И возникавшее после суетных встреч с мужчинами чувство опустошения, глубокую, совершенно животную тоску женской сущности. Чувственный голод.  Почему я цепляюсь за это? Пытаюсь схватиться за тонкую нить памяти о своем тусклом прошлом, как за некую определённость? 

Всё это было еще до него. Невысокий мужчина с зелеными волосами перевернул мою жизнь.

Кто решил за меня, что при виде мужчины Шарлотта Моен не должна замирать в восхитительном предвкушении? Ждать чувственных прикосновений, объятий и поцелуев до дрожи, до слёз, до крохотных искр моей магии на кончиках пальцев и коже.  До пересохшего рта,  громкого гула в ушах. 

Ведун очень правильно задал вопрос. Кто всё-таки я такая? 

Не знаю…

Словно подросток смущённая под его жаркими взглядами, я попыталась погасить зажёгшийся яркий светильник под потолком, но тут же была остановлена тихим:

— Хочу тебя видеть. 

Приблизившись совершенно бесшумно, Мей встал совсем рядом. Горячий, живой, возбуждённый, красивый. 

Музыка разгоряченного мужского дыхания за спиной.  Разливающееся быстрой волной от макушки до пят напряжение. Аккуратное прикосновение пальцев к моим волосам и  тяжелые тёмные локоны облегчённо сползли мне на плечи. Плотная ткань тёплого платья нехотя поддалась осторожным рукам ведуна. Он превосходно умел раздевать, уверенно находя все потайные крючки и застёжки. И это меня почему-то расстраивало, напоминая о том, кто такой мой возлюбленный. Мой ученик. 

— Ты ведь знаешь, насколько красива? — чувственное прикосновение губ к коже за ухом и первая пуговка ворота платья тоже ему поддалась. Их оставалось всего лишь четыре. И я… я вдруг растеряла решимость. 

— Откуда мне ведать? — поведя нервно плечами, я вздрогнула, отчего шелковая волна распущенных волос плавно скользнула на грудь. 

Громкий выдох мне в шею и удивлённое:

— Зеркалам ты не доверяешь? 

— Там нет ничего необычного…

— В самом деле? — его рука твёрдо легла мне на рёбра и тягучим движением Мей развернул меня в сторону зеркала на стене.  

Увидя своё отражение, я едва устояла на ногах. Эта порочная, возбуждённая женщина не могла быть Шарлоттой Мойн. В расстёгнутом платье, раскрасневшаяся, простоволосая,  в своём неприкрытом желании она была невероятно-прекрасна, великолепна, ошеломительна.

За её узкой спиной возвышался мужчина. Ведун, с его бархатной, искушающей силой. Силой желания, жизни, любви. Мной она ощущалась сейчас, как весеннее солнце, встающее над холодным туманом. Блистательный и совершенной, как древний языческий бог. 

Его руки неспешно и бережно расстегивали моё платье. Его длинные волосы расплелись, они вились тугими кольцами и переплетались с моими. Ко мне всё тесней прижимался мужчина, во взгляде которого ярким светом горела… любовь? Мне хотелось бы видеть её, очень хотелось бы верить. Но  так не бывает. Даже глупенькие и безнадёжно влюблённые в первого встречного девочки знают об этом.

— У тебя волосы точно под цвет моих глаз, — я прошептала,  скрывая проснувшееся смущение. 

Финальная пуговка платья вынырнула из петли. Под напором горячих ладоней мужчины тяжёлая ткань неохотно освобождала  меня из тесного плена корсажа. Алебастровая кожа моего плеча на фоне тёмных и длинных волос выглядела по-настоящему дерзкой. Верх тугого полушария груди, стыдливо выглянувший над бюстье, зажёг во взгляде мужчины такой всплеск восторга, что я нечаянно рассмеялась. 

 — Ты же видел меня. Минувшей ночью мы…

— Ничего ещё не было! — решительно отодвигая моё платье, Мей плотно прижался к мгновенно озябшей спине, обжигая мне шею короткими поцелуями. Его руки легли раскрытыми ладонями на крутой изгиб моих бёдер и скользили все выше. Неспешно, словно наслаждаясь каждым мгновением прикосновения. — Прошлая ночь — это лёгкий десерт… — руки упёрлись в преграду отяжелевшей груди и остановились. — Знаешь, когда безвестному гостю радушная хозяйка предлагает чай и немножечко сладостей. В меру, чтобы ему не пришла в голову глупая мысль задержаться с ней рядом. 

— А сегодня?