© Robert R. McCammon. The Judge. "Night Visions 8", 1991

Слушайте внимательно.

Когда вы окажетесь в моём зале суда, не ухмыляйтесь. Не хмурьтесь, не корчите рожи и не считайте себя кем-то особенным, потому что, как только вы переступите порог моего зала, вы станете принадлежать мне. Я скажу вам, как ходить и говорить. Я скажу вам, как стоять и слушать. Я скажу вам все, что вам нужно знать. Я скажу вам, когда нужно начать думать, а когда лучше перестать.

Я скажу вам это прямо сейчас. Очистите свою голову от всякого мусора. Выбейте эту длинноволосую, ниггерскую, артистически-вычурную хиппи-яппи-говняную рэп-сатанинскую хэви-метал грязь из своих ушей, друг мой.

Потому что я судья, и то, что я говорю – это единственно правильный путь.

Итак, вы читатель, не так ли?

Слышал о таких.

Возможно, вам хотелось бы знать, что вы делаете в моем зале суда. Итак, книга, найденная у вас, является непристойной и незаконной. Если хотите знать мое честное мнение, то все, что назвали «Ночными видениями»[1], должно быть довольно мерзким. Вы можете называть это книгой, если хотите, но я не потерплю подобной дряни. Только не в моем зале суда. Потому что главный здесь я.

Я видел вас раньше, не так ли? Да, думаю, видел. Вот. У меня хорошая память. Полагаю, вы попадали в поле моего зрения раньше. Я полагаю, вы были одним из тех, кто говорил, что детям – богобоязненным детям, со всей их энергией и готовностью хорошо поработать за честную плату – не следует позволять работать в угольных шахтах, или учиться ремеслу у шпинделя, или управляться с шестернями камнедробильных машин. Чего именно вы надеялись этим добиться? Неужели вы не понимаете, что сердце Америки составляют её рабочие места? И когда вы отнимаете работу у детей, полных энергии и готовых работать не покладая рук за честную зарплату, вы раните Америку в самое сердце? Неужели вы не понимаете, что, лишая детей рабочих мест, вы заставляете поднять цены для всех остальных? А что будут делать дети, если они не смогут зарабатывать честным трудом? Ленивые дети становятся ленивыми взрослыми, мой друг. Их нужно с младых ногтей хорошо обучать, чем раньше, тем лучше. Свободное предпринимательство, низкие цены, хорошо обученные взрослые – вот что вы получаете, когда дети работают. Неужели вы этого не понимаете?

Нет, мне неинтересно слушать то, что вы хотите сказать.

О да, я помню вас. Вы были тем, с длинным языком. Вы были тем, кто сказал, что почувствовал запах гари. Кажется, больше никто его не заметил, не так ли? Кто во всем мире мог заметить такую вещь, как эта? Даже жиды её не заметили. Они зашли, просто зашли, потому что они были жадными, потому что думали, что получат душ, хотя знали, что идет война и вода нормируется. Они это знали. Но нет, они просто пошли в душевые, чтобы потратить немного этой нормированной воды, и им было наплевать на маленьких детей или больных стариков, они заботились только о себе. И вы были тем, кто сказал, что почувствовал запах гари, в то время как во всем мире никто, кроме вас, даже к ветру не принюхивался. Но у Бога есть способ позаботиться обо всем, друг мой. Бог уравновешивает чаши весов, и вам лучше поверить, что Он знает, что делает. Если бы все эти жадные жиды не пошли в душ, какой была бы численность населения Земли сегодня? У нас не было бы места, чтобы глубоко вдохнуть, не так ли? И только подумайте, на сколько больше стало бы преступников и сколько тюрем нам пришлось бы построить. Друг мой, вы очень либерально относитесь к деньгам других людей, не так ли? Ну, подумайте вот о чем: вы знаете, что они сделали с этими тоннами жидовского пепла? Вы ведь ничего не знаете об истории, не так ли? Они использовали этот пепел в качестве удобрения! И на этом пепле они вырастили обильные урожаи пшеницы, пошедшие на пропитание их народа! Они закопали этот пепел в землю, и из неё выросли чудеса! Пища, выросшая из этого пепла, накормила маленьких голодающих детей, а больных мужчин и женщин сделала здоровыми. Кроме того, если бы все произошло не так, как произошло, сегодня не было бы никакого Израиля, и многие из тех евреев, что родились в Израиле, не приехали бы в Голливуд, чтобы снимать фильмы, взволновавшие миллионы и побившие все рекорды кассовых сборов.

Но вы же должны были сказать что-то о сожжении, не так ли?

Ой, теперь я вас раскусил! Вы были одним из тех битников, что несли плакат с надписью «Запретите бомбу». Что ж, слава Господу Всемогущему, что мы не запретили бомбу! Если бы мы прислушались к вам и вам подобным, мы бы уже сейчас лежали в могилах! Статуя Свободы держала бы в руках серп и молот! Но из-за того, что мы вас не послушали, Берлинская стена пала, и мы – победители. Да, сэр, мы все выиграли! Они будут лизать наши сапоги, а мы будем указывать им, когда прыгать и как высоко, и они будут это делать, потому что они не знают, что управлять страной – это то же самое, что управлять бизнесом. Что ж, теперь мы самые важные птицы в этом курятнике. Мы оказались в выигрыше, потому что не запретили атомную бомбу. А если бы запретили, то какой была бы сейчас наша энергетическая программа? Вы знаете, сколько людей полагаются на ядерную энергию? Вы хоть представляете, насколько важна ядерная энергетика для жизни и благополучия будущих поколений американцев? И вся эта чушь о небезопасности ядерных реакторов, о радиации в воздухе, продуктах питания и воде, и о том, что какой-то идиот в тысяча девятьсот каком-то там году сказал, что в бетоне образовалась трещина, и немного радиации вырвалось наружу! Где записи, я спрашиваю? Где доказательства? Кроме того, это никого из жителей страны не волнует. Их волнуют более важные вещи, например, святость нашего флага. Их волнует, как бы отменить двухцентовый налог на бензин и сигареты, идущий на оплату образования чьего-нибудь ребенка в другом штате. Их волнует данное Богом право носить огнестрельное оружие и по своему усмотрению охотиться на оленя с полуавтоматическим оружием. Их волнуют действительно важные вещи. Дайте мне комедию в субботу вечером, крышу над головой, хлеб на столе и игровую приставку «Нинтендо» для детей, и я буду доволен.

Но не вы. О, нет. Ваш послужной список говорит сам за себя.

Скажите мне кое-что. Что вы получили, стоя в том парке в толпе цветных, когда вас поливали из шлангов?

У меня есть мечта. Красивые слова, не так ли? Ну, человек, произнесший их, был так называемым проповедником, профессиональным оратором, так почему бы ему не говорить красивыми словами? О, этот человек знал, как завести толпу, не так ли? Но он все время смеялся над ними, он смеялся над ними, потому что у него были романы с женщинами, как и у его приятеля президента Камелота[2]. Итак, вы стояли там, в парке, и вас поливали из шлангов, и вы чувствовали дыхание собак, и чувствовали их зубы, и вы ехали в школьном автобусе, и не могли пить воду из обычного фонтанчика, и вы хотели поступить в колледж и проголосовать, и где теперь эта мечта?

Я скажу вам, где она, мой друг, если у вас хватит мужества выслушать меня.

Эта мечта разогналась, как потерявший управление автомобиль, и врезалась в стену реальности, и разбилась вдребезги, и никто не знает, как собрать эту мечту воедино. Как будто вы больше не можете найти нужные детали, а чертежи погибли в Мемфисе. У вас хватит мужества это услышать?

Вы сдались.

О, вы все еще кричите. Вы все еще скулите, но это скулеж побитой собаки. Эта мечта попала в шприц и во флакон, и вы можете купить её за пять долларов на углу, и вы можете прокрасться в дом, где другие побитые собаки сжигают мечты и всасывают голубое пламя в свои легкие, а потом вы можете мечтать, мечтать, мечтать, вы можете мечтать, пока Лен Байас[3] не выполнит слэм-данк[4] и Мэрион Берри[5] не воздаст хвалу Богу, и все цветные, улёгшиеся в могилу с мечтой, встанут и станцуют чечетку в костлявых рядах хора.