Вообще Америка, особенно в сознании англо-саксонских эсхатологических направлений и христианских эсхатологических сект, представлялась обетованным раем; единственным местом, где должна была быть воздвигнута цитадель искусственной, механистической цивилизации, оторванной от органических корней. Ведь, следуя Шпенглеру, «старый свет» – это культура, слишком глубоко ушедшая корнями в историю, и даже Западной Европе не под силу сразу от нее избавиться. Поэтому эксперимент удался только за Атлантикой. По меткому выражению Артура Кёстлера, соленые воды Атлантического океана размыли корни европейцев. Общество было выстроено заново – но общество без культуры. Под «новым светом», не имеющим никаких аналогов, мы подразумеваем Соединенные Штаты Америки.
Проекты интеграции «старого света» существовали всегда. По мере того как «новый свет» претендовал на все большее давление, они становились многочисленней и интереснее. Примером тому может служить проект Шарля де Голля, в котором Европа простиралась от Владивостока до Дублина, от Атлантики до Тихого океана. Данная концепция интеграции «старого света» основана на утверждении ценностной системы истории и культуры, где естественное противостоит искусственному, культурное – цивилизационному. Этот проект объединения в великую Европу исходил от революционной части европейских элит. В древности нечто подобное пытались сделать Александр Великий с помощью интеграции евразийских пространств, а также Чингисхан – создатель самого крупного мирового царства.
Сама идея интеграции старого света в единое стратегическое пространство является вторым уровнем евразийства – континентализмом. Определенные духовные, интеллектуальные круги в Европе разрабатывали эту идею и в ряде случаев пытались воплотить ее в реальную политическую конструкцию. Возникло множество мистических, католических, протестантских, православных, а также светских, экономических проектов интеграции. Это второе определение евразийства как интеграции старого света привязано к географическому фактору, но тем не менее гораздо шире, нежели оно было в понимании отцов евразийства.
Третий уровень евразийства – интеграция трех больших пространств, или проект четвертой зоны. Теперь мы уже переместились в рамки географического контекста Евразии. Если присмотреться к устройству различных частей евразийского континента, к цивилизационным и историческим его особенностям, мы увидим три фундаментальные зоны, разделенные между собой меридианами, или меридиональными границами, на стыке которых происходят серьезные культурные расслоения.
Если идти с Запада, мы попадаем в европейское «большое пространство», которое геополитики называют Евро-африкой. Оно раскинулось от Северного моря до субтропической Сахары и включает в себя Средиземноморье, арабский мир и Черную Африку. Оно имеет внутри себя массу градаций, но тем не менее постоянно тяготеет к экономической и стратегической интеграции, выражающейся посредством либо колониальных захватов, либо процессом возникновения средиземноморских империй, распространяющихся к северу и к югу от Средиземного моря и вовлекающих в свою орбиту различные народы, расы, религии и культуры.
Второе «большое пространство» является для нас самым интересным, так как оно связано с Россией. Это российско-азиатский континентализм, включающий собственно территории России, территории Средней Азии, часть стран Восточной Европы, Центральную Азию, Афганистан, отчасти Пакистан, Индию и Иран, с возможностью влияния этой зоны на Турцию. Континентальный ислам этих стран значительно отличается от арабского, они имеют совершенно иной культурный код, степень универсальности и самобытности. Конечно, на этой территории совершенно разные религиозные, социально-политические и экономические уклады, но то же можно отнести и к Евроафрике, где Европа фундаментально отличается от Африки, но в геополитической системе координат рассматривается как единое евроафриканское пространство.
Третья зона называется Тихоокеанским Сино-Ниппонским кондоминиумом, то есть совместное господство двух держав – Японии и Китая. Хоть в региональном контексте они являются антиподами, тем не менее их влияние на весь Тихоокеанский регион весьма значительно. Основные направления внешней политики этих государств: сближение с Россией и проект выполнения геополитических функций в пользу США и глобализма.
Три данных полюса показывают внутриконтинентальные цивилизационные разломы. Конечно, они довольно общие, ибо, углубляясь, можно проводить деление сколько угодно, как и обобщения. Евразийство во внутриконтинентальном пространстве представляет собой альянс трех глобальных зон, географически принадлежащих евразийскому континенту, интегрированному по оси север–юг. Данное определение является третьим уровнем евразийства. Тут важно, что это именно альянс, а не объединение. Интеграция этих пространств должна идти по меридианам, то есть с севера на юг, согласно законам геополитики.
Перейдем к четвертому уровню евразийства – это процесс российско-азиатской интеграции. Тут проявляется упомянутый ранее меридиональный характер. Затрагиваются не все части евразийского материка, а преимущественно Россия, страны Центральной Азии, Афганистан, Иран и Индия. Речь идет о создании системы осей. Приоритетными здесь являются ось Москва – Тегеран и Москва – Дели; это две несущие конструкции евразийской меридиональной интеграции четвертого уровня. Наряду с ними существует более зыбкая ось, которая, не являясь парадигмальной, представляет все больший интерес, – это взаимоотношения по линии Москва – Анкара. Мы помним, как во время подготовки агрессии против Ирака в значительной степени евразийской и антиамериканской Турция выступила категорически против своих заокеанских партнеров, хотя потом американцам удалось погасить эти настроения. Иными словами, потенциал для такого альянса по меридиану с Россией у Турции есть.
Особое значение имеет территория Кавказа и Средней Азии, поскольку эти пространства на культурно-этническом уровне являются переходными; они родственны как сопредельным России государствам, так и дальнему зарубежью, например Афганистану, Ирану, отчасти Турции. Это пространство близко России, связано с ней русскоговорящим населением («русофонией»). Соответственно с этой частью бывших советских республик у нас существует масса культурных, исторических и генетических связей. Так возникает система полуосей, движущихся к Дели и Тегерану, одновременно выясняя позиции с Анкарой и создавая полуоси на промежуточном азиатско-кавказском пространстве.
Необходимо особо подчеркнуть, что в четвертом измерении евразийства Азия рассматривается в старой, классической географии и не включает Дальний Восток, то есть Китай, Индокитай, Корею, Японию, Филиппины, страны Тихоокеанского региона и страны Океана, которые принадлежат к совершенно иной модели.
Евразийство на пятом уровне является интеграцией постсоветского пространства. Мы уже говорим не о системе осей меридиональных, но о полуосях. Поскольку нас интересует конкретно Россия, наше будущее, мы не станем продолжать их на другие части евразийского континента, ограничившись рассмотрением этой концептуальной модели применительно к России.
Евразийство пятого уровня – это интеграция постсоветского пространства в некое подобие евразийского союза, о котором говорит президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Этот политический деятель прекрасно отдает себе отчет в том грандиозном, достойном Чингисхана начинании в деле интеграции постсоветского пространства, которое заявлено им в качестве основного вектора национальной и внешней политики. Более того, он разработал очень интересные проекты и модели, вплоть до конституции Евразийского союза. И в этом отношении любое препятствие и критика Назарбаева может исходить исключительно из атлантических источников. Ведь когда Чингисхан объединял земли, он стирал с лица земли целые города, целые цивилизации, стоявшие на его пути. Мы и поныне живем остатками его империи. Все великое требует жертв, на что-то обязательно надо закрыть глаза, иначе останется один безответственный гуманитарный треп, часто работающий на враждебные нам исторические структуры. Назарбаевская идея является не какой-то специфической казахской, тюркско-евразийской или исламской. Это идея Евразийского союза, то есть пятый уровень евразийства.
