Да, она неплохо знала Гавайские острова и все основательно просчитала. Ввиду отсутствия более достоверной информации я решил воздержаться от новых догадок.

— Ладно, — сказал я, — примем Молокаи как рабочую гипотезу. А можешь ли ты сказать поточнее? У тебя есть еще что-то для меня? — На оба вопроса Джилл только покачала головой, и я сказал: — Тогда давай заканчивать. Что ты скажешь, когда вернешься на берег?

— В каком смысле? — нахмурилась Джилл.

— Господи, ну должна же ты бросить им какую-то кость. Дай Бог, если у них отсутствует аппаратура, позволяющая подслушивать наши разговоры, но они все равно заметили, как я сначала уплыл от тебя, а потом вернулся. Что такого ты сказала, чтобы заставить меня переменить решение?

— Я... я об этом не подумала. Право, Мэтт...

— Не делай вид, киса, что ты обиделась. А то у меня начнет щемить сердце. Короче, я вернулся, чтобы напомнить тебе: по-моему, фокус не удался, и Монаху следует написать сценарий получше.

Она заколебалась:

— Но это же будет выглядеть нелепо. Мы ведь встретились только вчера. Разве я могла надеяться, что смогу убедить тебя... Короче, Монах решит, что я рехнулась, если я скажу ему, что выкинула такой глупый номер...

— Вот именно, — подтвердил я. — Ты увидела меня и потеряла голову. В самом деле. И попыталась уверить меня в этом. Но из этого ничего не вышло. Об этом-то мы и толковали тут все это время. И когда тебе в конце концов вроде бы удалось немного поколебать мою недоверчивость, я назвал тебя сопливой девчонкой и посоветовал отправляться играть в игрушки. Теперь схвати меня за руку, словно ты 6 чем-то меня умоляешь.

Она послушно взяла меня за руку, отчего наши доски сблизились.

— Но, Мэтт, если я признаюсь им, что влюбилась в тебя, то они перестанут мне доверять и отменят задание следить за тобой.

— Вот, наконец-то ты понимаешь, что к чему. Что толку тебе находиться рядом со мной, если тебе нечего мне сказать! И как ты можешь узнать что-то ценное для меня, если будешь постоянно рядом со мной? Попроси, чтобы они отменили задание. Скажи, что ты не в состоянии контролировать себя, находясь в обществе столь неотразимого мужчины — или что-то в этом роде. Может, они взамен дадут тебе какое-то другое поручение, например, связанное с К.

— Но Монах может заподозрить неладное...

— Нет, если ты хорошо сыграешь роль влюбленной по уши школьницы, он может устроить тебе нахлобучку, но вряд ли пронюхает про обман. Господи, ты бы ни за что не созналась в этом, если бы хотела иметь возможность постоянного контакта со мной для передачи информации, верно? Я попробую развлечь их чем-то еще, чтобы они забыли о тебе хотя бы да время. А ты пока попробуй точно установить, где находится К. Конечно, трудно надеяться, что они отправят тебя именно туда, мало ли что бывает. Если ты хорошо разыграешь влюбленность, Монах как раз может отправить тебя туда — подальше от моего пагубного влияния. Если он предложит тебе это, не отказывайся.

— Но как, я дам тебе знать об этом?

— Это не обязательно, — сказал я. — Просто отправляйся туда. Я постараюсь тебя разыскать. Если у меня это не получится, действуй сама. Попытайся помешать Монаху. — Я пристально посмотрел на нее и спросил: ( Или ты по-прежнему держишь меня в заложниках твоего соглашения с кем-то там в Вашингтоне? Если так то бери билет на первый же самолет и лети в Америку Я скажу, что ты выполнила свою часть контракта. И я буду действовать один.

Она немного помолчала, потом подняла голову. Глаза ее были серьезны.

— Ладно, Мэтт, — почти прошептала она. ( Не думай, что я не понимаю, куда ты меня толкаешь но будь по-твоему. Я постараюсь попасть на К. А если меня там убьют, мой призрак не будет давать тебе покоя.

— Умница! — воскликнул я. — А теперь греби вовсю А когда выйдешь на берег, пусти большую соленую слезу. Залей слезами телефон, когда станешь докладывать обстановку. Говори путано, сбивчиво, — я снял ее руку со своей, развернул ее, грубо пихнул, работая на нашу потенциальную аудиторию на берегу. — Желаю удачи, Джилл, — сказал я напоследок.

Когда я вышел на берег через несколько минут после появления там Джилл, заспанные девушки в бикини придерживались мнения, что я ужасный тип: довел до слез несчастную девушку. Военные мальчика напротив пришли к убеждению — о чем не стеснялись заявлять во всеуслышание, что я — кретин из Кретинбурга, потому как упустил такую красотку.

Заметив, что Джилл оставила свою доску у волнореза, я направился туда же. Поглядев на красно-белую веселую доску, я подумал, увижу ли я еще раз ее недавнюю хозяйку — по крайней мере, живой. Ей предстояло сыграть очень убедительно, чтобы Монах ей поверил. Оставалось надеяться, что она на такое способна.

Может быть, мне следовало оставить ее в той приятной анонимности, которую она так хотела сохранить. Невелик риск, но и невелика польза. Но я не мог забыть девушку по имени Клэр, которая не выторговывала себе никаких условий у Вашингтона, она просто выполняла задание и, когда ситуация сложилась неблагоприятно, приняла смерть.

Увидев, что я подхожу, худой, смуглый, крючконосый человек, сидевший за одним из столиков на террасе и якобы любовавшийся пейзажем, встал и побрел восвояси. На нем были темные брюки и белая рубашка с коротким рукавом. Если ее носить с пиджаком и галстуком, она выглядит очень респектабельно, но когда нет ни того, ни другого, самый солидный бизнесмен превращается в ней в постаревшего Питера Пэна. На шее у него болтался бинокль. По виду это был семи-восьмикратный бинокль, а стало быть, вряд ли наблюдатель смог прочитать по губам наши реплики. Фотографии этого человека в архивах не значилось. Похоже, Монах обзавелся персоналом, о котором в Вашингтоне ничего не было известно.

Проходя через террасу и минуя коктейль-холл, сейчас закрытый, я повстречал даму, столь усердно знакомившую нас всех на вчерашнем коктейле. Это была вполне миловидная смуглая женщина лет тридцати, но миндалевидный разрез ее глаз напоминал о полинезийских предках. Что поделать, это Гавайи.

— Доброе утро, мистер Хелм, — сказала она. — Я вижу, вы по-прежнему любите утренние купания. Надеюсь, вам нравится здесь отдыхать.

— Очень даже, — сказал я. — Не могли бы вы мне оказать услугу? Дело в том, что я не запомнил имя дамы, с которой вы вчера меня познакомили. Ну а поскольку мы договорились о встрече, то я попал в затруднительное положение...

— Разумеется, — улыбнулась она. — Вы имеете в виду мисс Дарнли? Ту, с которой вы вместе уходили с приема?

— Нет, я имею в виду другую. Постарше, в черном платье.

— Мистер Хелм, будьте осторожны, — игриво улыбнулась она. — А то мы решим, что вы сердцеед. То была миссис Изобел Маклейн из вашего родного города Вашингтона, округ Колумбия. Кстати, это она попросила представить вас ей. По ее словам, общий знакомый поручил ей встретиться с вами сразу же по приезде в Гонолулу.

— Понятно, — улыбнулся я. — Вот почему мне не хотелось спрашивать, как ее зовут. Ох уж, эти общие знакомые. Она ведь убеждена, что я все про нее знаю и, разумеется, я был вынужден делать вид, что это так. Значит, Маклейн? Огромное спасибо.

— Не за что, мистер Хелм.

Она ушла, и я посмотрел ей вслед, на ней было прямое длинное платье с синими цветами и разрезом до колена. То, что время от времени мелькало в разрезе, производило неплохое впечатление. Теперь я начал разбираться в смысле этого муу-муу. С одной стороны, имелся американский фасон а-ля матушки Хаббаол, предназначенный для туземцев в целях развития у них чувства скромности и смирения. С другой стороны имелся китайский стиль чонгсам, смысл которого заключался совсем в другом. В его функции отнюдь не входило скрывать прелести красавиц-туземок от впечатлительных миссионеров. Напротив, он должен был делать китаянок привлекательными в глазах китайцев, и только китайцев. Он и впрямь делал женщин весьма грациозными, размышлял я, глядя вслед удаляющейся фигурке.