Прихватка наблюдал за мной с раскачивающегося стула, сложив пальцы в замок на груди.

– А вы отважная женщина, знаете?

Улыбнувшись, я взъерошила его шевелюру.

– Не знала до этого момента, но благодарю за то, что веришь в меня.

– Они сожрут вас с костьми, – негромко произнёс он, со вздохом опуская голову.

– Пусть попробуют успеть, прежде чем я их, – хохотнула, застёгивая сумку.

Парень ободряюще улыбнулся.

Я оделась и вышла на улицу. Солнце так ярко лилось в лицо, что пришлось остановиться на короткий миг, чтобы глаза перестало резать. Дети радостно возились и галдели.

Мальчишки дрались в шутку длинными прутьями, представляя, что это мечи. Через несколько десятков метров от дома шум стих. Лишь щебет птиц, купающихся в лучах живительного света, да хруст тающего снега под ботинками. Скоро начнёт теплеть и придёт весна. Как же, наверное, красиво тут станет и зелено. Запах чистого воздуха словно говорил о том, что морозов больше не будет. Я поправила сумку на плече и продолжила уверенно идти в неизвестность.

Вскоре показалась кузница – она располагалась к нам ближе всего. Чуть поодаль начиналось городское ограждение с центральными воротами, а за ними, вдалеке, высились каменные стены-великаны ратуши. Между ними торчали остроконечные шапочки-крыши домов.

Снаружи кузницы стоял мужчина, по виду, её хозяин. Красные от жара щёки его пылали, как сам огонь, с которым он работал на протяжении всей жизни.  Я подошла к кузнецу и поздоровалась. Раньше он выполнял небольшие заказы для приюта, когда тот был в расцвете.

– Добро пожаловать! Вы, я так полагаю, леди Бри? Ребята рассказали о вас. Они очень воодушевлены вашим приездом. Решили, наконец, выбраться?

Я улыбнулась:

– Да, решила отправиться в ратушу. Пожелайте удачи.

– Хех, удачи! Замолвите и за меня словечко, вдруг к вам они прислушаются? Что-то заказов становится всё меньше, неужто людям больше нет нужды в моём ремесле?

Я пожала плечами:

– На вашем месте не стала бы сильно рассчитывать на меня, – улыбнулась и отправилась дальше, помахав ему на прощание рукой.

Чем ближе становились ворота, тем больше отступала лесная тишина. Издалека слышался базарный галдёж и ржание лошадей. Где-то вдалеке раздавалась музыка уличных дудочников.

Пройдя через арку, я влилась в городскую суету.

– Горшки! Покупайте глиняные горшки! Крепкие, вместительные, в хозяйстве сносу не будет!

Хриплому крику пухлой женщины вторил мужской чуть поодаль:

– Рыба! Свежая рыба! Недорого!

– Платки! Платья! Камзолы!

Я на мгновение остановилась возле телеги, на которой была разложена разнообразная одежда. Среди нарядов в глаза бросились несколько простеньких детских комбинезонов и с десяток пар носков из овечьей шерсти.

– Сами делаете? – ткнула пальцем на груду вещей.

Седая женщина утвердительно кивнула:

– Все сами! Овчина, пенька, рами, льняные рубахи!

Я достала из сумки свёрток с заячьими шкурами и приоткрыла, давая торговке заглянуть.

– Отличные шкурки. В самый раз для тёплых одежд вельмож.

Старуха перестала кричать и прищурилась:

– Скок просишь?

Я подошла к телеге и отложила на край два комбинезона и две пары носков.

– Ишь, чего удумала! Маловато будет твоих кроликов.

Я наклонилась к ней и заговорщически ухмыльнулась:

– За мои шкуры ты выручишь больше, чем за это детское тряпьё.

Торговка зашамкала сухими потрескавшимися губами, но затем отвернулась и продолжила кричать, призывая покупателей.

Я пожала плечами, застегнула сумку и прошла мимо неё дальше. После нескольких шагов меня кто-то схватил за локоть.

– Ладно, давай сюда, – досадно поморщилась женщина и протянула мне детскую одежду.

Я вручила ей свёрток и схватила покупку, прижав к груди, как драгоценность.

В воздухе витали запахи жареного мяса, жжёной древесины и конского навоза, смешанного с “ароматом” протоптанной земли, что противно чавкала под ногами. По обе стороны протянулись ряды с лавками, телегами, бочками. Каждый торговал чем мог и на чём приходилось. В конце этого туннеля виднелись длинные резные ворота в ратушу, а по бокам от них высились крыши жилых домов. Из их труб валили клубы дыма.

Мимо меня пронеслось несколько мальчишек, на ходу откусывая и перебрасывая друг дружке булку хлеба.

Вдруг перед моим лицом взмахнули вонючей рыбиной, я едва успела увернуться от неприятной пощёчины.

– Ры-ы-ы-ыба! – закричал торговец мне прямо в ухо.

Я отпрыгнула от него ещё дальше и, недовольно покачав головой, направилась прямиком к воротам. Подле них стояли два стражника с копьями, одетые в военные тулупы и шлемы.

– Кто такая? Чего надо?

Я сначала растерялась, но затем набрала воздуха в грудь и громко отчеканила:

– Управляющая детского приюта к бургомистру!

Мне казалось, что сейчас на меня накричат и развернут в обратную сторону, но стражник кивнул и с усилием приоткрыл тяжеленную дверь.

Окрестности ратуши имели чистый и ухоженный вид. Дорога, мощёная камнем, красивые двухэтажные каменные дома, несколько приличных лавок, пекарня, откуда шёл дивный аромат свежих булок. Здание городской управы выделялось на фоне других зданий размерами и архитектурой с элементами барокко. Я насчитала четыре этажа.

Из-за подступившего волнения ступени к дверям показались бесконечными, хотя на самом деле их было немного. Ладони вспотели, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. С каждым шагом по скользкому гранитному полу, гладкому, как лёд, мысли метались, как стая бабочек, а кровь пульсировала в голове в ожидании момента истины, когда будет достигнута справедливость…

– Нет!

Грозный, но спокойный мужской голос вернул меня в реальность.

– Никаких женщин, никаких подаяний, никаких детей и стариков!

– Позвольте, но вы ведь даже не спросили, по какому вопросу я и к кому.

– Эка задачка. К кому вы можете ещё тут шастать целыми днями? Бургомистр не принимает никого без согласования.

Тощий седой надушенный мужчина в кривоватых очках брезгливо прикоснулся моего плеча длинным сухим пальцем.

– Кто есть вы и зачем тут, меня не интересует.

Пресловутые бабочки покинули моё тело и освободили место для нахлынувшей волны недовольства.

– Я и шагу не сделаю отсюда, пока не поговорю с ним.

– Извольте. Но должен предупредить, что он, – указал секретарь пальцем вверх, – не покидает своих владений и сегодня не собирается. Вам придётся долго ждать.Неожиданно его неприятно перекошенный злостью рот расплылся в наклеенной улыбке:

– Деточка, тебе не стоит здесь находиться. Вскоре прибудет стража и не станет с тобой церемониться, как я. Они просто вышвырнут тебя за ворота. Окажи любезность и удались сама. Приходи в другое время или запишись заранее, а я предупрежу уважаемого градоначальника о твоём прибытии. Что скажешь?

Я чуяла подвох и ложь, как если бы яд стекал по его тощему подбородку с каждым произнесённым словом.

– Пожалуй, я всё же попрошу его аудиенции лично и прямо сейчас, – с той же слащавой улыбкой, что у мужчины, произнесла я и нагло направилась к широкой лестнице, ведущей наверх.

Он на мгновение обомлел, но на его счастье, в двери вошёл один из стражников.

– О-о-о-о, – довольно протянул секретарь, – вы вовремя. Надо проводить милейшее создание вон из этого здания.

Он на секунду задумался.

– А лучше – из города.

Стражник кивнул и бросился ко мне, уже ступившей на спасительные ступени и грубо схватил под руку. Пока он стаскивал упирающуюся меня с лестницы, к стражнику присоединился тощий секретарь и они вдвоём выволокли меня под обе руки за двери.

– Даю тебе возможность уйти самой, не потеряв при этом чувства собственного достоинства перед крысами, что снуют под воротами. Если же нет – придётся публично вышвырнуть тебя вон.

Мужчины синхронно с грохотом захлопнули у меня перед носом обе двери.