Толкнув девушку вперед, я ринулся прямо за нею, непроизвольно пригибаясь, хотя лопасти отстояли от почвы ярда на три: достаточный запас даже при моем росте. Грете помогли забраться в кабину. Я подтянулся и ввалился внутрь собственными силами.

Глянул в нацеленное револьверное дуло.

- Добро пожаловать на борт, Эрик! - молвил Поль Денисон.

Настала одна из минут, которые иногда приключаются у каждого. Вы понимаете: свалял дурака - вопиющего дурака! - но что же теперь, черт возьми делать? И возможно ли сделать хоть что-нибудь?

Выбор, безусловно имелся.

Я мог опрокинуться назад, кувыркнуться на взлетную полосу. Если мозгов не вышибу (это было маловероятно), покатиться, во мгновение ока извлечь пистолет и начать героическую пальбу.

Обладателю смертоносной репутации полагалось бы выдергивать оружие пошибче всякого экранного ковбоя. Только я молниеносной прытью не отличаюсь, и профессиональный агент, между прочим, в нужную секунду не выхватывать пушку должен, а в руке наготове держать! Поль Денисон так и поступил.

А вдобавок числился великолепным стрелком с очень быстрыми рефлексами. Попытайся я затеять мелодраму - шлепнулся бы на бетон в уже мертвом виде, и опасаться за сохранность черепной коробки оказалось бы незачем. Но даже - допустим! - промахнись Денисон, и умудрись я поймать его на мушку - распоряжение Мака пребывало в неизменности, полной силе, и Поль по-прежнему оставался неприкосновенным/неприкасаемым/, и нельзя было заваливать окрестности горой кровавых тел (включая, возможно, и собственное).

Я также мог изрыгнуть потоки словес. Пояснить Полю, что я тоже неприкосновенен, что Мак на все плюнет и отомстит, что хотя бы ради старой дружбы... Но я не клинический остолоп, и не третьеразрядный голливудский актеришка, и смотрел не в блестящий объектив кинокамеры, а в непроглядно темное дуло тридцативосьмикалиберного кольта. Посему и поберег дыхание, сказав лишь уместное и необходимое:

- Пистолет за поясом, а кинжал - в правом кармане брюк. Сдать или сам заберешь? Денисон осклабился:

- Добрый, старый, рассудительный Эрик! И протянул свободную руку.

- Я возьму пистолет. Ножик отдавай сам. Разделение труда. Хорошо?

Обескураженный и обезоруженный, я занял место подле пилота - светловолосого усача, который, подобно большинству собратьев по ремеслу, видимо, считал револьверы и ножи предметами не стоящими внимания. Он попросту водил вертолет и держал рот на крепчайшем замке.

- О`кей, Джерри, - сказал Денисон. - Подымайся двумя-тремя этажами выше и марш по коридору... Забирай к северу или к югу, потом нажимай на газ. Вот-вот появится вызванное этим джентльменом такси, а нам вовсе не надобно знакомиться с шофером, верно?

Я дождался, покуда рев турбины, форсируемой при взлете, немного улегся. Бросил прощальный взгляд на исчезавший позади аэродром.

- Поздравляю, amigo.

- Кажется, Эрик, со времени последней нашей встречи ты успел поменять напарницу.

- Ага.

- Оставил девочку Слоун-Бивенсу, а вместо залога прихватил дочку? Весьма изящно. Я ждал чего-то в подобном роде. Очень рад. Вижу, тебе не изменила прежняя сноровка.

- Я рад, что ты рад. Но кто проболтался? Я неохотно подумал о Рольфе, куда охотнее заподозрил его провинциальную бабку, не выносившую Зигмунда... Но достойная старуха попросту не ведала о моих намерениях, если только любимый внучек не выложил всю подноготную, что замыкало круг и снова заставляло размыслить касаемо любезного таксиста, нашего человека в Свольвере...

- Никто, - сказал Денисон. - Точнее, ты сам. Я непроизвольно повернулся. Денисон приподнял револьвер. Пришлось опять устремить взор вперед. Поль рассмеялся.

- Не сейчас! Лет семь, восемь, девять миновало... Позабыл? Ты вовсю разглагольствовал о том, как ставить себя на место противника, рассматривать существующее положение с его колокольни, предугадывать грядущие неприятельские поступки? Сидя у ног Великого Магистра, я преданно впивал золотые поучения, коль скоро золотые поучения полагается впивать... Возможно, их полезнее жевать и поедать.

- Убирайся к черту, - ответил я.

- В урочное время уберусь, не торопи событий, - жизнерадостно откликнулся Денисон. - Помимо изложенного, было еще много мудрых вещей. Например, если человек разумен, то изберет в создавшемся положении самую разумную возможность, и смело рассчитывай на это. Вот я и учел твои мозговые запасы, прикинул, что учинил бы при данных обстоятельствах сам? Подстраховал бы напарницу, позаботился о драгоценных сведениях... Да, кстати! С вашего разрешения, сэр. Бумаги. Чертежи. Пожалуйте!

- Готов услужить, - ответил я кисло. Запустил руку во внутренний карман, извлек три конверта, не оборачиваясь протянул через плечо. Конверты выскользнули из пальцев, осторожно увлекаемые неведомой силой - вероятно, Денисоном.

- Норвежскую ученую галиматью понимаешь? - полюбопытствовал я.

- Ни в ученой, ни в повседневной норвежской галиматье не смыслю ни аза, - уведомил Поль. - Зато мистер Котко соображает, и немало. Уселся, между прочим, за письменный стол и вызубрил язык специально ради затеи с Торботтеном. Неглупый у меня босс - хотя бы потому, что слыхал, будто лысые отличаются особыми талантами: вот и старается держать марку... А наше дело маленькое: доставить.

Последовало молчание. Геликоптер мчался на большой высоте, проносился над россыпями островов и утесов, обрамленных серыми арктическими бурунами. Джерри правил путь к северу, и я машинально отметил, что, пожалуй, Альтафьорд, в котором бесславно окончил свои дни знаменитый немецкий линкор "Тирпитц", уже остался позади.

Сначала туда проникли субмарины-малютки, хорошенько покалечили гитлеровскую громадину, а потом налетели тяжелые бомбардировщики и довершили работу...

Будь моя воля, сидел бы молча, созерцал с птичьего полета морские виды, слушал равномерный гул мотора, неторопливо размышлял. Говорить не хотелось. А кому захочется, если только что сделался всеобщим посмешищем?

Денисон же, напротив, обретался в настроении радостном и приподнятом; колотил языком без умолку, а мне не вредно было выяснить несколько вещей, доселе невыясненных. Пусть его мелет, авось и обмолвится нужным словечком. Но Поль весьма неуместно решил перевести дух.

- Ты толковал о собственной изумительной проницательности, - напомнил я, дабы расшевелить бывшего приятеля снова.

- Человеку разумному, чьи карманы пучит ценными документами, предстояло шататься у кромки захолустного норвежского аэродрома... Окажешься ли ты настолько глуп, чтобы в виду неминуемо грядущего нападения придерживаться изначального порядка действий, двенадцать часов дожидаться парома на материк? Не удивляйся: твои планы сделались общественным достоянием, благодаря нескольким долларам и жадности мистера Нормана Йэля. А тому с потрохами продал вашу группу некий Везерилл... Бродя у взлетной полосы - каким транспортом воспользуется Эрик? Лодкой, лошадью, снегомобилем? Я употребил поистине титанические умственные усилия и решил: пожалуй, самолетом. Гений, а?

- Вселенский, - огрызнулся я.

- Теперь касаемо графика. В Свольвере, благодаря неудобно совпавшим корабельным расписаниям, вечер исключался. Норвежец, по словам Йэля, не столь отважен, чтобы являться на место встречи во мраке. Значит, поутру, при первом свете, пока поблизости не будет ни души. Ибо, повторяю, парень отнюдь не храбрец. Верно?

- Пока что.

- Я справился с астрономическими таблицами, узнал: заря занимается около пяти. С поправкой на туман и облачность - шесть или шесть тридцать. Но ты позаботишься о дополнительном времени: вдруг парень задержится или сдрейфит? Нельзя ведь, чтобы самолет прибыл загодя и описывал над вами назойливые круги!

Так и полностью спугнуть связного можно. Посему, прибавим еще час... Ну, а коли все пойдет без сучка, без задоринки - ты наверняка сам захочешь убраться поживее. Поль Денисон рискнул и объявился минут через сорок пять после самого раннего из возможных сроков. Легкий разнобой с назначенным заранее временем едва ли мог насторожить человека, трясущегося от нетерпения...