Гитлер также извлёк из Великой войны то, что он полагал положительными уроками. Например, в 1941 году он использовал память об атаках партизан в Бельгии в 1914 году для оправдания жестокого обращения с гражданским населением в Советском Союзе: "Старый рейх уже знал, как действовать с твёрдостью в оккупированных областях. Вот как попытки саботажа на железных дорогах в Бельгии были наказаны графом фон дер Гольцем. Он приказал сжечь все деревни в радиусе нескольких километров после того, как расстрелял всех мэров, заключил в тюрьмы мужчин, а женщин и детей эвакуировал. Было всего три или четыре акта насилия, затем ничего больше не происходило".
В то время, как Гитлер всё меньше прислушивался к своим генералам после того, как военные действия Германии начали становиться неутешительными, он всё больше стал обращаться к своему военному опыту для вдохновения в поисках решений, как следует управлять войной. Например, он отверг предложение Гудериана, командовавшего 2‑й танковой армией во время вторжения в Советский Союз, когда тот советовал Гитлеру отступить в декабре 1941 года. Гитлер стал наставлять его, что войскам следует наделать воронок в земле при помощи гаубиц, как это делалось во Фландрии во время Первой мировой войны, и зарыться в них на зиму, игнорируя возражения Гудериана, что условия посреди зимы во Фландрии едва ли можно сравнивать с русской зимой.
Гитлер всё больше становился пленником своей собственной лжи, которую он впитал в себя. Например, 18 июня 1944 года, менее чем через две недели после высадки союзников в Нормандии в День "D", забывая, что к концу весеннего наступления в 1918 году он и люди его полка вынуждены были спасаться бегством, Гитлер, наполненный мегаломанией, говорил своим генералам, что всё, что им следует сделать, это то, что сделали немцы в начале 1918 года, когда "при нашем наступлении во время Великой Битвы за Францию мы полностью выгнали англичан из своего района". В другом случае Гитлер отверг совет своих офицеров, потому что, как это выразил Фриц Видеман, он считал, что знает гораздо больше о том, как строить новые позиции, чем его генералы, "поскольку он сам в качестве простого солдата сидел в блиндажах", в то время, как его генералы во время Великой войны не видели ничего, кроме чертёжных досок далеко за линией фронта.
Чем дольше Гитлер руководил Второй мировой войной, тем больше он смотрел назад и романтизировал свой собственный опыт рядового в Великой войне. Например, летом 1941 года, когда его солдаты напали на Советский Союз, во время одного из своих печально известных монологов Гитлер заявил, что во время Великой войны он "страшно рад был быть солдатом". Затем в октябре 1941 года он вспоминал о своём времени в полку Листа как о "времени, когда ему не нужно было беспокоиться", поскольку еда, одежда и жильё – всё было обеспечено для него. Так что слухи о его бывших товарищах по полку Листа давали Гитлеру те немногие радости, что были у него после падения Сталинграда. Например, когда в 1944 году ему случилось прочесть статью в мюнхенской газете о братьях Либхардт, которые служили с ним в 1‑й роте в начале войны, он приказал Максу Аману найти больше информации о жизни братьев с 1914 года.
Те группы, которые Гитлер ретроспективно определил как имевшие наиболее отрицательное влияние на Германию во время Первой мировой войны – в первую очередь евреи и социалисты – были определены в качестве побочной линии деятельности со дня прихода Гитлера к власти, поскольку Гитлер верил, что Германия может выжить в предстоящем дарвиновском поединке только в том случае, если Германия "очистится" от евреев и социалистов. До конца 1930‑х предпочтительное решение Гитлера в избавлении Третьего Рейха от евреев и социалистов было почти определённо не геноцидальным. В первые два года войны этническая чистка, а не геноцид, также предусматривалась для освобождения Германии от евреев и для освобождения нового Lebensraum на Востоке для германской колонизации. Однако, поскольку евреи, которых немцы собрали на оккупированных территориях на Востоке, с 1939 года не могли быть перемещены куда-либо ещё в военное время и поскольку они рассматривались как ненужные потребители во время усиливавшегося дефицита, где-то в 1941 году Гитлер и его режим вступили на путь геноцида как предпочтительной опции. В оправдание физического уничтожения евреев Европы самому себе и своему близкому кругу Гитлер одержимо повторял свою мысль, что евреи были главными виновниками поражения Германии в его первой войне. 30‑го октября 1941 года в несвязной манере он говорил главе СС и его заместителю, Генриху Гиммлеру и Рейнхардту Гейдриху: "У этой преступной расы на совести два миллиона мертвых в мировой войне, теперь опять сотни тысяч. Не говорите мне, что мы не можем послать их в болота [Morast]! Кто о наших людях побеспокоится? Хорошо, когда нам предшествует ужас [der Schrecken] от того, что мы уничтожаем еврейство".
К концу Холокоста от пяти до шести миллионов евреев были убиты руками большого числа немцев и их местных коллаборационистов. Среди жертв было по меньшей мере двенадцать из сорока пяти еврейских солдат 16‑го запасного пехотного полка, выживших в Первой мировой войне. Тем временем Артур Родль был одним из главных преступников Холокоста. После 1933 года ветеран 16‑го полка служил в концентрационных лагерях в Лихтенбурге, Заксенбурге и Бухенвальде. В 1941 году он стал командиром концентрационного лагеря Гросс-Розен, который в то время был главным образом лагерем принудительного труда. Под его командованием тысячи советских военнопленных были застрелены. С 1943 года он служил в войсках СС в Украине и позже в Хорватии в чине штандартенфюрера.
***
Единственной причиной выживания значительного числа еврейских ветеранов 16‑го полка был довольно неохотный приём, который демократии Нового Света, а также Британия и её власти в Палестине, оказывали тем, кто решил эмигрировать из Германии. Одним из эмигрантов был Юстин Фляйшман. Он и его братья приложили всю свою энергию для победы над режимом Гитлера с берегов Америки, так же, как они вложили всё своё сердце в сражение за Германию во время Первой мировой войны. В то время, как один из братьев Юстина разрабатывал и запатентовывал высококачественные пули, его другой брат участвовал во вторжении в Германию в чине полковника объединённого отдела разведки армии США.
Америка также спасла жизнь Гуго Гутмана. Когда армия Гитлера захватила западную часть Европы в 1940 году, Гутман и его семья смогли сбежать в Лиссабон, откуда они 28 августа отправились в Нью-Йорк. Через шесть недель после прибытия в Нью-Йорк Гутман с семьёй переехали в Сент-Луис. Вместе с Видеманом теперь в Соединённых Штатах Америки было два бывших адъютанта 16‑го полка. В Миссури офицер, содействовавший получению Железного Креста 1‑й степени рядовым, который теперь вытеснял евреев Германии из страны, порвал со своим прошлым. Гутман сменил имя, изменившись из Гуго Гутмана в Генри Г.Гранта. Он заявил в суде, что вследствие "многих горестных происшествий от правительства Германии и его людей" он и его семья желают "отмежеваться от всего немецкого, включая свои имена". Он жил со своей женой и двумя детьми в старой квартире на Авеню Клара, в дорогом районе города рядом с фешенебельным Форест Парком и работал теперь для компании Underwood Elliott Fisher, производившей пишущие машинки в центре Сент-Луиса. Местной газете он рассказывал: "Моё прошлое полностью забыто и всё, что я хочу теперь делать, это жить мирно и продавать пишущие машинки". Через два года после их приезда в Америку сын Гутмана-Гранта Говард Чарльз (Хайнц Вернер) вступил в армию США и был зачислен в казармы Джефферсона на юге округа Сент-Луис. Он был отправлен на европейский театр войны. Позже сын бывшего полкового адъютанта 16‑го полка поступит в гражданские оккупационные силы США в Германии, которые старались устранить все следы ефрейтора Гитлера в сознании немцев.
