Он смотрит только на меня, когда я поднимаю юбку, и наши руки двигаются выше. Когда его пальцы касаются кружева моих трусиков. Даже когда я опускаю его руку вниз, где ткань теплая и влажная. Останавливаюсь только когда наши руки достигают моего клитора, который пульсирует от желания.

Он все ещё не смотрит вниз. Я не знаю, что будет, когда уберу свою руку. Может, он остановится. Скажет, что это ужасная идея. Он мой врач. Он пригласил меня в свой дом из доброты душевной. Он пытался мне помочь, но не это имел в виду. Я вполне ожидаю такой реакции.

Но этого не происходит.

Фионн не отводит взгляда, его рука все ещё на моей промежности. Своей правой рукой он медленно берет мою лодыжку, поднимая загипсованную ногу в воздух и кладет себе на плечо.

— Роуз, я… я не могу вступать в отношения, — предупреждает он.

Эти слов ранят меня. Но почему? Я не собиралась здесь оставаться. Мэтт рыскает повсюду. Фионну будет небезопасно, если я останусь. Да и я не хочу, как бы мне ни нравилась эта жизнь в маленьком городке. Это просто увлечение, вот и все. Врачом. Таким умным, добрым и сексуальным. И городом. Милым, с приветливыми людьми, шумным бойцовским клубом и вяжущими бабульками, которые никому спуску не дадут. Но мой дом — в дороге. В трейлере. В шатре цирка. В металлической клетке. Такие, как я, не выбирают отношения. И такие, как Фионн, не выбирают таких, как я.

Я пожимаю плечами.

— Я и не просила.

Фионн кивает. Кажется, от облегчения, и говорит:

— Тогда нам нужно установить правила.

— Может, мы поговорим о правилах, когда ты не будешь трогать мою киску? Сейчас не самое время для логики, — Фионн убирает руку, и сокрушительная волна неудовлетворенной потребности проносится по моим венам. — Я не это имела в виду.

— Сначала правила. Не хотим же мы все испортить, даже не начав.

— Ладно, — говорю я, закатывая глаза. — Никаких… обнимашек.

Фионн кивает.

— Хорошо. Это хорошее правило. Никаких поцелуев в губы.

— Не спать в одной кровати.

— Не держаться за руки и не показывать чувства на людях.

— Никаких милых прозвищ. Но «Док» можно. Ты же… Док.

Фионн смеется, и я чувствую мурашки от его теплого дыхания. Его глаза теплеют, но только на миг.

— И мы будем разговаривать, ладно? — говорит он, и я улыбаюсь. — Просто будем все обсуждать.

— Хорошо, — киваю, сжимаю губы, напрягаюсь всем телом, и вдруг внутри меня что-то ломается. — Только не сейчас. При всем уважении, доктор Кейн, — говорю я и обхватываю его голову рукой, — заткнись и сделай мне приятно.

Он смеется. Но в его смехе есть что-то темное. Он смотрит на меня хищным взглядом и опускается вниз между моими бедрами. Первое прикосновение его губ к ткани трусиков обжигает меня огнем. Это разжигает жажду, потребность. Но потребность — это яд. Она жжет. Захватывает. Подчиняет и разрушает. Я сдаюсь. Забываю, кто я, где я, что это. Просто хочу, чтобы его руки раздвинули мои ноги. Хочу слышать его стон, царапать его голову. Я мысленно молю, чтобы он прижался сильнее к моему клитору. Пожалуйста.

Когда я откидываю голову на спинку дивана, он продолжает смотреть на меня. Каждый раз, когда я закрываю глаза, он останавливается. Хочет, чтобы я смотрела — я это чувствую. По этой складочке между бровей, по тому, как жадно целует сквозь ткань. Он держит мою сломанную ногу на одном плече и скользит руками вверх по моим бедрам. Одна рука продолжает движение, проникая под мою кофту, ласкает живот, грудь, подбирается к краю лифчика, оставляя за собой тепло. Он отодвигает одну чашечку и ласкает сосок, который сразу затвердевает.

— Роуз, — шепчет он, отодвигает мои трусики в сторону и начинает ласкать мой клитор языком. Я закрываю глаза, тяжело дышу, погружаясь в эйфорию. — Если ты…

— Если я захочу, чтобы ты остановился, просто скажи стоп, да-да, бла-бла…

— Если ты не хочешь, чтобы я останавливался, Роуз, — говорит он с мрачной улыбкой и полузакрытыми веками, — тогда ты будешь смотреть на меня.

Я сглатываю.

— Хорошо…

— Умничка, — говорит он, и медленно склоняется надо мной, не отрывая взгляда, пока его язык касается моего клитора и он стонет. В его лице и удовлетворение, и нужда, как будто он хочет этого, но всё равно недостаточно. Как будто ему всегда будет мало. Я знаю это чувство. Оно уже внутри меня, как заноза, от которой не избавиться. И в этот момент я понимаю, что поставила на кон больше, чем думала. Как я смогу уйти в конце? А все едва началось.

Я хочу закрыть глаза, хотя бы на мгновение, но не могу. Не могу вынести мысли о том, что Фионн остановится. А он уже разрывает мои трусики на бедре, даже не пытается снять их. Засовывает два пальца внутрь, и я знаю, что мокрая насквозь. Двигает ими медленно, и я стону, а он целует мой клитор и водит языком по нему. Его пальцы изгибаются, лаская мою точку G, я скулю, растекаясь по дивану. Царапаю его голову, и он рычит в ответ, и я лечу к краю, с которого так боюсь упасть. Хочу продлить это удовольствие, хочу задержаться в каждом моменте, когда Фионн ласкает меня языком, когда его пальцы внутри меня. Когда он смотрит на меня… так горячо и жадно.

А потом он начинает сосать мой клитор… и я больше не могу сдерживаться. Падаю в пропасть.

Моя спина изгибается дугой, и я кричу. Одной рукой судорожно сжимаю край диванной подушки, другой — затылок Фионна, и вдавливаю его в себя. Он милостиво позволяет мне закрыть глаза и забыть обо всех его правилах и запретах. Перед закрытыми глазами взрываются звезды. Пульс колотится. Я растекаюсь в его руках, и он своим языком жадно собирает капли моего ускользающего наслаждения. Лишь убедившись, что мне достаточно, что я больше не выдержу, он отрывается от меня и вытаскивает пальцы.

Наступает долгое мгновение тишины, которую нарушает лишь мое сбившееся дыхание. Все ещё не открывая глаз, я чувствую, как он опускает мою ногу со своего плеча, подхватывает другую, и в следующее мгновение я уже у него на руках.

Открываю глаза и вижу, как он смотрит на мои приоткрытые губы. На миг я думаю, что он нарушит своё правило и поцелует меня, но он отметает эту мысль насмешливой улыбкой.

— Неужели ты решила, что на этом все?

— Я надеялась, что нет, — шепчу я в ответ.

Его ухмылка становится хищной, и он несет меня в коридор, ведущий к спальням.

В голове мелькает нежелательная мысль: а что, если он прав? Что если попытка утолить жажду только разожжет её ещё сильнее?

Я крепче обхватываю его шею и забываю обо всем.

14

—

БЕЗРАСУДСТВО

ФИОНН

Как это часто бывает, когда рядом Роуз, один вопрос опутывает мои мысли, словно щупальцами:

Какого хрена я творю?

Этот вопрос подразумевает тысячу вариантов. Какого хрена я тащу свою пациентку в спальню? Какого хрена я трахаю свою подругу? Какого хрена — ведь я поклялся избегать отношений. Дружба ведь тоже отношения. Да, есть правила, но почему, черт побери, я не закончу это сейчас, пока ещё не поздно? Мог бы подождать, пока утихнет эта похоть, чтобы поговорить как два нормальных взрослых человека.

Что я делаю?

Но знаю, что делать точно не буду.

Останавливаться.

Пока она не попросит. Но сейчас Роуз лежит на моей кровати, отходя от оргазма, которым я её наградил в гостиной. Черт, это было ахуенно. У нее такой сладкий вкус. Я облизываю губы, глядя на нее. Когда она кончала, её киска плотно обхватила мои пальцы, словно умоляла о продолжении. Моя рука была вся мокрая в её возбуждении. Хотелось, чтоб она смотрела, как я облизываю пальцы, но она словно потерялась в другом измерении эйфории, и я не стал её возвращать.

Друзья так не делают. А вот любовники…

Возможно, сомнения все ещё грызут меня, говоря, что это ужасная идея. Я не тот человек, который ей нужен. И как бы сильно я ни хотел быть другим, я знаю, что во мне есть и другая сторона, и я не знаю, насколько глубока эта тьма. Вряд ли, я смогу ей сопротивляться. Она так чертовски красива, когда приподнимается, чтобы снять с себя кофту, оставаясь в черном бюстгальтере. Её трусики уже порваны и свисают с бедра, она стаскивает их и отбрасывает на край кровати, не отрывая от меня взгляда.