- МААКС! Ну что ты ржешь как конь, мерзавец, мы сможем провернуть задуманное?

- Ох-ха-ха. Можем. Считай, что ты получил карт бланш. «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказу и на благо Франции». Сама по себе поговорка, про фанеру над Парижем, ходит и в этом мире, но никакая фанера над Парижем никогда не летала. А это, уже своеобразный перекос в инфо поле. Таким образом, сделав это, мы перекос устраним. Давай действуй. Нам надо угнать один лист и потренироваться, тут все будет на пределе наших возможностей.

Ложусь на фанеру, перфорация крупная, четыре сантиметра отверстия и по десять между ними, в шахматном порядке. Напротив глаз, соединяю два отверстия, вырезав перемычку. Макс объясняет мне, что нижнюю плоскость поля придется пропускать грибовидными элементами сквозь перфорацию, таким образом и крепление будет надежным. А верхняя плоскость как обычно поглощающий ромб. Но, хорошо играть нижней сферой не получится, поэтому могут быть накладки. Отрыв прошёл штатно, летим низко над пшеницей, постепенно набирая высоту. Утро тихое, безветренное, уже светло. Идем над лесополосой.

- Макс, нам главное не столкнуться с буровой вышкой в центре города, но над ней надо пройти обязательно. Сколько она там метров в высоту?

- Она там триста тридцать метров. Наберем четыреста и пройдем чисто.

Летим медленно, при попытке увеличить скорость, начинается раскачка «с крыла на крыло», совершенно понятно, что не здоровое явление.

-Макс, а включи звук падающей авиабомбы, попротивней, а то ещё не заметят нас.

Из за несовершенства нижней плоскости поля, звук на всю включить не удалось, он переливался волнами, но так было тоже очень не плохо.

Тащимся медленно, завываем, светло, почти семь утра, застройка внизу уже плотная, Париж. Народ внизу явно взбодрился, фурор налицо. Наконец показалась Эйфелева Башня. Величественно реем над Марсовым полем, проходим над башней, над Сеной.

И тут нас начинает трясти. Здесь, в большой излучине Сены, что-то не так с восходящими потоками, начинаем терять высоту, скорость непроизвольно увеличивается и над Булонским лесом наше воздушное судно входит в штопор. Врезаемся в землю на поляне посреди леса, Фанера на треть уходит в землю под углом, а я, сложив руки вдоль тела заранее, ухожу солдатиком в землю, метров на семь. Шустро выбираюсь и засыпаю песком нору, все, мы прибыли, мы в Париже, шарман, мля.

 Переодеваюсь в кустиках, в джинсы и джинсовую рубашку. Вельветки коричневые.

- Макс, взлохмать мне шевелюру, чтоб было видно, что бомжевал тут в кустах. И давай портвейну тяпнем, для антуражу. И надо сделать запах перегара от меня, пострашнее такой, защиту под кожу прячь. Идем отмазывать Пьера от полиции. Нам надо на жд вокзал в тамошний полицейский участок.

Выпиваю пол литра портвейна и выхожу на бульвар Периферик. Минут пятнадцать иду по газону вдоль трассы, покуривая и посвистывая сквозь зубы. Мимо проносится толпа полицейских машин, с мигалками, за ними лавина обычных легковушек, прячусь за куст. Вся эта толпа останавливается чуть дальше по трассе и народ устремляется в лес. Затем подъезжает такси, из него выскакивает кругленький такой колобок, обвешанный фотоаппаратами и кристаллами и несется следом. Такси разворачивается, выхожу из-за куста и машу рукой. Такси останавливается, показываю водиле два доллара и говорю: восточный вокзал. Таксист кивает и начинает тарахтеть, расспрашивая меня не видел ли я НЛО, которое упало в лес. Не видел, говорю, никакого НЛО, спал я тут, по случаю. На вокзал мне надо, начальству доложиться, в полицию. Ты знаешь, как к участку проехать, чтобы не ходить там пешком, а то штормит меня. И дохнул на него перегаром. Водила заверил меня что все знает и довезет в лучшем виде, прямо под окна участка, открыл боковое окно и закурил. Подъехали за полчаса, на улицах было полно машин и движение одностороннее во многих местах, но наконец добрались до вокзала и нужного места.

-Вот та дверь месье, сказал таксист.

-Да уж вижу, буркнул я и сунул ему пятерку. – Ехай отсюда, ты меня не видел.

Если рядом с дверью и была некая вывеска, то сейчас её не было. На стене был менее пыльный прямоугольник и четыре дырки по его углам. Захожу в дверь, одна большая комната, два окна, три стола, шкафы, табачный дым, типичный ментовский опорник. За левым столом сидит полицейский в форме. Или это жандарм? А, без разницы. Напротив него сидит Пьер, рядом на полу его саквояж и мой дипломат. В углу у окна, сидит гражданский, с неприятным взглядом.

- Бонджорно сеньоры. Мне кивают.

Мент осторожно берет со стола мой паспорт и сличает фотографию.

Говорит: - Ну вот же он, никуда не потерялся. Пьер, а вы похожи.

- Мишель, где ты был? – говорит Пьер слабым голосом. - Я тут всех на уши поставил, думал всё.

- Не поверишь, отстал от поезда. Выхожу на середину комнаты и начинаю рассказ с бешеной жестикуляцией, обращаясь сразу ко всем присутствующим: - Мы немного выпили в купе поезда и Пьер уснул, а мне не спалось. И в Страсбурге на стоянке я вышел на перрон покурить и поразмять копыта. Ну и завернул за угол по делу, а там ко мне пристали трое каких-то наркоманов. Что-то каркали на немецком, а один все тыкал в меня шприцом. Ну я одному заехал между ног, коленом, шприц всадил в задницу, этому, носителю шприца, а третий получил локтем в подбородок. Так они и остались там отдыхать у стеночки, но поезд уже ушел. Представляете? Поезд только что ушел, я увидел только его красные фонарики вдали. Но, имея деньги можно добиться многого и за пятьсот долларов местный таксист согласился меня подвезти до Парижа.

- А догнать поезд не пытались? – угрюмо спросил полицейский.

- Да как его догонишь, автострады редко пересекаются с железной дорогой, потом таксист сказал, что знает короткую дорогу до Парижа. Мы и правда быстро доехали. Если бы не странный ажиотаж в самом городе, то приехали бы ещё раньше.

Полицейский щелкнул пальцами, откинулся на спинку стула и уставился в потолок стеклянным взглядом, видимо не мог поймать ускользающую мысль.

Окаменелое нечто у окна ожило и вперив тяжелый взгляд в Пьера спросило:

- Где мальчик, куда ты дел мальчика, Пьер?

- Какой мальчик? – прикинулся ветошью Пьер.

- Сынок банкира.

Пьер хлопает себя ладонью по лбу:

- Ах этот! Дело о пропавшем мальчике закрыто, он найден и передан на руки родителям в Праге.

И уставился на визави, невинными глазами.

Мужик звонко хлопнул кулаком по ладони, вскочил и бормоча фак, фак, факин ю фак, выбежал за дверь, на улицу.

- По-моему, он всех нас сейчас тяжко оскорбил. Сказал я и выдохнул в сторону полицейского. Тот замахал руками и заорал:

- Вы два конченых минуса, только и делаете что нарушаете общественный порядок, - бросает в меня моим же паспортом и уже очень громко:

- Воон! Проваливайте чёртовы клоуны и побыстрее, пока я не передумал!

Поднимаем дипломат и саквояж и выходим на улицу. Есть и во французском языке непереводимая игра слов, которую не понять сходу, если ты не француз.

- Пьер, а почему официр назвал нас «минусами»?

- Ну, это не минус в смысле знака…если перевести на русский…придурки…точнее не переведешь.

- Эй, такси! Давай сюда, кататься поедем.

Пьер назвал адрес и мы погрузились на заднее сиденье. Пока я праздно пялился в окно на Париж, сыщик гундосил в уши водителю, направляя того правильным путем. Здаеца мне, что Пьер весьма нудный тип, ни разу не видел, чтобы он смеялся. Ведь по идее, французы должны быть легкомысленны. Ах да, он же не француз. Даже мне удается отыгрывать итальянца гораздо лучше.

Приехали мы на городскую квартиру. Он снимал весь третий этаж в домишке невнятной архитектуры на улице Дезире Шартон. Четыре комнаты, ванна, туалет маленькая кухня с холодильником и газовой плитой. В холодильнике три бутылки минералки и все.

Сбоку от парадного в трех этажку имелись кованые ворота, на дворике под навесом стоял серый Рено, похожий на Москвич ИЖ Комби, и Фольксваген Жук.