— С тобой! — ответил он.

Она погасила свет в гостиной. Марк последовал за ней в ее спальню.

— Я думаю, не следует, чтобы Соня видела, что мы спим вместе, Марк, — сказала она ему. — Тебе уже шестнадцать и пора это прекратить. Соня может прямо сейчас начать жить нормальной жизнью. У нее есть старший брат, на которого можно равняться. Последние два года у нее была сумасшедшая жизнь, поэтому постарайся не обижать ее. Помни, она всего лишь ребенок.

— Да, ее четырнадцать что сорок! — рассмеялся Марк. — Она самый вздорный ребенок, которого я когда-либо встречал!

— Марк! — Она поцеловала его в лоб. — Будь терпеливым с ней. Ради меня.

Той ночью она не могла уснуть. Ворочаясь на горячих простынях, Марчелла думала о том, как Соня сможет вновь войти в их жизнь. Мысленно она переоборудовала свою небольшую гардеробную комнату в рабочий кабинет, чтобы в ее нынешнем рабочем кабинете устроить комнату для Сони. К четырем утра в голове звенело, она зажгла настольную лампу и начала делать наброски планировки новой комнаты. В дверях спальни Марчеллы появился Марк.

— Завтра у меня экзамен. Если не засну — провалюсь! — взмолился он.

Марк забрался к ней постель, и Марчелле пришлось выключить свет. Почти мгновенно оба заснули.

Следующим утром в восемь часов их разбудили раскаты хохота Сони. Стоя около кровати, глядя на спящих мать и брата, она смеялась.

— Бог ты мой, что за парочка! — воскликнула Соня. Марк, открыв один глаз, что-то буркнул и повернулся на другой бок.

— Ты все еще кормишь его грудью? — спросила дочь у матери.

Обеспокоенная Марчелла присела на кровати.

— Мне нужно соснуть еще часок, Соня. Марк решил, что тебе может понадобиться его постель, если бы ты вдруг проснулась среди ночи. А сейчас закрой, пожалуйста, дверь. В этом доме принято стучать, прежде чем входить в чью-либо спальню.

— Да! — выходя из комнаты, Соня засунула руки в карманы джинсов и, повернувшись, добавила: — Могу поспорить, что вы так и делаете!

Марчелла слышала, как, уходя из квартиры, Соня хлопнула дверью. Она была слишком рассержена, чтобы снова уснуть. Сев на кровати, она принялась расталкивать Марка.

— Видишь, что ты наделал? — проворчала она. — Я же знала, что не следовало разрешать тебе спать здесь! Очень важно, чтобы Соня чувствовала, что здесь ее любят, рады ее возвращению и не отгораживаются от нее!

Направляясь в ванную комнату, он заспанно посмотрел на мать.

После того как Марк сходил за почтой и ушел в школу, Марчелла решила съездить в «Блумингдейл» и купить Соне кое-что из одежды, надеясь, что обновки помогут ей забыть об утренней сцене.

Марчелла не знала, что теперь в моде у нынешних четырнадцатилетних. Однако в магазине она нашла массу утепленных костюмов, брюк, блейзеров, несколько блузок и свитеров любимых Сониных расцветок: различных оттенков лаванды и пурпура. Домой она приехала на такси, нагруженная коробками, и разложила подарки в гостиной на софе в качестве сюрприза.

Соня вернулась домой перед ленчем в сопровождении вахтера, сгибавшегося под тяжестью двух чемоданов. Марчелла помогла затащить их в комнату Марка и освободить в гардеробе место для Сониных вещей. Открыв чемоданы фирмы «Луис Уиттон», Соня продемонстрировала обилие дорогих платьев французского и итальянского производства. Большинство из них были для взрослых, плотно облегали тело и предназначались для роковой женщины.

— Я прошлась с утра по магазинам купить тебе кое-что, дорогая…

Марчелла провела Соню в гостиную, чтобы показать разложенные на софе подарки. После содержимого ее чемоданов эти наряды выглядели просто детскими.

— Надеюсь, тебе понравится то, что я выбрала. В Нью-Йорке ребята для улиц должны быть одеты соответствующим образом. Одевшись, как большинство из них, ты будешь чувствовать себя здесь увереннее.

Соня наклонилась над софой, слегка коснувшись одежды пальцами, стараясь не рассмеяться в лицо Марчелле.

— Извини, мама, дорогая, но я никогда не слышала ни об одном из создателей этих моделей, — проговорила она, отказываясь от подарков, — во всяком случае, это не мой стиль!

— Мне казалось, что ты без ума от пурпурного? — спросила Марчелла, явно разочарованная.

— Когда мне было десять лет, — рассмеялась Соня. — Теперь мой цвет — черный. Разве ты не видишь?

И она указала на надетые облегающие джинсы и полосатую хлопчатобумажную рубашку.

— О, — проговорила Марчелла, почувствовав, как внутри больно кольнуло. — Извини. Давай перекусим сандвичами, а потом пойдем обменяем.

Прогулка по улицам в обществе дочери оказалась целым событием. Туго обтянутая фигура Сони привлекала внимание мужчин. Когда они проходили мимо бригады строителей, те не могли удержаться от двусмысленных намеков и одобрительного свиста, встречные мужчины буквально пожирали ее глазами. Провоцирующая походка Сони, высокая, устремленная вперед грудь, длинные грациозные шаги, полуоткрытый рот — весь ее облик, казалось, говорил, что она позировала фотографу. В магазине «Блумингдейл» она умудрилась отыскать дорогое, облегающее тело, черное платье, стоившее больше всей одежды, купленной Марчеллой. Крутясь перед зеркалом, прикладывая платье к себе, Соня заявила:

— Вот это круто!

Марчелла взглянула на других покупателей, наблюдавших за поведением Сони.

— И когда же ты думаешь носить это? — спросила она.

— Есть много мест, куда можно отправиться, — пожав плечами, ответила дочь, — прошвырнуться…

Марчелла вздохнула:

— Поищи что-нибудь более подходящее. Подростковое.

Вешая платье на вешалку, Соня посмотрела на мать разочарованным взглядом.

— Забудь про него! Я одна зайду сюда как-нибудь и куплю его.

Всю дорогу домой Соня сидела в такси надувшись.

Лето они провели преимущественно в саутхемптонском доме Эми, где прошли практически все уик-энды. Там они плескались в бассейне и наблюдали за писателями-мужчинами, влюбленно взирающими на облаченное в бикини тело Сони. Эми была околдована Соней.

— Она гораздо прекраснее и безрассуднее любой из героинь моих романов, — нередко говаривала она, усаживая Соню на своих субботних обедах рядом со старыми сварливыми мужчинами и наслаждаясь одолевающими их страданиями.