Мать Джеммы, высокая, выцветшая блондинка, обычно забирала девочек после занятий и иногда угощала их йогуртом со льдом в ларьке неподалеку. Соня называла мать Джеммы миссис Хэйли, которая, по мнению девочки, выглядела такой печальной оттого, что была разведена с мужем. Иногда, проводя рукой по волосам Сони, миссис Хэйли говорила:

— Если ты будешь держаться прямо, из тебя получится модель и ты сможешь зарабатывать много денег.

Соня только смеялась в ответ. «Глупые люди эти взрослые», — думала она. Сколько разных незнакомцев, проходя по улице и обращаясь к ее отцу, говорили, что Соня может стать одной из этих, вечно улыбающихся со страниц модных журналов моделей или выступать в рекламных телевизионных роликах. Ей никогда не хотелось заниматься такой ерундой.

— Отец ни за что не разрешит мне заниматься этим, — ответила она миссис Хэйли.

После посещения большого количества занятий Джеммы Соне казалось, что она и сама теперь освоила уроки верховой езды. Ей снились сны, в которых она, пришпорив лошадь, летит верхом долгие мили вдоль береговой линии пляжа. Иногда ей снилось, что лошадь читала все ее мысли и даже разговаривала с ней. Она видела в этом животном родное и любящее существо, которому она платила той же монетой, каждый раз просыпаясь в холодном поту от мысли, что может потерять своего старого, доброго друга.

Соня, обожавшая хозяйку школы верховой езды Лауру Касс, часто рассказывала о ней своему отцу.

— Она просто прелесть, а не женщина. Строгая, но одновременно очень милая и любит лошадей не меньше, чем мы с Джеммой…

Лаура Касс представляла собой тип светской женщины, с каштановыми волосами и белой кожей. Однажды она усадила Соню перед собой на свою любимую кобылу по кличке Рэд. Крепко держа лошадь за поводья, они помчались навстречу ветру, и ноги Сони мерно покачивались, когда управляемая Лаурой лошадь, преодолевая пригорки, ритмично спускалась и поднималась вверх-вниз.

Ветер обдувал ее лицо, и казалось, ни один живущий на свете человек не испытывал такого замечательного чувства скорости, которую развивало это замечательное животное при помощи копыт. Когда Соня слезла с коня, голова у нее кружилась от удовольствия, и ей казалось, что катание верхом на лошади стало самым прелестным и щедрым подарком, который ей преподнесли взрослые.

— Большое вам спасибо, Лаура, — сказала Соня, сияя от радости и держа поводья Рэд. — Я каждый день уговариваю отца позволить мне заниматься в вашей школе. Похоже, что скоро он сдастся!

В ответ Лаура засмеялась:

— Только, пожалуйста, не переусердствуй, ты же знаешь, как мужчины реагируют на бесконечное нытье!

Но Сонино нытье достигло своей цели — наконец-то отец разрешил дочери посещать так страстно полюбившиеся ей уроки верховой езды. Она приобрела специальные брюки, шляпу и все, во что обычно одевалась Джемма и что оставалось до сих пор предметом страстных желаний Сони. Ей даже удалось уговорить отца понаблюдать за тем, как будут проходить эти занятия. Выбравшись из дома и оторвавшись от чтения газет и телефонных разговоров, Гарри, разговорившись с Лаурой, подобно многим, начал смеяться, полюбив эту женщину не меньше Сони. А когда он сбрил свою бороду, Лаура сказала Соне, что ее отец молодо выглядит.

Лаура Касс являлась для Сони идеалом женщины, красивой и в то же время спортивной. Не будучи жестокой, она все же умела быть строгой и даже прикрикнуть на тех учеников, которые небрежно выполняли ее инструкции. У нее были абсолютно прямые каштановые волосы, которые развевались во время стремительной езды на лошади. Белоснежную кожу оттеняли веснушки, а ярко-голубые глаза, подведенные темно-синей тушью, ослепительно блестели, придавая ей неотразимое очарование.

Всякий раз, когда Соня заставала ее в конюшне, где, держа в руках маленькое зеркальце, она подкрашивала свои ресницы, Лаура обычно отвечала:

— Без этого я буду выглядеть, как альбинос…

После этого, в один прекрасный день, Соня пообещала сама себе, что тоже будет пользоваться синей тушью. С подобострастием глядя на Лауру, Соня спросила ее, сколько ей лет, на что она, смеясь, ответила:

— Девяносто!

Странно все-таки вели себя эти взрослые, когда речь заходила об их возрасте. Они так опасались казаться старше своих лет, в то время как Соня только и думала о том, как бы поскорее подрасти. По ее предположениям, Лауре было около тридцати.

— А почему вы не замужем? — спросила она Лауру во время чистки лошадей. Необходимую часть занятий составлял уход за лошадьми, что было для Сони любимейшим занятием.

— Я была замужем, дорогая, — ответила Лаура, не отрывая глаз от спины Рэд, которую она поглаживала широким движением руки. — За прекрасным человеком, которого убили во Вьетнаме.

Смущенная таким трагическим ответом, Соня задала Лауре еще один вопрос:

— А что это значит — прекрасный человек? Улыбнувшись, Лаура ответила:

— Видишь эту лошадь? Ведь она прекрасна, не правда ли? Так и человек может быть прекрасен… Он тоже очень любил лошадей. Мы мечтали о том, чтобы вместе управлять вот этим хозяйством. Благодаря деньгам, которые он получил за страхование жизни, мы и смогли открыть это предприятие. Он был бы очень рад увидеть все это здесь.

Соня упросила отца организовать в какой-нибудь воскресный день пикник с традиционным барбекю. Ей очень хотелось сделать что-нибудь приятное матери Джеммы за ее доброе отношение к себе. При этом она не забыла пригласить и Лауру. Отец согласился, и они, зайдя в магазин, запаслись бутербродами с горячими сосисками и мясом для жарки. От Сониного взгляда не ускользнуло то, что отец очень много разговаривал с Лаурой и что Лаура выглядела еще милее, чем всегда: сильнее подкрашена, чем во время занятий, и впервые за все время на ней было белое шелковое платье, которое развевалось при малейшем дуновении ветра.

Вскоре Лаура Касс стала частой гостьей в их доме. Иногда вечером она ужинала с ними вместе и даже жарила мясо для пикников, участниками которых были они трое. Однажды ранним воскресным утром Соня застала Лауру стоящей в махровом папином халате возле плиты, на которой она жарила омлет и варила кофе на завтрак. Увидев Соню, нерешительно остановившуюся на пороге кухни, Лаура радостно заулыбалась ей.