Метрдотель знал Марчеллу в лицо: она несколько раз обедала здесь с сотрудниками издательства «Вольюмз».

— Просто бутылку шампанского, Генри, — заказала Марчелла после приветствия.

Они сели за столик, расположенный около окна недалеко от стойки бара, пили шампанское и взирали на Манхэттен с высоты шестьдесят пятого этажа.

— Это место считается самым романтичным в городе, — сказала Марчелла под звон фужеров. — Я хотела прийти сюда потому, что готова к вопросу, который ты собираешься мне задать, Санти!

Глаза его вспыхнули огнем.

— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил он, беря Марчеллу за руку.

— Да. Да, любимый! — ответила Марчелла, похлопывая его по руке. — Я хочу жить с тобой вместе, вместе с тобой проводить ночи и состариться вместе с тобой!

— И ты будешь жить вместе со мной в Барселоне и на Майорке? — спросил он.

— Давай поделим год на части! — предложила Марчелла. — Шесть месяцев в Испании и шесть в Нью-Йорке. — Она подняла свой фужер. — За нас!

Они выпили шампанское и обнялись, сидевшие вокруг скромно отвели взгляды в сторону.

Бредя домой, слегка опьянев от шампанского и счастья, они тесно прижимались друг к другу. Улицы города практически были пусты, и у Марчеллы возникло ощущение, будто город специально приберег этот момент для нее, чтобы вознаградить за многие годы одиночества.

— Мне нужно купить обручальное кольцо, — сказал Санти, — что-нибудь старинное, да? Позвонить родителям и одному или двум друзьям. И мне кажется, сегодня я заслуживаю чести разделить с тобой твое ложе!

Марчелла взглянула на него:

— Думаешь, это разумно?

— Да! Теперь, когда я собираюсь стать твоим мужем, ты не сможешь больше меня прятать. Отныне мы должны жить нашей жизнью.

— Хорошо, но придется закрыть на ключ дверь в спальню, — сказала Марчелла. — У Марка есть привычка входить без предупреждения.

— А Соня? — спросил Санти. — Она спрашивает разрешение, прежде чем войти?

Марчелла поколебалась, затем ответила:

— Соня не живет с нами. У нее собственная квартира. Санти удивленно поднял брови:

— В семнадцать лет?

Марчелла посмотрела на него и покачала головой:

— Да, знаю, это кажется немного странным, но ты должен понять, мы вообще немного сумасшедшая семья. Если я расскажу тебе все, как есть, ты подумаешь, что я все придумала. Отец забрал у меня Соню, когда ей было двенадцать лет. Два года она прожила с ним. Разумеется, мне бы хотелось, чтобы она жила с нами, но в Америке дети необязательно живут с родителями. Соне нужна независимость.

— И она работает, чтобы быть независимой? — спросил Санти.

Марчелла кивнула:

— Работа моделей очень хорошо оплачивается.

Придя домой, Марчелла прошла впереди Санти и заглянула в комнату Марка. Она была пуста. Сначала она испугалась, подумав, что он спит в ее постели, но в спальне его тоже не было.

Марчелла закрыла дверь своей спальни на ключ. Итак, мечта стала явью: любимый ею человек проведет ночь в ее постели. Почему столь естественное желание должно быть запретной роскошью? С самого первого дня приезда Санти в Америку именно так она и должна была поступить! Как обидно должно было быть Санти жить в отеле, словно он был каким-то приходящим знакомым.

— Вечность начинается сегодня, — сказала Марчелла, устраиваясь в постели рядом с Санти.

На этот раз она не возводила внутреннего барьера, никаких проблем. Они предались любви с такой легкостью, словно всегда делили это ложе. Не прикладывая особых усилий, Марчелла достигла полного удовлетворения. Разумеется, секс в клубе «Партнеры» был опасно возбуждающим. Этот тип надежной, прочной любви, этот «вечный» секс был совершенно иным. Он был более пронизан счастьем, хотя ему недоставало возбуждения. Марчелла прильнула к Санти, когда он постепенно стал погружаться в сон. Она надеялась, что заснет, но обнаружила, что ждет возвращения Марка. Черт его подери! Испортить ей ее первую ночь с будущим мужем в своем собственном доме! Она, наверное, заснула, потому что, когда услышала, как кто-то пытается открыть дверь, часы показывали два часа ночи.

— Мам! — послышался умоляющий шепот Марка.

Марчелла выбралась из постели, поглядывая на спящего глубоким сном Санти. Открыв замок, она выглянула за дверь. Там стоял взъерошенный Марк и покачивался.

— Ты пьян, — сказала шокированная Марчелла.

— Почему ты закрыла дверь? — спросил Марк.

— Я… — она прикусила губу. — Здесь Санти, — выпалила она.

— Я хочу лечь с тобой, мам, — захныкал Марк.

— Не валяй дурака, Марк! Отправляйся спать. Марчелла поцеловала его в лоб.

— Он будет у нас жить? — спросил Марк.

— Поговорим об этом завтра утром. Ты меня разбудил. Иди спать!

— Что случилось? — спросил спросонок Санти.

— Ничего, — успокоила его Марчелла. — Марк немного выпил.

Теперь сон совершенно покинул Марчеллу. Злясь на себя и на Марка, она лежала без сна. Прошел час. Тело ее слишком устало от движений, но мозг безостановочно работал, вновь и вновь перебирая события. Выпитое шампанское пробудило жажду. Через пятнадцать минут она сдалась, встала с постели и накинула халат. По пути на кухню за соком заметила, что в комнате Марка свет погашен и оттуда раздается храп. «Странно, — подумала Марчелла, — он никогда не храпит во сне». На обратном пути храп показался ей громче. Она распахнула дверь и вошла в комнату Марка. Здесь она отчетливо услышала странный клокочущий звук, вылетавший из его горла при дыхании. «Может быть, у него летняя простуда?» — подумала она. Включив свет, Марчелла увидела, что Марк, полностью одетый, лежит лицом вниз на кровати. Она наклонилась снять с него ботинки, раздумывая, стоит ли его раздеть или просто накрыть одеялом. Взяв из шкафа в холле одеяло, она прикрыла им Марка. При этом Марчелла заметила пустую коробочку от таблеток снотворного и написанную от руки записку: «Я не могу жить, если не буду светом твоей жизни. Единственным светом твоей жизни!»

Марчелла перевернула сына на спину и стала хлопать по щекам. Лицо его начало приобретать землистый оттенок. Сердце Марчеллы сжалось от ужаса, она громко закричала, призывая Санти на помощь. Сглатывая слезы, она набрала номер и вызвала «скорую помощь». Затем позвонила своему врачу и оставила для него срочное сообщение. Вместе с Санти они подняли Марка и, удерживая его между собой, до приезда «скорой» ходили по комнате.