Группа у нас была, может, и не особо дружная, обычно мы все кучковались в своих компаниях, которые сформировались еще на первом курсе, но под конец последнего года обучения мы больше прониклись друг другу какими-то теплыми чувствами, и все чаще эти маленькие компании собирались в одну большую.
— Ну, что девчонки, уже придумали себе наряды на выпускной вечер? — Догоняя нас со Светкой, спросил Попов, когда наша толпа растянулась вдоль улицы и шла в сторону кафе.
— Скажешь тоже…Нам бы еще экзамены сдать, да диплом защитить, — выпалила Светка, которая млела от главного красавчика нашей группы Кирилла.
Она, как и многие, тайно желала укротить строптивого, и стать его единственной. Он был не просто красив, но еще и хорошо воспитан, поэтому всегда был любезен, чем сводил женскую половину нашей группы с ума. Беда была в том, что верность и Кирилл находились на разных полюсах планеты. Он был слишком избалован женским вниманием, поэтому никак не мог определиться с выбором, кому же отдать свое сердце. В общем, в плане отношений с девушками Кирилл был не стабилен и не постоянен. А сам про себя он говорил, что он
слишком любит женщин и не может себе позволить, чтобы хоть одна из них была обделена его вниманием.
Где-то в конце первого курса, он даже пробовал ко мне подкатывать, но я предложила ему просто дружить, на этом мы и остановились. Кирилл был умным, интересным, с ним всегда было о чем поговорить, поэтому я радовалась тому, что мы могли с ним просто общаться без каких-либо намеков на нечто большее. Да и я сама себе поставила запрет на какие-либо любовные отношения со своими одногруппниками, объясняя это себе тем, что, в случае расставания, нам еще учиться потом вместе несколько лет. Не хотелось мне эту «Санту-Барбару» разводить в своей группе, вбивая кол раздора и разделяя коллектив на два лагеря.
Мы просидели несколько часов в нашем кафе, громко разговаривая и смеясь, тем самым, поставив на уши все заведение. Студенты были завсегдатаи этого заведения, поэтому, таких как мы, горластых, тут было много, и сотрудников уже давно не смущало наше «околофутбольное» поведение.
Когда собиралась подобная толпа, начинался самый настоящий групповой психоз. Все друг друга перебивали, перекрикивали, и порой даже сложно было понять, о чем конкретно идет речь. Где-то урывками доносилась дискуссия по поводу предстоящих экзаменов, где-то говорили о защите, а кто-то уже во всю готовился к нашему выпускному вечеру, совсем не переживая об учебе.
Последние были счастливчиками по жизни.
7
Даша
На следующий день, пока я стояла в нашем студенческом кафе, в очереди за какао, я поймала на себе чей-то пронзительный взгляд. Оглянувшись, поняла, что на меня уставился высокий парень со светлыми волосами.
Лицо его показалось мне очень знакомым, но я не могла понять, откуда я могла его знать. Он настойчиво продолжал смотреть на меня, и, правда, будто мы знакомы. Я посмотрела на него вопросительным взглядом, а после рядом с ним заметила темную макушку, и лицо в профиль.
Ах, да, это же тот самый парень, который вчера пролил на меня мой напиток, а этот получается тот друг, который был с ним.
Точно, теперь я вспомнила.
Он улыбнулся мне, будто понял, что я, наконец, узнала его, и решил помахать мне рукой, подзывая меня и показывая жестом, чтобы я встала рядом с ними в очередь. Они были в самом ее начале, уже практически у кассы, а мне еще предстояло прождать нескончаемому длинную цепь из студентов, которые разом решили что-то выпить, либо перекусить.
Я провела в своей голове длинные переговоры, которые напоминали мне больше уговоры. Одна часть меня включила гордость и ни в какую не хотела к ним приближаться, ибо остался неприятный осадочек от коммуникации с брюнетом, вторая же часть меня не хотела стоять в такой длинной очереди и предлагала включить дипломата. Немного я даже занервничала, думая, а вдруг они готовили мне какой-то подвох, хотя блондин вроде походил на приличного человека, внушал доверие, я бы даже сказала.
Я все же решила справиться со своей мнимостью и рискнуть. Подошла к ним.
Парень, тот, что светленький, поздоровался со мной, второй даже бровью не повел. Блондин был весьма вежлив и приветлив в отличии от второго, который даже не пытался произвести приятное впечатление о себе. Ну, кажется, про него все стало понятно еще вчера. И все же было интересно, то ли он был женоненавистником, то ли мизантропом, то ли просто мнил себя пупом Земли.
Светленький, которого, как оказалось, звали Игорь, предложи купить мне какао в качестве извинения за вчерашний инцидент. Это было любезно с его стороны, на мой взгляд. Но я немного поломалась, было неудобно. Как-то не привыкла я от чужих людей принимать подарки, даже, если это такие мелочи, как какао.
Пока мы ждали заказ, я наблюдала за обоими парнями, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Внешне они мне напоминали братьев. Одинакового телосложения, оба высокие, плечистые. Даже прически, казалось, были одинаковые. Только один был светленький, другой темненький. И если так подумать, это касалось не только цвета волос. Один и, вправду, будто излучал свет, от него исходило какое-то тепло. Второй будто окутывал все вокруг во тьму, и от него веяло холодом.
Свет и тьма. Ангел и демон… Как молоко и кофе…
Да, точно,
они прям как кофе с молоком,
подумала я и ухмыльнулась про себя этому открытию.
Один — крепкий и терпкий, оставляющий после себя неприятное послевкусие. Второй — нежный и воздушный, и этим хочется насладиться подольше.
8
Влад
Как бы я не старался избежать пробок, добрался я до родительского загородного дома только за два часа. Долго не мог зайти внутрь дома, торчал в машине у ворот, перебирая предстоящие возможные диалоги с семьей.
Вдруг ворота отворились, и за ними показалась мать. Как всегда при полном параде. Никогда не видел ее без косметики, в потрепанной одежде, да и саму растрепанной.
— Влад, а ты чего не заходишь? — С удивлением и будто даже с искренней улыбкой спросила мать.
— Привет, мама. Сейчас, иду, — начал я выходить из машины.
— Сынооок, — протянула мать, подойдя ближе и прислонившись ко мне.
Она была такая маленькая, что даже не доставала мне до плеч, голова ее легла мне на грудь. — Как же я соскучилась. Ты совсем стал большим…Пойдем уже домой. Отец еще в пути, говорит жуткие пробки в городе, опаздывает.
— Ага, — равнодушно ответил я. — А где Полина?
— Дома.
Мы зашли внутрь дома, где уже стоял запах вкусно приготовленной еды. В этот момент я почувствовал, что у меня засосало в животе, разыгрался аппетит. Мама предложила пройти пока в гостиную, а сама куда-то исчезла.
Как давно я здесь не был,
подумал я, перебирая глазами и руками предметы в самой большой комнате, которая расположилась в центре коттеджа на первом этаже.
Я прогуливался, загрузившись в свои мысли и не заметил, как уже оказался на террасе. Мое самокопание прервал чей-то голос. Прислушавшись, я понял, что это была мать, которая, как я понял, разговаривала с кем-то по телефону, потому что второго голоса не было слышно.
— Ну, все-все, мне пора бежать…Говорю же, я тоже…Соскучилась, конечно…Скоро уже увидимся…Ой, ну все, прекрати…Целую тебя…Мой котенок…Ну, все, веди себя хорошо…Ага, в понедельник я вся твоя…не ревнуй… — Кокетливо и так противно протягивала она все эти слова, что мне стало не по себе…
Я ринулся в сторону дома и снова оказался в гостиной.
Меня причуды моей семьи уже давно не удивляли. Я давно догадывался и понимал, что каждый из них живет своей жизнью, но как же было тошно от услышанного. Меня будто с головой окунули в помои, что мне захотелось срочно залезть в ванную и отмыться от этой налипшей грязи.
Я завалился на громадный кожаный диван, который мне никогда не нравился, потому что он был совсем неудобный, и закинул голову назад. Пытаясь успокоиться, я закрыл глаза. Но мысли предательски теребили душу, вызывая у меня только злость и раздражение. Мне хотелось выть, я будто оказался где-то в далеком детстве, и чувства брошенности, одиночества и беспомощности разом овладели мной. Мне хотелось просто исчезнуть, оказаться на другой планете и никогда не знаться с этими людьми. Так саднило внутри от предательства близких мне людей. Они предавали не только друг друга, но и нас, тех, кто звался их семьей. Не осталось никаких надежд. Одно вранье и лицемерие.
