«Клянусь, что где-то раньше ее видел».

Мимо прошли две заключенные, немного моложе первой, и еще больше ослабили его чувство дежавю. Когда он осмотрел четвертую камеру, вопрос о личности женщины отпал.

— Рокси Вэйн! — громко крикнул он.

Рыжеволосая искусительница подняла голову и взглянула ему в глаза.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросила она.

Детектива не удивило, что она смогла увидеть и услышать его, так же и то, что она не постарела с момента, когда в 1944 году из зала суда ее отправили в камеру смертников тюрьмы «Метрополитен».

— Вот ты где, — закричал на призрак мускулистый охранник.

Вскоре к нему присоединился второй здоровенный качок, и двое подхватили бывшего детектива.

— Что вы делаете? Отпустите меня, — закричал Гейб.

— Успокойся. Пойдешь с нами, — настаивал самый крупный из охранников.

— Куда вы меня ведете?

— ОН хочет тебя видеть.

— А кто это «он», начальник?

— Замолчи и шагай.

Один из тюремщиков открыл дверь, на которой было написано: «Не входить. Посторонним вход воспрещен», и два мускулистых мужчины толкнули детектива через порог в просторный домашний кабинет особняка Ист-Хэмптон. Гейб, ошибочно полагая, что все еще находился в тюрьме, одобрительно присвистнул от увиденной обстановки.

— Шикарный кабинет для тюрьмы, — подумал он. — Бьюсь об заклад, что налогоплательщики не знают о его существовании.

— Это не общественное здание, а мой дом.

Донлеви с испугом повернулся на голос.

— Кто это?

Гейб увидел, как через стеклянные двери, ведущие из балкона с видом на Атлантический океан, вошел мужчина.

— Вы начальник?

— Вряд ли.

Мужчина был явно продуктом другого времени. Его волосы с проседью на висках были длинными и завязаны хвостом сзади. На нем сидели джинсы от Гуччи стоимостью 1200 долларов, которые детектив посчитал бы «рабочей одежкой». Вместо рубашки на нем сидела футболка темно-синего цвета с логотипом команды «Янки» на груди.

«А что это у него на ногах?»

— Если ты не начальник, тогда кто?

— Меня зовут Клэй Хелфрих, но для тебя я Бог.

— Ты что, комик?

— Нет, писатель. Написал шестьдесят семь книг, каждая из которых стала бестселлером.

Гейба это не впечатлило.

— Не такой уж я читатель.

— Знаю. На самом деле мне известно о тебе все. Видишь ли, я создал тебя.

— Создал?

— Ты появлялся в моем воображении, — ответил Клэй. — У Агаты Кристи был Эркюль Пуаро, у Дэшила Хэммета — Сэм Спейд, у Раймонда Чендлера — Филипп Марлоу, у Джеймса Пэттерсона — Алекс Кросс, а у меня — ты. Так было три года назад. После шестидесяти шести детективов с Гейбом Донлеви я решил, что настало время перемен. Хватит чернухи, дорогу новому!

Автор засмеялся над собственным каламбуром, но Гейб не почувствовал никакого юмора в его словах.

— Я решил сменить тему, — продолжал Клэй, — и переместил сюжеты и обстановку из сороковых в настоящее время. Я создал новую ищейку: сержанта Кендалл Стэнвик.

— Значит, она не настоящая, да?

— Не веришь?

Клэй подошел к книжному шкафу из красного дерева, выбрал книгу в твердом переплете «Мертвая голова» и передал Гейбу.

— Помнишь Орсона Монкриффа? Он удавил свою жену электрическим шнуром, когда та угрожала разводом. Это было твое первое дело и мой первый бестселлер. За него я получил премию Эдгара По.

Он взял другую книгу: «Небольшое дело об убийстве».

— А Китти Мак-Фэддон, медсестра, которая отравила четверых престарелых пациентов?

Появилась третья книга со знакомой рыжеволосой красавицей на обложке.

— Конечно, ты же помнишь Рокси Вэйн. Не знаешь только то, что я скопировал ее со своей первой жены. Ну и сука же была она! И взяла у меня кругленькую сумму при разводе.

Писатель подошел к концу полки и вынул последнюю книгу.

— И наконец, Блайт Пруст. Блондинка, красивые ноги и сногсшибательное тело. Моя вторая жена стала ее прообразом. Сейчас она тоже бывшая миссис Хелфрих. Раскрою тайну, — сказал он, будто передавая Гейбу конфиденциальную информацию. — Она не натуральная блондинка и с телом в форме песочных часов: силиконовые импланты, за которые платил я.

— Блайт не убивала мужа, — возразил детектив.

— Какое это имеет значение. Смерть Эйнсли Пруста всего лишь незначительная деталь в сюжете. Причина написания этой книги заключалась в том, чтобы убить тебя. Только не понимаю, как ты снова появился. До сего момента мои герои никогда не начинали жить самостоятельно. Клянусь, что Конан Дойль никогда не сталкивался с подобной проблемой. Полагаю, что это именно моя вина твоего возвращения. Я бы так и оставил твое убийство нераскрытым.

— Зачем тогда так поступил?

— Потому что всегда думал, что ты немного самоуверенный. Вся эта шумиха вокруг того, что ты величайший сыщик в мире. Я посчитал, что убийца мигом собьет с тебя спесь.

— Несколько минут назад ты вообразил себя Богом, и у тебя хватает смелости назвать меня самоуверенным? Что ж, мистер Всезнайка с конским хвостом, в майке, рабочей робе и ужасной обуви, что собираешься делать теперь?

— Наверное, заставлю сержанта Стэнвик раскрыть твое убийство. Возможно, это единственный способ помириться с тобой.

По приказу Клэя Хелфриха два здоровенных охранника проводили Гейба Донлеви назад в тюрьму и заперли в камере мужского блока. Там его держали под замком, в то время как писатель работал над рукописью, в которой сержант Кендалл Стэнвик со своим молодым напарником раскрывали самое старое дело в истории города.

Прошло два дня, в течение которых Гейб Донлеви метался по камере как зверь, посаженный в клетку. На стене висел телевизор, но он не знал, как им пользоваться, да, возможно, ему не стало бы интересно его смотреть.

«Если мне придется остаться здесь дольше, то я сойду с ума».

Он услышал, как в замок вставили ключ, и минуту спустя дверь камеры открылась с ужасающим лязгом.

— Донлеви, — крикнул тюремщик, — к тебе посетитель.

— Правда? Кто знает, что я здесь?

— Твоя жена. Она пришла по супружескому посещению.

Тюремщик провел Гейба в маленькую комнату с двуспальной кроватью, унитазом и раковиной. На постели сидела сержант Стэнвик.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, когда дверь за ним захлопнули.

— Устала ждать в машине, — пошутила она. — Мне пришлось сказать, что я ваша жена. Это был единственный способ попасть сюда.

— То есть «супружеского визита» не будет?

— Придержите обаяние мачо, детектив. У меня к нему иммунитет. Вы поговорили с Блайт Пруст? Она дала необходимую информацию?

— Нет, но теперь я знаю, кто убил меня.

— Кто же?

— Ты не поверишь.

— Попытаюсь.

Он стал рассказывать о встрече с Клэем Хелфрихом и о всем, что тот поведал.

— Значит, кроме самого писателя, мы все выдуманные персонажи? Мы герои в его книгах?

— Я же сказал, что ты мне не поверишь.

По грубому лицу сержанта медленно расплылась зловещая улыбка.

— Понимаю. Какое-то время я догадывалась, что это был Клэй Хелфрих.

— Правда?

— Вы недооценили меня, потому что я женщина, но я еще и неплохой детектив.

Гейб нахмурился, верить ей или нет. Это лишь слова, что она знала о Клэе Хелфрихе.

— Он рассказал вам о том, что Рокси Вэйн и Блайт Пруст были списаны с его бывших двух жен, но слишком сомневаюсь, что он упомянул вторую.

— Не припомню.

— Я так не думаю. Он никогда этого не делает. Мужчины не переносят удар по своему эго, когда женщина бросает его ради другой женщины.

— То есть?..

— Да, Дженнифер, моя партнерша, была несчастной женой номер два. Ее фотография у меня на столе. Она красивая женщина, как и бывшие жены Хелфриха. Он, будучи человеком мстительным, сознательно создал меня как нелепый стереотип мужеподобной лесбиянки, чтобы та отвалила от него. Следовательно, я ношу короткую стрижку, мужскую одежду, имею мужскую внешность и традиционно мужскую работу.