— Уф-ф-ф… Вот уж наломал ты дров, Конрад, так наломал…

— Это не я, генерал. Вы отняли у меня все права, включая право называться человеком — а вместе с ними и желание сражаться за вас.

— Давай будем откровенны, Конрад, ты уже не человек в обычном понимании этого слова!

— Эта точка зрения справедлива лишь формально, и вот почему. Да, верно, моя природа теперь двояка, и наполовину я — потусторонний монстр, непонятный и ужасный. Но вот прямо сейчас вы говорите с Конрадом Кёрзом и никем иным, генерал. Просто потому, что вторая часть меня не будет с вами говорить вообще, она хочет убивать и ничего более. Это то, что осталось от Конрада Кёрза, держит монстра под контролем. Это то, что осталось от Конрада Кёрза, говорит с вами по телефону. Это то, что осталось от Конрада Кёрза, возмущено до глубины остатков своей растерзанной души несправедливостью в отношении его. Вы вправе считать меня чудовищным гибридом — но в таком случае будьте так любезны сами защищать себя от одержимых и эфирной Порчи.

Я услыхал, как на том конце провода Штайнер барабанит пальцами по столу.

— Так, Конрад, я тебя понял. Давай не будем пороть горячку. Я сейчас изложу вышестоящему командованию твои претензии и мы как-то решим возникшую проблему.

— Решать нечего, генерал: мы уже решили нашу проблему, покинув ваш социум. А вы сейчас не облечены правом говорить от имени всего Рейха. Моя претензия не к вам лично — но ко всему германскому народу. Не мы предали вас — но вы нас. И когда вы осознаете это — тогда у нас, может быть, будет повод поговорить. А пока что мы отключаем все внешние каналы связи, кроме коммуникатора у ворот. Когда с нами захотят поговорить — пусть приведут Юджина Крэйна. Его возвращение — обязательное условие для начала диалога. Прощайте, генерал, желаю успехов в сдерживании «прорыва».

Я щелкнул тумблером и повернулся к остальным.

— Ну вот и все, парни. Мы сделали, что должны были. Теперь нужно выждать несколько часов и начать трансляцию. В этот момент дирижабли других команд будут на подлете, и заглушить нас не удастся. Осталось укрепить базу и заложить мины везде, где можно. До самого конца заварушки в «Фолькеншутце» штурма не будет — все силы сейчас там. Воспользуемся же временем эффективно. И вот что я скажу вам: чем бы все это не кончилось — я рад, что мы сделали это. Поживем немного свободными.

Мы стали в круг посреди штаба и обнялись, словно родные братья. Нас породнила единая судьба — и мы пройдем этой дорогой вместе.

Мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Мы заперты в подземном комплексе, вокруг нас — огромный кольцевой мегаполис столицы, полный ненавидящих нас наших бывших сограждан — но мы все равно ощущаем сладкий вкус свободы.

— Знаете, а я ведь в самом деле счастлив, — сказал Маркус. — И одно скажу точно: я больше никогда не буду рабом.

Мы улыбаемся шире: никто из нас больше не будет рабом.

Конец.

2020