Попив чай, я немного успокоилась и отвлеклась. Расспросила маму об отдыхе. Она в вкратце рассказала мне, где была и что видела. А когда я вернулась к себе в комнату, то снова стала плакать.

Следующим утром я даже не поднялась с кровати. У меня не было настроения и сил. Я провалялась весь день, глядя в потолок. Мама заходила ко мне несколько раз, предлагая то чай, то еду. Я отказывалась. Аппетита не было вообще. Из рук я не выпускала телефон, надеясь, что Кирилл мне позвонит. Звонить первая я не решалась. Боялась. Боялась услышать его холодный голос и отчужденность в свою сторону. Так я провалялась до вечера. Вечером мама принесла мне картошку с мясом и салат, заставляя поесть. Под ее взглядом я поела, не чувствуя даже вкуса еда.

— Может позвонишь ему? — вдруг спросила она.

Я удивленно вскинула на нее взгляд, думая, что мне показалось. Но мама смотрела на меня серьезным взглядом, явно ожидая ответа.

— Нет. — помотала я головой.

— Юль, я не знаю, что там у вас произошло, но если ты чувствуешь, что виновата, нет ничего плохого в том, если ты ему позвонишь и извинишься. Или хотя бы предложишь поговорить. Я думаю, он не откажет.

Мама была права, но мне было страшно. Надо было сразу гасить конфликт на корню, не раздувать до такого масштаба. И следить за языком. Думать прежде, чем что-то говорить и думать о последствиях. Мне бы эти мысли в тот момент, а не сейчас…

— Нет. — повторила я тяжело вздохнув.

Я может и наберусь мужества и позвоню ему, но не сейчас.

Мама тяжело вздохнула и взяв пустую посуду вышла из комнаты. Так прошел мой первый день.

На второй день я также валялась. Мама пыталась меня поднять и заставить выйти из комнаты. Но у меня была апатия. Не хотелось вообще ничего. После обеда мне стала звонить Яна, но я сбрасывала. Не хотела с ней разговаривать. Она звонила безуспешно еще несколько раз, а потом написала сообщение «Юль, что случилось? Ты почему трубку не берешь?». Я не ответила. Спустя час она снова прислала сообщение «Захочешь поговорить, звони». Я понимала, что поступаю не красиво, но не могла ничего с собой поделать. Я потом ей обязательно позвоню, все объясню. Яна меня поймет.

Мама снова заходила ко мне в комнату, пытаясь заставить выйти и пойти поесть. Мне пришлось уступить и пойти поесть в кухню.

— Давай я ему позвоню. — предложила она.

Я замерла и с открытым ртом и уставилась на нее.

— Скажу, что ты сожалеешь и признаешь, что ты не права.

— Нет. — ответила я.

Представляю выражение лица Кирилла, когда ему позвонит моя мама, чтобы сказать, что я сожалею. И представляю удивление мамы, когда она поймет, с каким Кириллом она разговаривает, с кем я встречалась.

На третий день я снова плакала. Не могла ничего с собой поделать. Мама была еще в отпуске, поэтому постоянно ко мне заходила и пыталась растормошить. Вот и сегодня она вошла и сказала:

— Юля, я договорилась насчет твоего трудоустройства. Когда ты сможешь пойти на собеседование.

— Мааам… — простонала я.

— Что мам? Ты долго собираешься сидеть в комнате и лить слезы? — спросила она.

— Тебе не терпится отправить меня на работу? Я тебе обузой стала? — спросила я в сердцах и сразу же пожалела о своих словах.

Мама осуждающе смотрела на меня, и я почувствовала себя настоящей дрянью. Я только недавно думала о том, что нужно подумать перед тем, как что-то сказать. И опять говорю не то, что нужно.

— Прости, мам. — кинулась я к ней и обняла. — Прости.

— Все нормально. — обняла она меня в ответ.

— На следующей неделе схожу, в понедельник. Не поздно будет?

— Не поздно. Юль, надо брать себя в руки. Нельзя сидеть в четырех стенах и обливаться слезами. — сказала мама, отстранившись и глядя мне в глаза.

— Я знаю.

А на четвертый день я позвонила Яне. В последнее время я вела себя эгоистично по отношению ко всем близким мне людям. Я не знала, что со мной такое происходило. Я вроде бы никого не хотела обижать, но обижала. Я пообещала себе, что впредь буду внимательна к близким мне людям.

Яна пришла ко мне, и я ей все рассказала. Попросила, чтобы она высказала свое мнение, только честное мнение. Яна высказала мнение, что все-таки не права я. Я уже, и сама это сто раз осознала.

Она спросила у меня, хочу ли я вернуть Кирилла обратно. Конечно, я хотела. За четыре дня я безумно соскучилась. У меня было ощущение, что у меня жизненно важный орган вырвали. Мне было плохо без него. Сердце болело, а в груди как будто образовалась огромная дыра.

Но чем больше проходило времени, тем страшнее мне было позвонить ему.

Пятый день у меня начался вообще необычно. Встав по будильнику, я решила приготовить нам с мамой завтрак. Тем самым компенсировать свое поведение за последние дни. Только я вошла в кухню и открыла холодильник, как сразу же почувствовала тошноту. Еле успев добежать до унитаза, я склонилась над ним.

Вернувшись в кухню и выпив стакан воды, я списала это на стресс и переживания последних дней. Да и питалась я в последние дни отвратительно. Да, скорее всего расстройство желудка у меня из-за всего этого.

Но к моему удивлению следующее утро у меня настало также. Только я вошла в кухню, где мама пекла блинчики, меня снова стало ужасно мутить, и я снова еле успела добежать до ванной комнаты. Когда вернулась, мама спросила:

— Все в порядке?

— Угу. Из-за нервов и плохого питания расстройство желудка. — ответила я ей.

Мама на меня скептически посмотрела, но воздержалась от комментариев. А когда на третье утро, я точно также побежала в ванную, меня саму накрыло волнение.

Я все-таки не дурочка и понимала, что может означать мое плохое самочувствие. Я лихорадочно пыталась вспомнить, был ли у нас незащищенный секс. Был. И не раз. У меня от волнения руки затряслись.

Я вышла из ванной и отправилась обратно в кухню. Мамы здесь не оказалось. По тишине в квартире, я вообще поняла, что она ушла. Сев за кухонный стол, я набрала в легкие побольше воздуха и стала думать, что делать. Что делать если? Мне было страшно даже в мыслях это озвучить.

Вдруг в кухню вошла мама. Она положила передо мной две небольшие коробочки и сказала:

— Иди, делай?

— Что? — не поняла я и посмотрела на коробочки на столе.

Мои щеки залил румянец. Пока я опорожняла желудок, она сходила в аптеку, которая находится на первом этаже нашего дома и купила два теста на беременность.

— Тест иди делай, Юль. — сказала она, протягивая мне одну коробочку.

Я не стала спорить, покорно взяла одну коробочку и ушла в туалет. Сделав тест, я села на ободок унитаза, сердце, как бешеное колотилось в груди. Я не моргая смотрела на тонкую полоску и увидела, как сначала одна полоска окрасилась в красный цвет, а затем и вторая. Я поморгала глазами, думая, что у меня от напряжения просто двоится в глазах. Но нет. Действительно, на тесте были две яркие полоски.

— Юля? — услышала я с той стороны двери голос мамы.

Я встала и подойдя к двери, открыла ее.

— Ну что? — спросила она.

Я протянула ей положительный тест, а сама бросилась в кухню, за вторым. Может он оказался бракованным и показывает неверный результат?

Я снова скрылась в ванной. Но результат был, как и прежде. Второй тест тоже показал две полоски. Я вышла из ванной. Мама ждала меня здесь же.

— Ты знаешь, мне тоже сразу первый тест показал, что я беременна. Беременна тобой. — сказала мама.

Я не знала, что сказать. Я была в шоке. Не знала, как реагировать. Такое ощущение, что все эмоции просто куда-то исчезли, я была опустошена.

— И что делать? — спросила я еле слышно.

Это был скорее философский вопрос. Я не обращалась конкретно к маме. Но услышав мой вопрос, она произнесла.

— Да бедный твой Кирилл!

Меня удивили ее слова. Почему он бедный? Я следила за тем, как мама проходит в свою комнату, а спустя несколько минут выходит в летнем платье. Она прошла в прихожую, обула босоножки и взяла сумку.