— Готова, — ответила я.

На самом деле все действительно было собрано. Одна небольшая сумка, в которую пошли несколько платьев. Даже не моих. Их купила Мия в деревне якобы для себя. На деле они отправились в мою дорожную сумку.

Одно такое же невзрачное платье крестьянки лежало в глубине шкафа для побега. Вместе с платком, кстати. Нужно было как-то прикрыть мою слишком приметную шевелюру. В идеале перекрасить, но это потом.

Драгоценности я решила с собой не брать. Да и не осталось у меня их почти. Муженек все вынес из моих покоев еще до того, как я в этот мир попала.

Была шальная мысль прихватить подсвечники, которые оказались не позолоченными, а самыми что ни на есть золотыми. Но ее я тоже отбросила.

Во-первых, это след. Любой ростовщик сдаст меня и глазом не моргнет. И плевать ему будет на тайну клиента. Такое только в кино встречается.

Во-вторых, я бы невольно подставила Мию, у которой имелся доступ в мою комнату. Ставлю свои любимые ходунки, что муженек ее обвинит в случае пропажи.

Так что бежать пришлось все с теми же не слишком большими деньгами, которые я успела выманить из мужа. Кстати, их осталось меньше двадцати золотых еще до моего отъезда.

Деньги ушли на одежду, косметику, обувь, запасную клюку. И я могла только молиться, чтобы никто в деревне не задавался вопросом, для кого Мия таскает трости. А ведь наверняка это всплывет. Рано или поздно.

Я надеялась, что поздно. Пусть у меня будет хотя бы небольшая фора.

Муж уверен, что я по-прежнему прикована к постели. Теперь осталось убедить в этом помощника судьи, и можно будет делать ноги.

Театр одного актера продолжался неделю до приезда Шейна, и продолжился после того, как он переступил порог замка.

Чтобы не выдать себя, во время его визита я действительно почти не вставала. Это местным обитателям до меня дела никакого не было, а этот может и присмотрится.

В итоге он сам навестил меня, причем почти сразу же.

В комнату практически без предупреждения ворвался мужчина, которому в моем мире я бы дала лет тридцать пять. Вид у него был вполне цветущий, а небольшое пузико намекало, что несмотря на видовую принадлежность к крылатым ящерицам, сидячая работа не щадит никого.

— Леди Паксон, это большая честь, видеть вас!

— Ах простите, лорд Роудс, что вынуждена принимать вас в таком виде, — проблеяла я слабым голосом.

И очень надеялась, что румянец на щеках не слишком заметен. Мия принесла мне местную косметику, которая была немного непривычной, но вполне функциональной.

Но проблема заключалась в том, что местный аналог тонального крема не только создавал благородную и болезненную бледность, но и напрочь замазывал все мои веснушки. А их пропажу окружающие могли и заметить.

Так что оставалось уповать на то, что румянец, вспыхнувший на щеках из-за волнения, спишут на лихорадку.

— Ну что вы, леди. Это я вынужден просить прощения, что побеспокоил вас, пока вы плохо себя чувствуете. Вынужден признаться, все в империи за вас очень волнуются.

Ага, так волнуются, прям так волнуются, так волнуются, что ни разу бедную девочку не навестили. Впрочем, мы уже поняли местный уровень коррупции и связи моего муженька.

— Ну что вы. Я… не достойна больше называться драконом, — с придыханием сказала я, промокнув платочком сухие глаза. — Я чувствую, мне недолго осталось. Если бы не моя бесконечная любовь к мужу, я бы уже ушла вслед за родителями и братом.

— Даже не думайте о таком, леди Паксон. Уверен, вы поправитесь.

Короче, разговор у нас проходил в лучших традициях лицемеров.