Он просто решил пройтись, поймав себя на мысли что до сих пор не разу так и не выбрался просто погулять по столице. Безо всякой задней мысли, любуясь местной архитектурой и сравнивая нынешнюю Москву с той, которая сохранилась у него в памяти с прежних времен. К тому же по всем расчетам до Академии можно было добраться всего-то часа за полтора неспешной ходьбы.

Прогулка откровенно удалась. И Андрей решил найти укромное место, с тем чтобы посидеть, не привлекая к себе внимание, и неторопливо подумать обо всем, что произошло с ним в последнее время. Вскоре таковое место нашлось. Тихая тенистая улочка, застроенная двух и трехэтажными ухоженными домами, практически в самом центре столицы, представляла по меркам прежней жизни нечто невероятное.

А уж когда на этой улочке он обнаружил кафешку с открыто террасой на втором этаже, то тут же понял для себя, что станет постоянным посетителем этого места. Дело в том, что он всегда прекрасно себя чувствовал именно в таких местах. Когда ты вроде как и окружен людьми, но на самом деле совершенно одинок.

В очередной раз Андрей отметил для себя, что ему на удивление хорошо думается в последнее время. То что раньше представлялось клубком путанных и противоречивых фактов, выстраивается в простую и логически обоснованную систему. Он решил воспользоваться моментом и все тщательно проанализировать. А то мало ли. Вдруг сознание снова накроется туманом пубертатного периода, присущего юному возрасту хозяина тела.

Навскидку Андрей прикинул, куда он попал и остался доволен полученным результатом.

Судя по всему, ближе к ночи транспортное движение по улочке перекрывалось и она превращалась в этакую своеобразную фан зону, куда стекались многочисленные горожане, желающие расслабиться. Зажигались фонари, отовсюду звучала музыка, в кафе и ресторанах рекой текло спиртное, а девушки низкой социальной ответственности выходили на ночное сафари.

Вот только праздник жизни начинался ближе к ночи, а сейчас все дышало негой и умиротворением.

Отсюда, с открытой террасы кафешки, размещенной в двухэтажном уютном особнячке, открывался прекрасный вид на старую Москву. Ту самую, которая в мире Андрея сохранилась разве что на гравюрах, с видами Старого Арбата. Да и то после соответствующей ретуши и устранения ненужных деталей. Сама терраса венчала собой небольшой зал, на дюжину столиков. При этом немного выступала вперед за абрис фасада, нависая над тротуаром, так что немногочисленные пешеходы, неторопливо фланирующие по улице, самим своим месторасположением как будто-бы намекали на главенство гостей, сидящих за столиками, и способных, при желании, плюнуть на головы нижестоящим. Впрочем, вряд ли у кого-нибудь из посетителей могло возникнуть подобное желание. Во всяком случае в голове у Андрея и мысли подобной не было. А кроме него да пожилой пары старушек, сидящих в отдалении, в глубине помещения, и о чем-то оживлено болтающими, смакуя кофе с пирожными, в зале никого не было. К тому же, как подозревал Андрей, столик которого стоял практически вплотную к невысокой кованной решетке, ограничивающей террасу, судя по тому, что звуки проезжей части, по которой изредка проезжали мобили да значительно чаще мелькали транспортные средства на конной тяге, доносились едва слышными отдаленными шорохами и приглушенным цокотом копыт, сливающимся с неразборчивыми голосами беседующих прохожих, помещение кафе было ограждено от внешнего пространства неким невидимым силовым экраном. И вряд ли защитная функция этого экрана сводилась всего лишь к звуковому барьеру.

Все эти мелочи не слишком отвлекали Андрея от размышлений «О Главном». Он поставил перед собой непростую задачу: в явном виде сформулировать, а что, собственно говоря, он хочет от жизни. С тем, чтобы задавшись путеводной целью попытаться найти пути реализации этой самой цели.

Перипетии последних дней, сначала дуэль с князем Рюминым, которая могла закончится фатально для Андрея, потом стычка с Кинг-Конгом, ночной визит Принцессы и в заключении конфликт с дознавателями Тайной Канцелярии сподвигли его на этот шаг.

— И кого ты пытаешься обмануть, — укоризненно пожурил Андрей сам себя. Можно подумать, что у тебя здесь раньше экстремальных ситуаций не приключалось. — Да вспомнить хотя бы того же Рабиновича с его Амбалами, или войну с красными скорпионами. Все на самом деле гораздо проще. Старик Сван из прежнего мира вспомнил, что когда-то он подвизался в роли кризис менеджера, смирился с мыслью, что ему на роду написано еще пожить и решил немного порулить. Надоело наблюдать за фокусами которые молодежь, думающая не головой, а невесть чем, вытворяет. Да и Борх, похоже, свое веское слово решил сказать.

В своем анализе ситуации Андрей решил воспользоваться методикой, которую освоил играя в шахматы сам с собой. Только люди далекие от этой древней игры могут думать, что в игре самим с собой нет никакого смысла. Де мол исход предопределен. Либо ничья, либо выигрывают белые, имеющие начальную фору. Поскольку ты наперед знаешь все, что думает твой противник. На самом деле все совершенно не так. Каждый воплощенный ход меняет реальность. И то, что ты думал раньше, до того, как сделал этот конкретный ход, требует переосмысления. Так что гадать, кто же выиграет, при игре сам с собой, совершенно неблагодарное занятие. Любой мастер с рейтингом от 2200 и так знает, о чем думал его противник, совершая тот, либо иной ход. Вот только это не спасает от поражения.

Поэтому разделив собственное сознание на условного черного и условного белого, оно же консерватора и оптимиста, Андрей приступил к анализу.

— Итак, начнем с главного: «В чем правда, брат?», — как интересовался у окружающих отдельный нетипичный персонаж. — И что ты от этой жизни хочешь?

Как ни странно, но самый полный и содержательный ответ на этот вопрос заключался в банальном тосте, когда-то давно пользовавшийся популярностью у братков: «Хочу, чтобы у нас все было и нам за это ничего не было». Другое дело, что «Все» каждый воспринимал в силу своей состоятельности. Для одних «Все » сводилось к пинджаку с карманами и золотой цепи на шее в палец толщиной, способной, при необходимости, удержать разъяренного алабая. Для других «Все» — чарующая музыка, способная разбудить самое светлое и потаенное в душе человека.

— Ну это ты, пожалуй хватил, — отреагировал консерватор в голове у Андрея. — Ты попробуй еще такого музыканта найти, которого беспокоит что-либо, окромя удовлетворения личных амбиций. А вот признание публики и массовые аплодисменты с выходом на бис, вполне способны стать для кого-то смыслом жизни. Но ты мыслью по древу не растекайся. Давай ближе к делу, вернее к телу.

— Да тут и думать нечего: «Хочу жить и поступать в соответствии с собственными представлениями о „Хорошо“ и „Плохо“, посылая всех несогласных за горизонт».

— Ну если проигнорировать утверждение классиков о том, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, то вполне себе адекватное желание, — привел сознание к общему консенсусу консерватор. — Опять же я всегда подозревал что в этой философской сентенции не больше смысла нежели в: ' Гло́кая ку́здра ште́ко будлану́ла бо́кра и курдя́чит бокрёнка'. Осталось понять, как к этому делу присобачить магию.

Глава одиннадцатая

Люди плохие и великие

Глава одиннадцатая. Люди плохие и великие.

В магическом мире привычный для Андрея метод анализа ситуации с помощью разделения сознания на Черного и Белого, при этом первому вменялось в обязанности сохранять консервативное начало и хаять идеи своего оппонента, а второму дозволялось демонстрировать оптимизм, сродни идиотизму, приобрел вполне себе материальное воплощение. Практически забытый Беловым скилл «Познание Сути», позволяющий контролировать собственную ауру, подтвердил это. При включении Черного аура съеживалась, уплотнялась и приобретала темный оттенок. Белый же способствовал ее просветлению и расползанию на значительное удаление от поверхности тела.