Что-то дрогнуло.

Энергия озера, древняя и безмолвная, словно узнала меня. Она скользнула под кожу, потекла внутрь, наполняя каждую клетку знакомым, почти родным ощущением.

Когда-то мне было страшно. Я сомневалась, боялась, не знала, примет ли меня этот мир, смогу ли я в нем выжить.

Теперь я знала ответ.

Я справилась.

Долго ли я сидела так, ощущая лед под пальцами, вдыхая колючий морозный воздух, слушая, как вдалеке потрескивают глыбыпод порывами ветра?

Время здесь словно растянулось, потеряло форму, смешалось с холодом и тишиной.

Но в какой-то момент я услышала шаги.

Тихие, осторожные, едва различимые на заснеженном берегу.

Я не обернулась. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять.

Я знала, кто это.

— Ты всегда приходишь сюда, когда тебе нужно подумать, — тихо сказал Дэн.

Он сел рядом. Не слишком близко, но достаточно, чтобы я почувствовала его тепло, услышала, как он тяжело выдохнул, словно сбрасывая с плеч что-то невидимое, давящее. Некоторое время мы просто молчали, слушая, как ветер скользит по льду, тревожа его гладь.

— Я… — Он запнулся, сжал пальцы, словно пытаясь удержать ускользающие слова. Его губы дрогнули, но голос оставался ровным. — Я не знаю, как правильно сказать.

Я закрыла глаза, давая ему время.

— Тогда просто скажи как есть.

Он медленно выдохнул, словно собирался с духом.

— Прости.

Только одно слово. Простое. И одновременно слишком сложное.

Я не ответила, просто продолжала смотреть на лед перед собой.

— За все, — продолжил он после паузы, в которой застыла целая пропасть невысказанного. — За боль. За то, что говорил и делал. За то, чего не сказал и не сделал.

Ветер сдул прядь волос с моего лица, и я медленно убрала ее за ухо, не оборачиваясь.

— Мне не нужно твое прощение, Дэн, — спокойно сказала я, не чувствуя в своем голосе ни злости, ни облегчения, ни печали. Только пустоту.

— Я знаю, — его голос звучал глухо, почти потеряно. — Но мне нужно было это сказать.

Я посмотрела на озеро. Ледяная гладь была безмятежной, неподвижной, безразличной ко всему. Озеро казалось таким спокойным. Таким, какой хотела бы быть я.

— Дэн… — Я сделала вдох, набираясь сил, прежде чем произнести слова, которые давно вертелись у меня на языке. — Просто оставь меня в покое.

Я почувствовала, как он напрягся, но не дала себе возможности передумать.

— Значит, вот так, да? — Его голос стал тихим, но в нем слышалось что-то похожее на горечь.

— Теперь, когда все позади, — сказала я, — мы никто друг другу.

Дэн долго молчал. Я не смотрела на него, но знала, что он смотрит на меня.

— Прощай, Дэн, — добавила я.

Он встал, его движения были медленными, словно что-то взвешивал внутри себя.

Но не ответил.

Я слышала, как его шаги растворяются в тишине, как снег поскрипывает под его ногами, как холодный ветер уносит остатки его присутствия прочь. Когда он ушел, я осталась одна. Отражение на ледяной поверхности постепенно размывалось, словно исчезало вместе с прошлым, вместе с тем, что нас связывало.

Но мне больше не было холодно.

Я потеряла чувствительность.

Дэн

Уходя, я не мог избавиться от ощущения, что оставляю что-то важное. Глупо. Я ей совсем не нужен. Никогда не был.

Но внутри давило. Не отпускало. Не давало просто развернуться и уйти без оглядки.

Ледяной змей! Мне жаль! Жаль, что все так вышло. Жаль, что нельзя исправить. Жаль, что слишком поздно понял очевидное. Она ни в чем не виновата. Мне просто нужно было кого-то обвинять, на кого-то злиться. Вот и все.

Я о многом сожалел. О своих поступках. О словах, которые не сказал вовремя. О тех, что лучше бы вообще не говорил. О том, что разрушил единственную связь, которая, возможно, действительно имела значение.

Адалин…

Я ее полюбил. Вот это я вляпался. Нет смысла отрицать. Нет смысла скрывать.

Странная штука — судьба.

Та самая девчонка, которая когда-то ворвалась в мой дом и перевернула мою жизнь с ног на голову, которую я так долго ненавидел… теперь стала мне дороже всего.

Но поздно.

И виноват в этом только я сам.

Со станции я уволилась перед отъездом — прощай, Алекс. Впереди — целых три месяца свободы! Лето манило неопределённостью, обещало новые встречи и, возможно, передышку после всего, что пришлось пережить. А главное — можно было наконец вспомнить обо всём, что так внезапно пришлось оставить в прошлом: обычную еду, гаджеты и мелкие радости привычной жизни.

Мой телефон, давно забытый, валялся в рюкзаке, и я уже предвкушала момент, когда наберу кого-то из приютских или проверю, что там с внезапно брошенными играми.

Ректор теперь в подземелье, а вместе с ним и преподаватели, что были заодно. Их власть рухнула так же стремительно, как и иллюзия непогрешимости.

Ушастик остался с Эйрой исследовать лабиринты подземных коридоров Академии. Казалось, он этому рад — для него это не просто целый новый мир, скрытый в тени стен, наполненный загадками, которые только и ждут, чтобы их раскрыли, но еще и возможность побыть с подружкой.

К этому времени многие уже разъехались, другие только спешили домой. Станция была полна суеты и прощаний.

Лира прижалась ко мне, ее пальцы слегка дрожали, но она улыбалась.

— А нам точно ничего не будет? — шептала она. — Все-таки похищение девушки из ее собственного дома… — Ее глаза расширились от ужаса, и она прикрыла рот руками.

— Нечего бояться, — успокаивала я ее. — Мы задумали благое дело. Иначе Мелисса пропадет, точно тебе говорю.

Каэль стоял чуть в стороне, напряженно сверля меня взглядом. Он колебался, будто не знал, что сказать. Недавно Лира предположила, что, возможно, я ему нравлюсь, но я не хотела разбираться в этом. К тому же это только догадки.

Я приблизилась и посмотрела ему в глаза:

— Счастливого пути, — сказала я, стараясь улыбаться.

Каэль вздохнул и опустил голову. На его лице — усталость, грусть, что-то еще, что я не могла понять.

— Спасибо, что не выдал деву на озере, — прошептала я, надеясь, что он поймет, как много это значило для меня.

— Я не мог иначе, — тихо ответил он, наконец подняв на меня глаза.

Несколько секунд мы молчали. И я вдруг осознала, что как бы ни ссорились все это время, он тоже стал мне бесконечно дорог, как и все остальные из комнаты номер тринадцать восточного крыла. Ну, почти все…

— До встречи через три месяца! — сказала я, стараясь придать голосу уверенность.

Он покачал головой:

— Я не уверен, что вернусь.

Желудок болезненно сжался, но я все же продолжала улыбаться:

— О, все-таки я надеюсь, вернешься.

Дариан попрощался со мной последним. Как всегда, сдержанный, но в его глазах мелькнул теплый отблеск. Мы все изменились за этот год, и теперь, глядя на него, я видела не просто мага времени, погруженного в научные изыскания, а человека, которому можно доверять.

— Я не люблю вмешиваться в чужие дела, — сказал он, задумчиво глядя на меня, — но все-таки… пересмотри свое решение. Дэн…

Он осекся, будто не знал, как подобрать слова, но мне было не нужно объяснений.

Я вздохнула и пожала его ладонь:

— И тебе хорошей дороги, Дариан.

Он чуть заметно кивнул, а затем, развернувшись, растворился в толпе.

Поезд уже ждал.

Перед посадкой мне показалось, что в нос ударил резкий сладкий запах. Я поморщилась, быстро оглядываясь, но в следующую секунду он уже исчез. Просто показалось? Паранойя?

Вместе с Лирой мы разместились в купе у окна. Последний раз я бросила взгляд на мерзлую долину и Академию Шаттенфрост на вершине горы. На миг я закрыла глаза, и передо мной всплыл утренний коридор — длинные тени, шорохи, сквозняки, что гуляли по заброшенным этажам. Чувство опасности. Запах страха. Замораживающий сердце кошмар. Меня до сих пор не покидало ощущение, что все получилось слишком просто.