Матушка же, посмотрев на часы, спросила:

— Саша, ты не опоздаешь?

Отец тоже глянул на циферблат, бодро сказал:

— Еще минут тридцать есть, еще успеваю.

— Вот и ладно, — кивнула матушка. — Скажи-ка еще — тебе эта девочка никого не напоминает?

— Какая девочка? — не сразу понял отец. — Ты про Аньку, кухарку? — Пожал плечами. — Так я ее и не видел.

— А ты сходи, посмотри. Она наверняка на кухне. Заодно и спасибо девчонке скажешь за судака. Она же не наша кухарка, жалованье ей Ваня платит.

Отец только проворчал — мол, делать ему нечего, как кухарок за стряпню благодарить, но встал и пошел.

— Маменька, а кого моя Анна напоминает? — поинтересовался я.

Неужели кого-то из высокопородистых особ? Я-то этому не удивлюсь, но неужели в глаза бросается?

— Подожди, сейчас батюшка вернется, спросим и его.

Чернавский-старший вернулся минут через пять. Садиться в кресло не стал, но доложил:

— Поблагодарил. Но так и не понял — кого мне девка должна напоминать? Есть что-то такое, но сказать не могу, не понял.

— А ты подумай, повспоминай. Не из нынешних знакомых, а из прежних. Может, кого-то из моих подруг? Из тех, кто в гимназии со мной учился? Я на Аню смотрю — ну, словно кого-то из своих подружек вспоминаю.

— И где я твоих подружек мог увидеть? — проворчал отец. Пожав плечами, спросил: — Может, на Лизку Шаховскую? Нет, Лизка толстая была, а эта девка худая.

— И ничего она не худая, — возмутился я. — Вполне себе упитанная девушка. Не наезжайте на мою Аньку.

— Ваня, а ты, часом, сам-то не знаешь? — поинтересовалась матушка.

— Маменька, у Аньки мать умерла, отец у нее управляющим склада работает. А матушка у нее родом из деревни Аннино. Может, и Аньку в честь деревни назвали… — начал я, но меня перебила маменька.

— Точно же, вылитая Сонька Голицына. У нее тетка в деревне Аннино жила. Может, и по сию пору живет?