Наконец глаза Квареха цвета крови обратились к ней. Они сияли в солнечном свете, как два золотых диска. Она прошептала ему план, когда организовывала его по дороге в поместье Рок. Он знал, что она будет там, но осязаемая радость тянула за собой его выражение лица, заставляя его быть неуместным, учитывая их нынешнее место встречи.

— Прости, что оторвала тебя от медитации, брат. — Она воспользовалась моментом. Нужно было еще кое-что сделать — Наш божественный Король потребовал разговора с тобой.

Кварех сыграл свою роль, как она и просила. Ее брат был идеальным солдатом. Он никогда не задавал вопросов и всегда был внимателен, когда она говорила.

— Ивеун Доно. — Кварех прочистил горло, как будто не пользовался им уже несколько месяцев и ему было неловко говорить. — Для меня большая честь, что ты ищешь меня.

— Кварех Син. — Доно не смог сдержать рык в голосе. Он сдержанно и размеренно шагал по помещению. — Где ты был последние месяцы?

Кварех в замешательстве нахмурил брови.

— Прости меня, Доно, но, боюсь, я не понимаю твоего вопроса. — Он смиренно опустил глаза, излучая лишь раболепие перед нависшим над ним Королем.

Ивеун наклонился вперед, и Петра напомнила себе, что нужно дышать. Она тщательно проинструктировала Квареха о том, что ему нужно делать. Скраб из благовонных солей, пока не пойдет кровь, обмывание кипятком; когда кожа сморщится, он должен был снова расцарапать ее и размазать по себе кровь. И, клянусь всеми богами, он не должен был делать этого ни рядом с Химерой, ни с чем-либо еще из Лума.

Король глубоко вдохнул. Петра поняла, что победила, по одному этому запаху. Его рот сжался в линию, и он снова быстро вдохнул.

— Не играй со мной в дурака, дитя, — прорычал Ивеун. — Я знаю, что ты не был в этом храме.

— Уже несколько недель? — Лицо Квареха как по команде побледнело. Он повернулся к Петре, а затем в притворном замешательстве посмотрел на Доно. — Мой Король, я искал слова моего господина. Время ускользнуло от меня… Если бы ты призвал меня, а я не ответил, тогда…

— Не лги мне, вор! — Из пальцев Ивеуна вырвались когти. Они блестели на свету, заточенные в результате многолетних поединков.

Петра медленно встала. Ее собственные когти жаждали освобождения. Если ей удастся сейчас склонить Ивеуна к ошибке, она сможет претендовать на трон.

— Ивеун Доно… Мы находимся в храме Лорда Син, покровителя моего Дома. Как его смертная рука и защитник всех Син, я обязана защищать своих. — Она указала на свой рост. Петра была на три пальца ниже Короля, но она чувствовала себя равной ему, не опасаясь последствий, когда бросала в него свою магию. Кварех мог бы справиться с двумя свежими Всадниками, если бы смог убить Леону. Король будет принадлежать ей. — Я терпела твои оскорбления в адрес моего брата и нарушила священный кодекс моего Лорда, чтобы привести тебя сюда. Но если ты будешь продолжать клеветнические заявления перед народом и богами, я вызову Приносящего Смерть и потребую от тебя искупить вину.

Ее когти наконец разжались, подкрепляя слова сладкой разрядкой. Она впервые обнажила их перед Ивеуном, и это было само по себе захватывающим зрелищем.

Губы Ивеуна скривились в оскале, обнажив клыки. Но он не нападал и молчал. Сохраняя все свое превосходство, он отошел в сторону.

Его удаляющаяся магия оставила после себя горько-сладкое послевкусие, всплеск силы, которого жаждала Петра. Было восхитительно чувствовать, как он уменьшается на глазах, и она хотела испытывать это ощущение снова и снова. В то же время ей хотелось, чтобы это был первый и единственный раз, когда она почувствует подобное. Ведь если бы это было так, то к ее имени был бы прикреплен титул Доно.

— Осторожно, Петра. — Король отбросил ее титул, нанеся ей словесную пощечину. Петра осталась в ментальных оковах. — Если ты продолжишь идти по этому пути, то действительно вызовешь Несущего Смерть. Но он будет искать не моего искупления. Не позволяй своим амбициям ослепить тебя в отношении твоих идеалов.

Ивеун Доно отошел, понимая, что его переиграли. Кварех был в том месте, на которое она претендовала, вел себя так безупречно, от него не исходило ни малейшего запаха Лума, и у Короля не было доказательств — пока что. Чтобы бросить им вызов, Королю пришлось бы признать свой позор — Кварех превзошел и его самого, украв схемы у него из-под носа, и его Всадников на Луме. Она увидит, как солнце и луна взойдут вместе, прежде чем ожидать, что Ивеун проникнется его собственным смирением. Петра смотрела, как он спускается по мрачному спуску Храма Смерти, и понимала, что это не последний раз, когда их напряженность доходит до кипения, а потом снова остывает.

Она расслабила руки, и когти на время отступили.

— Ты ошибаешься, Ивеун, — вздохнула она. — Цели превыше идеалов.

3. Кварех

Кварех обменял бы свою душу на хорошо сшитые брюки и со вкусом подобранные украшения на плечах. На вершине горы был зверский холод, и он боролся с дрожью, когда воздух обжигал его голую кожу. Она все еще не зажила после издевательств, которым он подверг себя по просьбе Петры.

Петра.

Он последовал за своей старшей сестрой вниз по длинной лестнице, по которой спрыгнул всего час назад. Он не мог разглядеть ее в темноте, но мог почувствовать. Она была яркой и острой. От нее исходил резкий запах сосны. Ее шаги были размеренными и ровными, а тонкие мускулы на ногах выдавали скрытую от посторонних глаз силу. Ее дыхание было ровным, неторопливым, непоколебимым. Она встретила Короля Драконов и ушла так, словно это дело волновало ее не больше, чем выбор того, что надеть утром.

Между тем колени Квареха все еще дрожали. Ивеун Доно был внушительной силой. С ним нельзя было шутить, и он без колебаний давал об этом знать. Квареху хватило бы опыта на всю жизнь, чтобы сражаться с его Всадниками; меньше всего он был склонен сражаться с самим Королем.

Но в присутствии Петры он держал себя в руках. Он старался подражать ее стоицизму. Его сестра была куда более набожной по отношению к Лорду Син, чем Кварех, и он не хотел оскорблять ее чувства верности Лорду и дому.

За все время пути она ни разу не оглянулась на него. Кварех изредка замечал любопытные взгляды и знающие взгляды поклоняющихся, но никто ничего не комментировал. Он проследил за движениями Петры, когда она, прикрыв глаза ладонями, переступила порог и вышла на солнечный свет.

Его сестра глубоко вздохнула и раскинула руки, словно приглашая всю Руану в свои объятия. Солнечный свет плясал на ее золотистых локонах, отражаясь на полуночно-синей коже ее плеч. Петра была почти одного роста с Кварехом, но ее тело было подтянутым и стройным. Она была рождена, чтобы стать той Оджи, которую он обожал, — наряду со всеми остальными в Доме Син.

— Кварех! — Без предупреждения в ее поведении щелкнул переключатель. Она крутанулась на пятках и заключила его в пронизывающие до костей объятия. — Как я скучала по тебе, младший брат.

— А я — по тебе. — Он скучал по аромату сосны, по знакомому ощущению ее мускулов под его ладонями, по приятному гулу, который разносился по их магии, когда они находились в присутствии друг друга. Петра была рождена, чтобы стать Оджи, а Кварех — чтобы стать ее Рю.

— Я настаиваю, чтобы ты рассказал мне все. — Она отстранилась, оставив между ними пространство для бизнеса.

— Сначала я должен настоять на одежде. — Он позволил себе вздрогнуть от порыва горного ветра, чтобы подчеркнуть это.

— Хорошо. — Она направилась к своему боко. — Возвращайся домой. Слишком давно ты не появлялся в залах поместья Син.

— Вижу, Раку прибавил в весе, пока меня не было. — Кварех похлопал бока боко, устраиваясь позади сестры. Езда в седле без штанов должна была быть просто жалкой, и он переключил свои мысли на что-нибудь другое.

— Мышцы, — настаивала она.

— Конечно. — Кварех обхватил сестру за талию, когда они поднялись в воздух.