— Опять без нижнего белья? — рычит удовлетворенно, мой раненый зверь.

— Такие страсти творились, какое белье, — отшучиваюсь, зарываясь носом в волосы парня на макушке.

— Кхм?

Кошкой подпрыгиваю от внезапного появления брата. Дан принципиально и оскорбленно отворачивается, одергивая подол футболки и прикрывая мою попку.

— Я тут... это... лёд принёс, — Петька провинившийся подходит к нам поближе и протягивает полотенце, в которое завернуты кубики льда.

— Петь, ты совсем болван?! — набрасываюсь на брата, усиливая его чувство вины. Из полотенца достаю один кубик и прикладываю к разбитой губе Дана. Он кривится и морщится от боли, но позволяет помочь.

Петька вообще в лице меняется, понимая, что это он виноват. Он навредил лучшему другу.

— Я как лучше хотел, ты же моя сестра, а я твой старший брат, — начинает оправдываться. А мне просто хочется остаться наедине с Даном и залечить его раны.

— Ты старше меня всего на две минуты! — рыкаю и хмурю брови.

— Значит, вы типа вместе? — и все равно в голосе брата проскальзывает скептицизм и презрение, на которое Дан реагирует сверкающим взглядом.

— Типа? — Богдан болезненно ухмыляется и вместо слов просто утыкается лицом мне в изгиб шеи.

— Иди, Петь, — прошу брата уйти, потому что его недоверие меня раздражает и бесит сильнее, чем Сворского.

Аккуратно вытаскиваю кровяной тампон из его носа и выбрасываю в мусорное ведро. И над переносицей немножко держу кубик льда. Вожу по всему носу. Над губой. И снова касаюсь рассеченной ранки на нижней губе.

— Если я свожу тебя с ума, то для меня ты, Дан — целая вселенная. И я реально в тебе потерялась.

ГЛАВА 17

ГЛАВА 17

«Если я свожу тебя с ума, то для меня ты, Дан — целая вселенная. И я реально в тебе потерялась».

Блять!

Она такая маленькая. Юная. Хрупкая. Моя развратница. Уникально, как её грязные потребности и желания совпадают с моей фантазией. Хочется сутками не выбираться с ней из постели. Целовать. Ласкать. Слушать стоны. Самые сладкие и возбуждающе. Но то, как Ната стонала подо мной в ту ночь... Такого больше не было! Она словно воскресла и начала жить заново от одного моего прикосновения. А я понял, что тоже, сука, живой человек лишь, вздохнув её запах. Надышаться не мог. Даже алкоголь в крови не уничтожил мою потребность касаться Нату. Ласкать её дерзкие соски и тактильно ощущать бешеную дрожь. И только я один в тот момент слышал с какой частотой стучит её сердечко. Маленькое, но сильное. Всегда меня любившее. И в какой-то гребаный момент меня, блять, заклинило.

Долбанное видео! Слова о шантаже. Все, что угодно. Лишь бы Ната не узнала о моих чувствах. А все рухнуло, не успев окрепнуть.

Моё самое любимое интимное видео, которое я пересматриваю ради эстетического удовольствия.

Лунный свет так удачно попадает в окна и освещает спальню, что кажется, тело Наты покрыто серебряной пылью. Её сосочки торчат под спальным топиком. Маленькие и упругие. Как вспомню их вкус, сука, хочется сдохнуть и воскреснуть. Милые трусики в мелкие цветочки. Дрожащий низ живота от моего первого прикосновения. Тихие просьбы остановиться. Невинные, но произнесенные таким страдающим голосом, что в ту ночь я почти погиб. Рядом с ней. Сбивчивое дыхание от первого тактильного контакта. Бьющие жилки на шее. Её соски на моих губах. Мягкая и гладкая кожа. Пиздецки влажная киска. И надломленный голос Нат, просящий о большем.

Выучил это грёбаное видео наизусть, пересматривая снова и снова.

— Просто посмотрите, что вытворяет эта дикая кошечка, — краем уха до меня долетает фраза второкурсников, когда я прохожу мимо них в столовой.

А потом слышу лучистый и звонкий смех Нат. И меня переёбывает. Торможу на месте. Не могу заставить себя шевелиться. Её смех звучит громче и отчетливее у меня за спиной. Как кукла на шарнирах, медленно оборачиваюсь и смотрю на ржущих ублюдков. Сами, наверное, уже дрочат под столом от перевозбуждения.

Разворачиваюсь на пятках, прикидываясь, что иду обратно, и вижу хоум-видео с Натой. Она в чёрном кружевном белье дурачится перед камерой и периодически играется со своей сладкой киской.

— Какого хера? — рычу на ублюдков. Они затыкаются и на меня смотрит... Антон — парень Наты.

— Проблемы, чувак? — мудила скалится, вызывая у меня в кишках революцию. То ли блевануть на него хочется, то ли избить до полусмерти. Все вместе — вообще комбо.

— Проблемы сейчас будут у тебя, прелесть!

Антошку коробит от девчачьего обращения, но он и рыпнуться не успевает, как я прикладываю его мордой о стол. Разбиваю нос и губы. Зассавшие друзья сидят и молчат в тряпочку.

— Кому ты ещё показывал эти видео? — врезаюсь ребром ладони ему в шею и тру, словно хочу голову отсечь. — Ну? — ору над ухом.

— Больше никому... — хрюкает, захлёбываясь в крови.

— Богдан, какого черта? — слова Наты стрелами летят с другого конца университетской столовой. Несётся на крыльях мстительницы.

— Это мой парень, — лживая. Лживая врунишка.

Загнать бы её сейчас в подсобку и хорошенько трахнуть у стены!

Сука!

— Покажи ей! — давлю козлу на шею. Кретин передаёт Нате телефон со включённым видео, и она меняется в лице.

— Антон, я же их только для тебя записывала, — её нижняя губа трясёт от злости, обиды и унижения, а из глаз по щекам катятся хрустальные. — А ты всем их показал, что ль? — швыряет телефон прямо ему в морду.

— Да мы с тобой даже больше не встречаемся!

Ната бледнеет и бросает на меня беглый взгляд.

Какого, блять, хера творится?

— Удаляй! — ору ублюдку в ухо. — Удаляй!

Трясущимися пальцами мудила при мне отправляет видео в корзину и окончательно удаляет хоум-видео.

— Копии есть? — обращаюсь к дружкам Антошки. Они синхронно качают головами. — Если узнаю...— угрожающих слов достаточно, чтобы слабоумные придурки быстренько пошаманили в данных своих телефонов. — Еще у кого-то?

— Нет! — ноет Антошка, зажимая свой кровоточащий нос.

Не замечаю, как Ната убегает. Мчусь за ней, чтобы остановить и поговорить. Она должна мне всё объяснить.

— Ната! — ловлю её под локоть на улице и разворачиваюсь к себе лицом. — Что это значит?

Упрямо молчит и пытается вырваться. Да хрен ты угадала, кроха моя!

— Что значит слова этого кретина: «мы больше не встречаемся?»

— Мы расстались по обоюдному согласию, а я попросила подыгрывать мне. И когда пришло бы время, и ты показал моему парню свое видео, он бы сказал, что наши отношения в прошлом. И ты бы охерел оттого, что сел на задницу! — вырывается и мечет в меня убийственные молнии. — Твой шантаж — ничто, когда шантажировать уже некого.

— Понравилось держать меня на коротком поводке? — слетаю со ступенек и оттесняю Нату к тачке. Без шансов на побег. Она оседает задницей на капот и зашуганно дышит. Ладонями упираюсь в капот по обе стороны от неё. Нависаю.

— Это ты снимал меня на видео! — плюется ядом. — Без разрешения!

— Твой дебил вообще любитель совместных просмотров с друзьями, — кусаю её словами. Вижу блеск слез в глазах.

— Ну, по крайней мере, на тот момент мы с Антоном встречались. И я отправляла видео интимного характера своему парню. А ты мне кто? — острой бритвой по сердцу слова Нат. Нет! Хуже. Она просто с размаху вонзила мне нож в сердце и провернула несколько раз.

— Значит, главная шантажистка здесь у нас ты! — сминаю её скулы до боли и вздергиваю голову. — Что ты там за бред про вселенную несла в ванной?

Остановись, Сворский! Это незаслуженно больно.

Из глаз Наты брызжут слезы, и она насупливается, как маленький ребенок. И плачет.

— Я тоже умом тронулся слегка, — отшвыриваю её прекрасное личико. Разворачиваюсь, чтобы уйти, оставляя Нат на университетской парковке.

— Дан? — сломленным голосом зовёт, умоляю вернуться. — Я просто хотела вытащить из тебя чувства...

Останавливаюсь и оборачиваюсь.