– Мы приехали примерно в 14.15. – Сказал Лапо. – Услышали крик. Входная дверь оказалась открытой, поэтому мы бросились внутрь, возможно, там нужна помощь. Остальное вы знаете.

Саша рассказала, что их визит связан с историей платья ведьмы. Гвидоне Пикколоджоне обещал показать сундук, в котором обнаружено платье.

– А вы, синьора? – Тон Массимо больше не был успокаивающим.

– Но я ведь уже…– Женщина всхлипнула. – Синьор Пикколоджоне сказал, что я должна прийти к двум. Он очень строг в отношении опозданий и я пришла без пяти два. Вошла через задний ход, как обычно. Повесила пальто и поставила мокку варить кофе.

– Вы никого не встретили?

– Никого. Пока вон они не пришли. Синьор Пикколоджоне всегда пьет кофе ровно в 14.15. Поэтому я… пошла наверх.

– Вы приносите кофе в кабинет?

– Нет, что вы. Синьор Пикколоджоне ровно в 14.15 уже сидит в столовой. Всегда. Но сегодня его не было.

– Вы работаете каждый день?

– Кроме среды и субботы. В эти дни я готовлю еду заранее и оставляю в холодильнике.

– В холодильнике? – Удивилась Саша, а инспектор грозно на нее цыкнул. Но она не унялась: – А как же жизнь по правилам восемнадцатого века?

– Я потребовала купить холодильник. Сказала, что можно и без него, если синьор Пикколоджоне хочет умереть в жару от пищевого отравления.

– Продолжайте.

– Я вошла в столовую с подносом и…

– Его там не было?

– Впервые за все годы. – Женщина вздохнула. – И я очень удивилась, а потом подумала, что ему могло стать плохо.

– Почему вы так решили?

– Обычно он исключительно пунктуален.

– Вы не подумали, что ошиблись и он не ждал кофе в это время?

– Такого не могло быть. И еще он предупредил насчет них, – она кивнула на Сашу и Лапо. – Сказал могут прийти двое и я должна показать им комнату экономки внизу. – Она подозрительно глянула на Орсини и поинтересовалась: – Это же вы? Вы, эти… принцы?

– А когда вы обычно приходите?

– В восемь утра. Но сегодня у синьора Пикколоджоне была встреча.

– Где назначена встреча?

– Здесь, конечно.

– Вы уверены?

Женщина задумалась. – Ну… да. Он сказал, что ждет посетителя и я могу взять выходной на полдня. Сказал, что не хочет, чтобы его беспокоили.

– Он сказал вам, кого ждет?

– Нет.

– Упомянул время встречи?

– Нет, и я не спрашивала, не мое дело.

– Вы случайно не знаете, появился ли этот анонимный посетитель?

– Наверное. Я нашла две чашки и тарелку в раковине. Синьор сам мог приготовить кофе, если бы хотел предложить гостю, а тарелку с бискотти я оставила на всякий случай в столовой.

– Где чашки?

– Я помыла их и убрала, как только пришла.

– Синьор вел ежедневник? Он записывал свои встречи?

– Не знаю. Никогда не видела.

– Скорее всего записи в компьютерах. – сказала Саша.

– Точно, наверное вы найдете все, что хотите знать, на этом его компьютере,– оживилась женщина.

– Эксперты в пути. А вас я попрошу еще раз повторить рассказ.

Женщина задрожала. – Еще раз? Я ведь уже рассказывала несколько раз.

– Боюсь, что да. Сделайте это снова, шаг за шагом.

Руки домработницы дрожали. Она сжала их коленями.

– Я приготовила кофе и пошла в столовую с подносом. Потом я поставила поднос на стол, вышла в коридор и крикнула: синьор, ваш кофе готов! Когда он не ответил, мне пришло в голову, что могло что-то случиться. Поэтому я поднялась по лестнице и постучала в дверь его спальни. Конечно, я не осмелилась войти, поэтому снова позвала через дверь, ну, типа: синьор, вы там? Все в порядке? Но ответа так и не было.

– Вы открывали дверь?

– Конечно, нет. Я не должна беспокоить его, если дверь закрыта.

– Что вы сделали дальше?

– Ну… я не знала, что делать. Постояла. Потом я заметила, что дверь в ванную открыта, поэтому заглянула. Все его бритвенные принадлежности были там, а ночная рубашка висела на крючке. Затем я увидела, что дверь в его кабинет приоткрыта, чего никогда не бывает. Он с самого начала дал понять, что я не должна убираться в кабинете. Это категорически запрещено. Но я ведь должна была посмотреть, правда? – Она сглотнула.

– Не торопитесь, синьора. И что дальше?

– Я увидела его и кровь… и я… его потрогала, хотела узнать, нужна ли ему помощь… – Она уставилась на свои руки, словно ожидая снова увидеть кровь. Потом закрыла лицо руками и пробормотала: – Я вроде вышла в коридор… Я, наверное, закричала.

– Хорошо. Не волнуйтесь, осталась всего пара вопросов.

Женщина шмыгнула носом. Слезы потекли ручьем. Массимо посмотрел на Сашу, словно предлагал что-то с этим сделать.

– Все хорошо, tutto bene,– сказала Саша. – Вас никто не подозревает. Давайте просто побыстрее закончим со всем этим.

Домработница кивнула и вытерла глаза салфеткой.

– Каким человеком был синьор Пикколоджоне? Хорошим работодателем?

– О, да. Он был скрытным. Очень скрытным. Никаких лишних разговоров. И уважительным.

– Когда вы начали работать здесь?

– В прошлом феврале. Год и полмесяца.

– Он хорошо платил?

– Очень хорошо. Из-за… его требований.

– Его требований?

– То, что я так одеваюсь, например. – домработница потеребила свое старинное платье. – Я знаю, это выглядит глупо, но для него это было важно. На нашем первом собеседовании он сказал: «Снаружи этого дома – настоящее время, синьора Варна. Но внутри – XVIII век. Вы понимаете?» Я сказала: «О, да». Я так хотела получить эту работу! Он предложил большие деньги, где бы еще я такие нашла! И не требовал никакой тяжелой работы, всегда был любезен, до тех пор, пока я следовала правилам. Хуже всего была стирка. Никаких современных удобств! И глажка. Кошмар! Представляете, мне пришлось использовать один из тех старых утюгов, которые были у людей в те времена, с углями, нагретыми на плите. Трудно не сжечь вещи, знаете ли. Но мой муж инвалид, и мне нужны были деньги, поэтому я решила, что это словно… ну, как будто я участвую в этом как в пьесе. Я в молодости играла в любительской театральной группе. У меня хорошо получалось!

– Чего именно хозяин ожидал от вас?

– Как я уже сказала, стирка и глажка. Это было мучением, и не только из-за тяжелого старого утюга. Мне пришлось стирать все вручную в медном горшке в подвале. Воротники и манжеты рубашек приходилось крахмалить. Он настоял, чтобы я использовала одну из этих старых механических отжимных машин. Потом было вытирание пыли, пылесос, мытье посуды. Готовка была главным делом. И выпечка. Синьор любил бискотти и пирожные. Я готовила ему ужин, а он разрешал мне брать что-нибудь домой на чай моему мужу.

– Вы сказали, что все было хорошо, пока вы следовали правилам. А если не следовали? Становилось плохо?

– Нет, не плохо, нет. Он был просто… строгим. Однажды он поймал меня с мобильным. Я проверяла мужа. С тех пор он сказал мне, что я должна оставить свой мобильный дома. Но я этого не сделала. Держала его в сумочке. Смешно же, ну какой восемнадцатый век со всем этим его оборудованием! Но я должна была идти пешком от автобусной остановки, даже под дождем. Изначально он хотел, чтобы я жила у него, но я настояла на своем. Я не могла этого сделать из-за мужа. Поэтому он согласился при условии, что я буду приходить и уходить пешком.

– И вы были полностью довольны условиями своей работы?

– Меня беспокоила плита. Ей двести лет, сами понимаете. Она нуждалась в реставрации, на ней трудно готовить. А он никак не мог найти реставратора. Сами понимаете, кому сейчас нужны такие плиты!

– Вы знаете кто мог желать зла вашему работодателю?

– Нет. Но я же не знала его – как человека, я имею в виду. Он никогда не говорил о чем-то личном, о своей работе или друзьях. Как я уже сказала, мы словно играли в пьесе. Играли роли. Мы не были собой, никто из нас.

– А как насчет его семьи?

– У него была сестра, Диана, фамилия мужа- Николини. Я бы и не знала, но они с мужем приезжали на прошлой неделе. Мой хозяин потребовал испечь торт по старинному рецепту. Получилось хорошо, хотя я чуть все не спалила, пытаясь испечь в этих условиях. Зачем отказываться от благ цивилизации? Да любой бы в XVIII веке схватился за такую возможность!