– Говорили, что она внебрачная дочь флорентийского аристократа и швеи. Это многое объясняет. Мать могла передать ей умение. И мы не знаем ничего о ее семье, возможно, у нее была сестра-швея.

– То есть ты готова признать, что это платье Костанцы?

– Конечно, нет. Пока нет. Это просто возможное объяснение. И я не определю владельца, только эпоху.

– Вам пожертвовал это платье благотворитель, верно? – Обратилась Саша к директору. – Вы можете рассказать что-то о синьоре Пикколоджони?

– Интересный персонаж, мягко говоря. Но давайте отложим этот вопрос до вечера, когда вы сами с ним познакомитесь.

– Конечно,– вежливо улыбнулся Лапо и бросил многозначительный взгляд на жену.

Странно. Что за тайна окружает этого синьора? Почему никто не хочет о нем говорить?

– Боюсь, мне пора идти. – Директор сделал приглашающий жест, явно не желая оставлять Сашу и Лапо в кабинете с Симоной. – У вас будет достаточно времени, чтобы позже вновь осмотреть платье и коллекцию предметов, найденных вместе с ним. Если платье подлинное, оно будет выставлено вместе с пятнами крови на манекене, когда откроется выставка.

– Очень драматично, – сказал Лапо.

– Мы надеемся на это, – не заметил иронии директор.

К шести вечера Лапо совершил привычное превращение: лохматый винодел в очередной раз стал элегантным принцем в смокинге.

Саша хихикнула про себя: надо быть очень внимательной в этот вечер, ведь когда пробьет полночь, смокинг превратится в старую кожаную куртку, начищенные до блеска туфли-в резиновые сапоги, а автомобиль-в трактор со следами грязи после мартовского дождя. Придется убегать за пять минут до полуночи, чтобы остальные гости не увидели метаморфозы!

Сама она надела маленькое черное платье. Пусть думают, что у нее нет вкуса и фантазии, ничего более беспроигрышного и стильного она не знала. Ну, разве что джинсы с белой футболкой или рубашкой, такой же скучный, но универсальный вариант, правда, не для гала ужина.

Машина выехала на дорогу и повернула совсем не в ту сторону, где высились башни Сан Джиминьяно, прозванный туристическими справочниками средневековым Манхеттеном. Любят люди странные сравнения, одних Венеция» в мире наберется больше десятка!

Все ближе становились терракотовые стены любимого Кастельмонте.

– О, я ж тебе не сказал. – Улыбнулся Лапо. – Средневековое палаццо не позволяет вместить всех гостей и прием пройдет в отеле «Кастельмонте».

Саша видела отель со стороны, но никогда там не была, комплекс с дорогим рестораном, бассейном, перестроенным старинным зданием отеля расположился на выезде из нижнего города, слишком далеко от средневекового борго на холме.

На каблуках она оказалась слегка выше мужа, но это не причиняло неудобства, в любой ситуации девушка чувствовала себя комфортно рядом с Лапо. А принца-винодела такие мелочи не занимали.

Что ж, отель, похоже, стоил запрашиваемых денег, кругом роскошь, включая публику. Все мужчины в смокингах, дамы в вечерних платьях, часто излишне откровенных на сморщенной коже восьмидесятилетних синьор. Но блеск бриллиантов в ушах и на шеях скрывал это небольшое недоразумение.

Длинные столы по бокам бассейна заставлены изысканной едой – крохотными бутербродиками и не менее крохотными канапе; официанты в черных брюках и белых рубашках изящно двигались сквозь сверкающую толпу.

Директор Савини помахал им, извинившись перед парой очень пожилых синьоров с бокалами игристого.

– Принц, принцесса,– сказал он достаточно громко, чтобы привлечь внимание публики, – добро пожаловать!

– Вы пригласили столько народа! Bravo,– Лапо склонил голову в приветствии.

– О, это свидетельство того, как много значит новая экспозиция для нашего сообщества. Окровавленное платье ведьмы – именно то, что нам нужно. Что-то необычное, вызывающее игру воображения.

Лапо еле заметно скривился. – Если оно подлинное.

– Конечно, если оно подлинное. – Напускная сердечность в тоне директора не оставляла сомнений, что он примет лишь одно заключение – о подлинности платья. – Когда я удостоился чести возглавить музей, я пообещал, что о нем услышат по всей стране. И скоро это обещание станет реальностью!

Саша открыла рот, но не успела ничего сказать, к ним присоединилась высокая темноволосая женщина в мерцающем золотом коктейльном платье. Красивая, средних лет, полная, очень ухоженная. Она взяла Савини под руку:

– Он сказал вам, что музей вошел в шорт лист национального конкурса «Музей года»?

– Это большая честь, – кивнул Лапо.

– Один я бы не справился. – Улыбнулся директор Савини: – Позвольте представить вам Аличе Феррари, заместителя директора.

– Complimenti. Мои поздравления.

– Нами движет любовь к сохранению исторического наследия. И хочу вас заверить, что истории о ведьмах такая же часть нашей истории, как и все прочие. – Улыбнулась Аличе.

– Поэтому здесь и собралась такая замечательная публика и мы рассчитываем на щедрые пожертвования в фонд музея. – Кивнул Савини.

– Думаю, Симона Молинари быстро определит подлинность платья. – Сказала Саша.

– Да. Милая девочка, – губы Аличе дрогнули, она привычно смахнула невидимую ворсинку с пиджака директора.

Ах ты, сучка крашеная,– подумала Саша. Симона далеко не юная девочка, но эта матрона умудрилась одновременно унизить известную художницу и искусствоведа и показать интимные отношения с директором. Ну-ну. Неприятная тетка.

Престарелая пара отвела Савини в сторону. Аличе пришлось вежливо, но совершенно без интереса улыбаться принцам Орсини, которых ей явно не хотелось развлекать.

– Синьор Пикколоджони приехал? – Поинтересовался Лапо. – Мы хотели с ним познакомиться.

– Вон он,– кивнула Аличе в сторону. – Тот синьор с тростью.

Гвидоне Пикколоджоне был бы обычным мужчиной среднего роста, лет сорока-сорока пяти, полноватый, смуглый, с аккуратно подстриженными усиками и длинными бакенбардами. Но внешность уходила на второй план, ведь самым примечательным был его наряд: облегающий фрак, достойный исторического музея, поверх узорчатого жилета с цепочкой от золотых часов, темные брюки и лакированные остроносые туфли, котелок. Он опирался на трость с серебряным набалдашником.

– «Львы Сицилии»,– восхищенно сказал Лапо. – Или «Леопард»? Явно что-то из классики.

Саша молча таращила глаза на экзотическую птицу.

– Это не маскарадный костюм, дорогой принц. Он всегда так одевается. Называет себя историческим реконструктором.

– Чем он зарабатывает на жизнь? – Наконец обрела дар речи Саша.

– Вот в чем ирония! Он частный эксперт по кибербезопасности. Одной ногой в прошлом, другой в настоящем. Необычно, не так ли? Пойдемте, я вас познакомлю.

Гвидоне Пикколоджоне поклонился, усилив ощущение, что они находятся на съемках костюмированного сериала.

– Piacere! Директор Савини сказал мне, принцесса, что вы вместе с дотторессой Молинари должны подтвердить подлинность платья. Вы уже успели его увидеть?

– Видите ли, синьор Пикколоджоне, дотторесса Молинари будет подтверждать соответствие платья эпохе. В мою задачу входит отслеживание его истории. Мне все равно придется задать вам этот вопрос, так почему не сейчас! Как платье попало к вам?

– Совершенно случайно. Я приобрел имущество – мебель, книги, инструменты, которые продавались вместе с домом. Старая вилла, знаете, из тех, которыми никто не занимался. Предыдущий хозяин жил в другом месте, дом стоял заколоченным десятилетиями.

– А хозяин…

– Умер. Дом перешел наследникам которые даже ни разу там не побывали. Кто-то купил виллу, а меня интересовало то, что внутри. Сегодня нелегко найти подлинные предметы и детали, даже в Италии. Такие, чтобы были в хорошем состоянии.

– А платье?

– Я нашел его в сундуке, аккуратно сложенным, с запиской, в которой говорилось, что оно когда-то принадлежало ведьме Костанце да Лари. Естественно, мне стало любопытно, а раз я вхожу в попечительский совет музея, то сразу связался с директором Савини.