— Мы встретились в Красенграде… — повторил попытку тот.

— Ты хоть раз бывал в Красенграде? И я — нет. Про Алену вообще молчу.

— Мы встретились в Нашем городе…

— Нет больше Нашего города. И Города-у-Топи тоже нет. Уверен, пока мы доберемся хоть куда-нибудь, об этом там будет уже известно. И вполне может статься, что исчезновение города напрямую свяжут с нами. И будут совершенно правы. Хотя и не смогут догадаться об истинной причине. Только нам от этого не легче.

— Постойте! Вы ведь настоящие волшебники, — встрепенулась девочка, — так почему бы нам просто не переместиться в это ваше Палково?

— Я уже однажды телепортировался в Красенград, — нахмурился Иван, — как-то не очень получилось.

— Пожалуй, — согласился Горыныч, — можно, конечно попробовать рассчитать точные координаты перехода, но в географии, полагаю, никто настолько не силен. Да и все равно нас притянет принимающая пентаграмма. А возле нее наверняка нас будет ждать принимающая делегация. Которая немедленно заинтересуется сразу тремя волшебниками в одном месте.

— Давайте разделимся! — пришла гениальная мысль в голову юноши.

— Вот уж нет!

— Согласен, — поддержал Алену Горыныч, — думаем дальше.

— Если не получается стать незаметными, давайте тогда наоборот привлечем внимание!

— А это можно попробовать. Так сказать, упреждающий удар, эффект неожиданности. Как?

— Спустимся прямо с неба, как птицы!

— Идея красивая, только нам ее не воплотить. Мы с тобой, Иван, конечно, можем рассчитать несколько способов полета. Но у нас нет технических возможностей для создания даже самого простого приспособления.

— Зато у Алены есть краски и кисти.

— Да, что вам нарисовать?

— Ковер! — хором ответили оба и уставились друг на друга.

Глава 62

Во все времена во всех мирах люди делились на две категории: те, кому достаточно придумать быстрое и понятное объяснение происходящему, и те, кому необходимо докопаться до сути. Первых большинство. Зачем, скажем, простому крестьянину понимать физику качения колеса по дороге? Ему достаточно того, что это колесо приделано к телеге и не отваливается. А телегу тянет лошадь. Главное, что на телеге можно увезти существенно больше груза, чем на собственном горбу. Или вот еще пример. Кузнец выковал лемехи для сохи. Будет ли задаваться пахарь, как и из чего они сделаны? Некогда пахарю над этим задумываться — ему пахать надо. Иначе он не успеет вовремя засеять поле и не соберет урожай достаточный, чтобы самому перезимовать, да еще с кузнецом расплатиться. Поэтому в представлении пахаря кузнец становится немного волшебником. Которого обязательно нужно бояться. Мало того, что силен, как бык, так еще, не дай бог, и вправду колдовать умеет. К слову, каждый кузнец действительно обладает магическими задатками. Как, впрочем, и тот же пахарь. Только способности эти узконаправленные и развиты исключительно на интуитивном уровне. Ни тот, ни другой не задумываются, как у них получается нечто необычное. Все, как правило, сваливается на высшие силы.

Однако иногда встречаются люди, распознающие в себе (или других) необычные способности. Эти методом проб и ошибок научаются развивать свой дар. А потом передают знания таким же одаренным. Так появляются чародеи, маги, волшебники. Но речь не о них. Волшебство — тоже не объяснение, а лишь использование.

Нас интересуют те, кто совсем не обязательно обладает скрытым талантом. Скорее, наоборот. Иногда встречаются люди, совершенно лишенные волшебства. Этакие рационалисты от природы. Этим требуется все разложить по полочкам, разобраться, как что работает, выяснить причины и следствия, доказать теоретически, затем проверить и перепроверить опытным путем. И заключить: «Работает». А потом до конца жизни подробно описывать принцип действия. Хотя, кому это нужно, непонятно. Любому дураку ведь ясно: колесо катится потому, что оно круглое.

И все-таки, ученые существуют. И, пожалуй, их больше, чем волшебников. Сидят себе эти ученые в своих лабораториях, что-то там считают, проводят опыты, эксперименты. На кой хрен это нужно?

А вот на кой. Время от времени какой-нибудь ученый в той или иной области совершает ПРОРЫВ. Как правило, случается это на границе физики, химии и математики. И вот после очередного прорыва появляются, например, катапульты, арбалеты или даже порох. Вряд ли от этого становится легче жить простому землепашцу. Его колесо как катилось, так и продолжает катиться. Пока не сломается. Зато тем, кто правит, такие открытия весьма по душе. Любой мало-мальски грамотный правитель быстро смекнет, как приспособить к делу очередной прорыв науки.

Поэтому каждое нормальное государство опекает своих ученых и всячески заботится о появлении новых. Не важно, в какой области проводит ученый муж свои изыскания — главное, чтобы потом результаты поисков и экспериментов послужили отечеству. Увы, далеко не каждое открытие удается тут же приспособить на благо родины. Но и выкидывать ни в коем случае нельзя! Вдруг сосед прознает и сумеет-таки воспользоваться. Так что, в Швейции, впрочем, как и везде, добытые научные знания хранились под строжайшим секретом, а те, кто их добывал, тщательно охранялись. Тайно. Нельзя отвлекать ученого от его непосредственной работы стоящими за спиной стражниками!

Швейский король давно уже организовал специальную службу, которая не только несла незаметную охрану, но и способствовала притоку умов в столицу. Не дело, конечно, держать все яйца в одной корзине, зато за всем скопом приглядывать гораздо проще. Для всеобщего удобства один из пригородов был полностью отдан ученым. Его обнесли стеной, поставили по периметру стражу и нарекли Наукоградом. В народе этот район быстро прозвали Застенком.

Что происходит за высокой стеной, обычным горожанам было неведомо. Да и не особо интересно. Поговаривали, что, однажды попав в Застенок, никто обратно не возвращается. И это была сущая правда.

Глава 63

Появление в ясном весеннем небе над Палково небольшого темного пятнышка не вызвало среди горожан никакой реакции. Его попросту не заметили. На счастье троих юных волшебников, люди в городе крайне редко задирают голову. Разве что, когда сверху начинает капать. И то стараются сделать это очень быстро — карманники не упускают возможности облегчить ношу слишком зазевавшегося гражданина.

Исписанный витиеватыми формулами ковер исправно нес путешественников на высоте сотни саженей над землей. Единственной сложностью в управлении оказалось менять курс. По прямой ковер двигался великолепно, но вот огибать препятствия был приспособлен плохо. Для управления применили векторные уравнения, из-за чего сильно страдала маневренность. Для любого изменения курса приходилось стирать прежние значения, что приводило к немедленной остановке. И вносить новые, после чего летательный артефакт немедленно поворачивал и устремлялся в указанном направлении. Удивительно, что при своих немалых размерах ковер обладал неплохой динамикой. Поэтому не то что стоять — сидеть во время маневров оказалось небезопасно. За время полета Горыныч и Иван не раз вносили корректировки в различные уравнения, регулируя скорость, высоту полета, разгон и торможение. И все равно ковер дергался. Но летел.

Теперь, когда необходимость следовать всем извивам горной дороги отпала, путешественники осознали, что до Палково не так уж и далеко. Если подняться повыше, можно, пожалуй, всю Швейцию рассмотреть. Однако никто из них подобным желанием не горел. И с такой-то высоты падать представлялось весьма неприятным. Горные гряды с седловинами перевалов сменялись цветущими долинами. Можно было любоваться быстрыми речками с водопадами, пасущимися стадами, посевными работами. И лететь, лететь.

— Какие же мы молодцы! — радовалась Алена. — И почему никто раньше не догадался?

— Потому что не задумывались в нужном направлении. А как только мысль приобрела вектор, решение нашлось легко и просто.