И снова Иван в пустоте наедине с большим цветастым клубком. Хотя, уже и не совсем в пустоте, кажется. Вокруг него стали проявляться нули. Все больше и больше. Они заполонили собой все! Где же единица?

— Я единица! — крикнул Иван и начал обратный отсчет.

Глава 50

— Добренькое утречко, Иван!

— Да-да, — юноша разлепил веки. Какой странный сон ему сегодня приснился! Самое удивительное, Иван помнил все до мелочей! Он пропустил мимо ушей уже въевшуюся, кажется, в мозг фразу, машинально кивнул и сел на кровати. Что-то мешало под одеялом. Юноша осторожно ощупал предмет. Довольно большой мягкий шар. Нет, не может быть!

Сокол хлопнул дверью. Только теперь Иван рискнул достать из-под одеяла то, чего там быть никак не могло. Но оно там было! Большой пестрый клубок. Но ведь это было во сне! Юноша заторопился.

Раскрасневшийся и запыхавшийся, он ворвался в особняк и ринулся вверх по лестнице. Лишь на середине пролета Иван почувствовал что-то неладное. Он замер, тяжело дыша, осмотрелся. Вроде, все как всегда. Но чего-то не достает. Юноша отступил на пару шагов, посмотрел вниз. Вот ваза, вот зеленоватые статуи, вот витязь, сплетающийся в поединке с крылатым змеем. А где же Аленушка?!

Иван посмотрел на клубок, все еще зажатый в руках, снова глянул на то место, где всегда висело полотно с лесным пейзажем и юной девой на его фоне. Полотно было на месте. Только без рисунка, вытканного на нем. Пустая серая холщовая основа. Иван без сил опустился на ступеньку.

Послышались шаги спускающегося Горыныча. Тапочки-кролики остановились на уровне головы юноши. Иван поднял взгляд.

— Тоже заметил? — сочувствующе спросил ящер.

Иван кивнул и протянул ему клубок.

— Откуда? — удивился змеепод.

— Оттуда, — безразлично ответил юноша.

— А я все ломал голову, почему ты так долго в трансе? Судя по тому, что я знаю, это Клубок Судьбы! Ты должен был читать о нем в справочнике артефактов.

Иван быстро отыскал нужную статью на своем жестком диске:

— И что из того?

— Ты что, еще не понял? Это Путеводная Нить! Если правильно использовать, мы выберемся отсюда уже сегодня!

— А она?

— Кто?

— Аленушка! — неожиданно разозлился Иван, — она так и останется в картине?!

— В картине, если ты еще не заметил, ее больше нет, — хитро улыбнулся Горыныч.

— Но где-то же она должна быть! Нельзя ее бросать в этом проклятом четверге!

— Не беспокойся, не бросим, — улыбка змеепода стала еще шире.

Иван непонимающе таращился на ящера. А тот только улыбался.

— Здесь она, спит, — наконец успокоил он ученика, — можешь убедиться, только тихо.

Они спустились обратно. Горыныч подвел юношу ко второй двери, ведущей из прихожей. Осторожно приоткрыл, так чтобы заглянуть можно было только одним глазком. Что Иван немедленно и сделал. И обомлел. На широкой перине, разметав темно-русые волосы по подушке, спала девочка примерно его возраста. Нет, эта Алена не походила на ту, что смотрела с картины. Она была… прекраснее — другого слова юноша подобрать не сумел.

Не дав как следует налюбоваться, ящер прикрыл дверь:

— Пускай отдыхает. А мы пока позавтракаем. Заодно подумаем, как ее не напугать.

— Чем?

— Не чем, а кем. Мной.

Глава 51

Она проснулась.

Никого рядом не было. Но кто-то ведь должен был привести или принести ее в этот дом, в эту комнату, уложить в эту кровать! Она попыталась хоть что-нибудь вспомнить. Странно, воспоминания были отрывочны, и их оказалось чрезвычайно мало. Два.

Она смутно помнила себя бегущей за странным человеком в зеленом костюме, с шарфом вокруг шеи. Зачем ему шарф? Тепло ведь, весна в самом разгаре! А она бежит и клянчит: «Дядя! Дай гривенник!» А он ей — яблоко. Вкусное яблоко, сочное. Но откуда у него весной свежее яблоко? Столько вопросов! Странный человек, подозрительный. И зачем она только за ним бежала? Надо было отстать и поискать кого-нибудь еще. Благо до города дошли… Дальше воспоминание обрывалось.

В следующий раз опять был этот непонятный человек. Только теперь он выглядел несколько старше. С ним еще двое: мужчина и женщина. Но все как-то туманно. А потом она неожиданно оказалась в саду. За садом дом, большой, красивый. И никого рядом. Пойти попросить поесть? Страшно. Но есть-то хочется. Она поднялась с травы и только сейчас обнаружила перекинутую через плечо суму. Раньше девочка ее не помнила. Нет, у нее точно ничего подобного прежде не было! Не задаваясь вопросом, откуда, она просто сунула в суму свой любопытный носик. Ее ждал сюрприз.

На дне обнаружились кисти. И какие кисти! Не у всякого художника сыщутся подобные. Эта мысль ее нисколько не удивила. Словно она всю жизнь только живописью и занималась. Кроме кистей из сумы она неожиданно достала тюбики с красками, палитру, складной планшет и отрез холста локтя с три. Как все это оказалось в практически пустой суме, девочку не интересовало. Она придумала, как сможет отблагодарить хозяев дома, если те согласятся ее накормить. А может даже и на ночлег пустят.

Такая перспектива вдохновляла, и девочка удивительно легко и быстро написала милый натюрморт с яблоками, грушами и жареной курицей. Сначала показалось, что последняя вписывается в картину плохо.

— Ничего-то у меня не получается, эх! — горько вздохнула она, разглядывая непонятно откуда появившуюся на холсте жареную тушку. Но от нее так вкусно пахло! Девочка сглотнула слюну и еще раз тяжко вздохнула.

А потом произошло это.

Картина налилась живыми красками, неожиданно потяжелела — и вот уже на коленях девочки скатерка, а на ней всамделишные яблоки, груши и даже курица! Ни секунды не колеблясь, девочка отломила ножку и впилась в нее зубами.

Насытившись, она раздумала стучаться в дверь. Тем более, что дверь была явно не парадная. Немедленно могли возникнуть вопросы, кто она и что делает в этом саду. Толком объяснить это девочка не смогла даже самой себе. Так что, она просто решила посмотреть, что еще есть в округе. Дом, оказывается, стоял на самом краю небольшого городка. Городка, смутно ей знакомого. На площади наверняка стоит ратуша и есть столовая. Странное слово — столовая. Оно не понравилось девочке. А вон тот человек в синей одежде и фуражке для нее опасен. Ему на глаза лучше не попадаться. А в доме, куда она сначала собиралась проситься, жил раньше городской волшебник. Теперь не живет. Теперь в нем живет кто-то другой, кого все горожане боятся, но ничего с ним сделать не могут. Интересно, почему?

А еще интересно, почему ей здесь так неуютно? Ведь это, кажется, ее родной город. А она здесь словно лишняя. Это место как будто гонит ее прочь. И еще какая-то смутная тревога. Сегодня что-то произошло, чего она пока еще не знает. И случившееся касается непосредственно ее. Нет, не только ее — еще обитателя дома городского волшебника. Может, все-таки стоит вернуться, постучать и попробовать все объяснить, предупредить? О чем? Она не могла выразить свою тревогу словами. Зато почувствовала, что легко справится с помощью кисти и красок! Ведь она — не простой художник! Осознание своей сути и силы поразило девочку. Она стала словно вкопанная. Да, она чародейка с кистями и красками! И этим все сказано.

Вот в чем дело. Вот почему ей здесь не место. Вот почему ей грозит неведомая опасность. И тому, в особняке, тоже. В этом городе не осталось места волшебству.

Она вернулась в сад и быстро нарисовала предостережение. Картина, написанная в тревожных красных тонах, осталась сохнуть на пороге дома. Ее автор пыталась бежать из Нашего города. И у нее ничего не получилось. Дорога снова и снова приводила ее к распахнутой калитке и выцветшему плакату «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГОРОД НАШ!»

В отчаянье напуганная девочка вернулась в сад. Сбежать не вышло, значит, нужно спрятаться, решила она. Хорошенько спрятаться, так чтобы никто не нашел. Нет, не так. Ее должны найти, но лишь настоящие друзья, готовые помочь ей спастись. Надо лишь придумать, где можно надежно укрыться. Точно не в городе. Лучше всего прятаться в лесу, в глухой чаще, на берегу маленького озерца. И летом. Она живо представила себе картину, захотелось немедля ее нарисовать. Уже в свете луны девочка вновь распаковала суму и принялась творить. Работа спорилась, получалось быстро и очень красиво. Так и подмывало заглянуть, в еще недописанную картину, очутиться в ней.