Маша покосилась на Ивана.

— Приглашаем, конечно! — сразу воскликнул тот. — Можно подумать, мы комнату для дорогой сестрицы зажали!

— Шарман! — Сонечка захлопала в ладоши. — Завтра же распоряжусь, чтобы перевезли часть моих вещей!

— Ну вот… — Петя с совершенно унылым видом протянул свою тарелку, на которую Сима положила ему кусок пирога. — Вы, значит, будете тут проводить весёлые вечера, общаться…

— Вы вполне можете гостить у нас. Хоть до самого апреля, — внезапно предложила Серафима. — Правда, Илюш? — она вопросительно улыбнулась мне и снова посмотрела на Витгенштейна: — Мы столько времени прожили у вас в доме. Почему бы и вам не погостить у нас?

— Действительно, Петро? — поддержал жену я. — Спален свободных две, выбирай любую. Это, конечно, не особняк, но мы со всей душой.

— Вах, опередили меня! — скорбно возвысил голос Багратион. — Я тоже приглашаю тебя, дорогой! Мой дом — твой дом! И спален у меня пять штук свободных! Хоть во всех по очереди живи.

В общем, Петя повеселел и обещал, что будет гостевать у нас попеременно, чтобы раньше времени не надоесть.

Ну вот, — подумал я, — теперь у нас гораздо больше времени, чтобы видеться. А, значит, гораздо больше шансов выкинуть что-нибудь эдакое. Надеюсь, нас всех как-нибудь мимо этого пронесёт…

УРОКИ

До начала общих занятий оставалось ещё три будних дня (плюс два выходных), и три славных мороженщицы — Соня, Маша и Даша — на следующее же утро явились, чтобы осуществить свою угрозу и научить Серафиму телекинезу. В обед она со смехом пожаловалась мне, что от обилия полученной информации у неё голова кругом и руки трясутся.

— Я не понял, почему руки трясутся? — удивился я. — Телекинез — это ж, вроде, как раз без рук?

— Вот я сама не знаю, — пожала плечами Сима, а Марта очень серьёзно посмотрела на меня:

— Фрайгерр Коршунов, я полагаю, это всё от чрезмерного нервного перенапряжения.

— Н-да? — я прикинул перспективы. — Нет, нервное перенапряжение нам не надо. Ты бы, Марфуша, составила Серафиме какой-нибудь эликсир для крепости душевной, а? Тебя маман учила же?

— Конечно, — с готовностью закивала она, — сейчас же если заняться, к вечеру готово будет.

— Сделай, будь ласкова. А ты, Симочка, не забыла ли, что у нас с тобой практические занятия по основному, так сказать, предмету должны начаться?

— Ой! — округлила она глаза. — Забыла, конечно!

— Ну вот! А профессор ждёт. Так что, давай-ка, временно телекинез прекращай. Три часа тебе, чтоб отдохнуть и в себя прийти. Погуляй с колясочкой, свежим воздухом подыши, что ль. А после ужина вместе на полигон пойдём. Хаген, ты с нами.

— Яволь, фрайгерр Коршунов. С вашего разрешения, я проверю «Саранчу» и проведу несколько тренировочных забегов.

— Как, прямо на «Саранче»⁈ — глаза у Серафимы стали по империалу.

— А ты как хотела? На палочке верхом? — усмехнулся я. — Ладно. Вы сидите, а я побежал. В библиотеку ещё заскочить надо, кой-какие книжки для учёбы взять.

К вечернему занятию руки у Серафимы, конечно, не тряслись. Но, по-моему, слегка тряслись ноги. В этом я окончательно уверился, пока мы шли на полигон.

— Ну и кто это, скажи на милость, так себя накручивает? — строго спросил её я.

— Я не специально, — она сделала большие глаза и вздохнула. — Оно само как-то.

— М-гм. И что надо делать, когда у нас не проходит мандраж?

— Что? — опасливо, подозревая подвох, спросила она.

— Несколько резких движений. Попрыгать, к примеру, — я посмотрел на её невысокую фигурку в просторных спортивных брюках и представил себе, как будет прыгать кормящая мать. Если только груди руками держать, кхм… — Знаешь, нет. Тебе лучше присесть несколько раз.