Это Герхард вытащил отца из петли, вернул к жизни и дал возможность применить его прокисавшие в глуши таланты. Герхард создал в Рио серьезную фирму, Герхард посадил в кресло директора никому до того не известного Рауля Риверо. Теперь Vater разъезжал по всей Бразилии, и не только Бразилии, а по всей Южной Америке, отбирал во всяких заштатных клубах, да просто собирал гроздьями на пляжах, молодых перспективных игроков и пачками отправлял их в Германию. Это как бы связало его с VaterLand. Труд на благо родины придал смысл существованию. А заодно Vater обязан Герхарду своим сегодняшним благосостоянием – награбленное-то во время войны давно кончилось. И где благодарность?! Где?! Вместо благодарности…

Да бог с ней, с благодарностью! Вместо того чтобы сидеть тише воды ниже травы, делать свое дело и не создавать никому проблем, папаша лезет на рожон. На подвиги потянуло.

Футболистов, отобранных Раулем, «Олимпия» покупала и практически сразу выставляла на трансферный рынок. Естественно, после того как игроки побывали в «Олимпии», цена их на рынке увеличивалась во много раз. Доверяя немецким селекционерам, таких футболистов с удовольствием покупали в Восточной Европе, Штатах, Японии. Брюкнер имел с этого солидные барыши. И партнеры Брюкнера по бизнесу не жаловались. Например, тот же Кин, который практически монополизировал ввоз в США футболистов из Европы.

Разумеется, если этот бизнес загнется, Брюкнеру по миру пойти не грозило. Есть и другие источники доходов. Та же прогонка титана с Украины в Италию Кандолини. Но глупо как-то все получается!..

Кто сегодня богатейшие люди Германии? Конечно, председатель правления концерна «Даймлер-крайслер» Юрген Шремп, супермодель Клаудиа Шиффер, гонщик «Формулы-1» Михаэль Шумахер, бывший канцлер ФРГ Гельмут Коль. И на вершине списка – владельцы сети дешевых продуктовых магазинов «Алди» братья Тео и Карл Альбрехт. Их состояние двадцать миллиардов долларов. А Герхард Брюкнер не приблизился даже к первой десятке. Временами он подумывал, а правильно ли выбрал бизнес? Может быть, стоило, как братья Альбрехт, торговать крупой и консервами для бедных? Тоже сейчас владел бы крупнейшей торговой сетью Европы с общим оборотом пятьдесят миллиардов марок. Имел бы три тысячи филиалов в Германии и еще столько же по всему миру.

То есть продуктами Брюкнер тоже в данный момент занимался – скупил по бросовой цене несколько заводов в новых федеральных землях, наладил производство пищевых добавок для атлетов, худеющих… Но дело развивалось черепашьими темпами. И еще эти восточные немцы!.. Работать не хотят и не умеют. У них, видите ли, ностальгия по ГДР! По каким-то там ситцевым халатикам в цветочек, вагончикам детской железной дороги, каким-то люстрам с висюльками, стаканам с тюльпанами и черт еще знает какому барахлу. Они, видите ли, насытились заморскими, вернее, «застенными» диковинками и затосковали по прежней жизни. Проводят выставки достижений народного хозяйства бывшей ГДР. Безусловно, выгодно было скупать там земли и производственные площади. Тысячи тамошних предприятий обанкротились, прекратили свое существование или в лучшем случае значительно снизили производство. Оно и понятно, на их телевизорах, холодильниках, автомобилях, бытовой электронике или якобы модных тряпках сразу был поставлен крест. Но многие, в том числе и Брюкнер, полагали, что немцы – они и в Африке немцы. А, оказалось, социализм, в смысле как бы вкалывать поменьше, а жить получше, оставил в душах восточных братьев след неистребимый. Так что бизнес вместо больших и скорых прибылей приносил скорее убытки и головную боль. Продажи в Германии были слишком низкими, а на мировом рынке из-за слишком большой конкуренции с теми же американскими продуктами также пока все шло не слишком удачно.

А если и с Кандолини все разрушится? Пока итальянцу с Брюкнером дело иметь выгодно. Кандолини – фигура слишком заметная, его и так постоянно обвиняют то в связях с коммунистами, то в контактах с международной мафией, и ему совершенно ни к чему афишировать деловые контакты с мафией украинской. А титан при этом хитрый итальянец не желает закупать в США – там дорого. Брюкнер же, создав на территории бывшей ГДР совместное немецко-украинское предприятие, особого внимания к себе не привлек и не привлечет. Украинцы, а именно Бондаренко, поставляют титан, из которого должны, по идее, изготавливаться детали всяких там спортивных тренажеров, Брюкнер же этот титан отгружает на «Фиат». Но титан начинают уже активно добывать в России, и если Кандолини удастся подписать выгодный контракт там, а с русскими он повязан еще с коммунистических времен, то и на этом фронте Брюкнер останется не у дел.

Чертов Vater! Так не вовремя, так некстати. Нельзя допустить, чтобы это стало началом конца. Нельзя.

Брюкнер позвонил Бондаренко:

– Нужна услуга. Твой брат-мафиози в Америке, он может устроить наблюдение за одним человеком?

– Ну?

– Рауль Риверо, гражданин Бразилии, прямо сейчас он плавает на частной яхте где-то около Майами. Мне нужно знать о каждом его шаге в Штатах, каждый контакт. И сведения нужны не в виде недельных отчетов, а каждые три часа.

– И?

– Что – и?

– Когда и как его надо мочить?

– Я… Я подумаю.

Доктор Лопаткин курил сигару, с удовольствием обкуривая все вокруг. Он делал все по правилам: отрезал кончик чуть наискось, прикуривал щепкой, а не зажигалкой, медленно вращая сигару, и курил, не затягиваясь. Доктор Лопаткин упивался процессом.

Запах, надо сознаться, был малопереносим. Денис мужественно сделал благостное выражение лица, втянул воздух и заметил с непередаваемой грустью:

– Я как раз недавно бросил…

Это было абсолютной ложью: Денис не курил ничего и никогда, но шаг оказался безошибочный, курцы сигар – особая каста, и своих они привечают. Кроме того, Денис обратил внимание среди прочих фотографий на стене кабинета на одну, где был изображен Рябов на тренерской скамейке с сигарой же в зубах.

– Кстати, помнится, Виктор Афанасьевич, царство ему небесное, тоже сигарами баловался.

– Вы были с ним знакомы? – спросил Лопаткин.

– Немного. Мы встречались однажды, и он… мне понравился, хотя мне показалось… он кое-что недоговаривал.

– Рябов вообще был большой хитрец, – грустно сказал Лопаткин. – Его тут всем будет здорово не хватать.

– Даже Овсянникову? – поинтересовался Денис. – Он же перестал его на поле выпускать с появлением Комарова. Мне кажется, молодой футболист должен почувствовать себя теперь свободней.

– Петя сам виноват, – сказал Лопаткин. – Мнительный очень.

– Вы об Овсянникове?

– Да.

– Расскажите, что имеется в виду.

– Видите ли… – Лопаткин глянул на Дениса исподлобья. – Простите, но, если вы не курите, может быть, мне тоже потушить?

– Ну что вы, что вы! Я просто наслаждаюсь запахом, умоляю, не лишайте меня такого удовольствия! – заверил Денис.

– А, ну как хотите! – расцвел доктор. – Так вот об Овсянникове. Однажды он вспомнил, что у него больной голеностоп. Мы все обследовали вдоль и поперек. Парень оказался здоров как лошадь. Но мнительный, как женщина бальзаковского возраста. И хитрец Рябов нашел выход. С овсянниковским голеностопом он поступал так. После очередной жалобы футболиста он его приводил ко мне. Овсянникова укладывали на стол лицом вниз, обматывали «больную» ногу влажным полотенцем. После этого я на глазах у него набирал в шприц обезболивающее, заходил сзади и содержимое шприца вкатывал в полотенце, а ногу колол припасенной заранее иголкой.

– Помогало?

– А то, – похвастался Лопаткин, выдыхая Денису в лицу облачко вонючего дыма. – Вылеченный Петя скакал как кенгуру.

Сейчас меня стошнит, подумал Денис, надо говорить скорее, отвлекаться…

– Вы сказали, что Овсянников сам виноват в том, что, как это говорится… был лишен игровой практики? – Денис даже удивился: откуда-то в голове всплыл этот спортивный штамп.