— Хорошо же, — миролюбиво заметил Мицуя.
Перецепив снова лист бумаги, Такия принялась лайнить Ману.
— Лан, воркуйте тут, голубки, а я по делам пошёл, — махнув рукой, встал Пачин.
«Отдохнул после игры в лошадь, видать. Небось драки так не утомляют как две малолетки», — мысленно хмыкнула Такия. «Голубков» она милостиво проигнорировала — на такое никогда не было смысла реагировать.
— Ты просто не хочешь снова стать лошадью, да? — подколол Мицуя, здоровяк закатил глаза и, засунув руки в карманы, направился куда-то по своим делам. — Кстати, ты отлично ладишь с детьми. Богатый опыт?
— У Ничибоцу Такии нет ни братьев, ни сестёр, а у меня была младшая и четверо двоюродных, я была старше на двенадцать лет, так что была вечной нянькой, — вспомнив, как сильно ненавидела проводить все семейные праздники-сборища в компании малышни, ответила она, всё же ощущая некоторую ностальгию. Лучше было быть нянькой со своими, чем оказаться в условно недалёком прошлом здесь.
— Ты по ним скучаешь, наверное?
— Есть немного…
— Брат, брат, я зацепилась за острый угол, когда скатывалась с горки и порвала платье! — поделилась подскочившая к ним Луна. В её глазах и голосе не было ни следа печали, раскаяния или ужаса.
— Да, я видел, — Мицуя невозмутимо похлопал по лавочке рядом с собой и, нагнувшись, вытащил из-под неё брошенный ранее рюкзак, из которого извлёк набор для шитья.
Луна как раз примостилась рядом, вытягивая перед собой край порванной юбки.
— Прикуси язык, — посоветовал Мицуя. Такия вскинула брови в немом вопросе, очень удивлённая услышанным. Так ей обычно в детстве говорила мама, когда что-то на ней зашивала.
Пять минут спустя юбка выглядела так, будто ничего и не было — если не приглядываться, шва и не заметишь.
— Спасибо, братик! — обняв его, девочка ускакала обратно к младшей сестре, которая как раз запнула чей-то мячик в ближайшие кусты и сейчас группка детишек решала, кто же полезет его оттуда доставать.
— Что, в Японии тоже думают, что если шить на человеке, то перешьёшь его судьбу и поэтому просят прикусить язык?
— Нет, это чтобы она молчала и не дёргалась, сосредоточившись на своём языке, — отмахнулся Мицуя, убирая свой швейный набор обратно в рюкзак. — А у вас… в России, да? Это что-то вроде суеверия?
— Типа того, ага. Хотя, может, тоже придумали, чтобы дети спокойно сидели, кто знает.
— На самом деле мне всё ещё немного сложно поверить в возможность такого странного перерождения, но ты вроде… Ведёшь себя как нормальный человек, когда не в истерике, — задумчиво протянул Мицуя.
Отвлёкшись от листа бумаги, Такия кинула на него взгляд. Парень, сидящий рядом с ней, внимательно следил за своими сёстрами.
— И каково это — оказаться в другой стране?.. Или мире?.. И теле?
— Чертовски странно, — со вздохом призналась она. — Хотя есть вариант, что мне просто отшибло память потому что я вспомнила свою прошлую жизнь. Ну, если верить всякой фентези-литературе, возможно и такое.
— Может, ещё и страшно?
— Оказаться в одиночестве неизвестно где всегда страшно. Но мне повезло, я хотя бы учила этот язык, — на секунду представив, как весело бы было, не знай она японского, Такия передёрнула плечами и продолжила приводить последний рисунок в приличный вид.
— Да, звучит жутко, — цокнул языком Мицуя. — Одно дело иметь возможность разговаривать и другое дело вообще ничего не понимать.
— Можно сказать, что хоть в чём-то мне повезло, — кивнула она.
— Почему, кстати, японский?
— Культура нравилась, ну, в основном по аниме-манге, когда сюда приехала пришлось привыкать, но я вроде справилась… Но, знаешь, жизнь приезжей иностранки из обеспеченной семьи и девчонки-неудачницы, которую воспитывает мать-бармен, сильно отличается. К тому же эта женщина, очевидно, слаба перед мужиками — серьёзно, она каждый раз притаскивает нового хахаля, когда выходит на выходные, бр-р-р… И при этом стонет как портовая шлюха из дешёвого кино полночи, — Такия скривилась, осознала, кому именно и на что пожаловалась, и испытала невероятно сильное желание откусить себе язык, но брать слова назад было уже поздно.
— Сочувствую, нам хотя бы с матерью повезло, — Мицуя неожиданно похлопал её по плечу.
— Ты можешь меня осуждать, но я не считаю эту женщину матерью. Всё, что она делает, это оставляет деньги на продукты дважды в месяц, — Такия защёлкнула колпачок на ручке. — Она не разговаривает со мной, только держит меня за кухарку, уборщицу и служанку в одном лице, и отчитывает каждый раз, как видит табель успеваемости — и не важно, что в нём, пятьдесят баллов по всем предметам или по восемьдесят. Впрочем, это определенно лучше, чем детский дом.
К счастью, отвечать Мицуе на это не пришлось — наигравшиеся с другими детьми Луна и Мана подошли, чтобы сообщить, что они утомились и проголодались. Посовещавшись, они направились в ближайшее недорогое кафе для детей, раз уж ребёнку пытались сделать какой-никакой праздник.
Хоть Такия и сказала, что жизнь, которую она получила, лучше, чем детский дом, в действительности она была не совсем уверена в этом. После любящих родителей эта женщина смотрелась как насмешка судьбы. Она прекрасно понимала, почему не удержалась и пронылась — всё-таки несколько месяцев — почти три — изоляции от общества и возможности разговаривать для неё, как для человека общительного, были почти адом. А Мицуя её неожиданно внимательно слушал.
Так и влюбиться было недолго.
Это было самое странное день рождения, которое у неё когда-либо было, но Такия поймала себя на мысли, что, в принципе, этот день прошёл намного лучше, чем все предыдущие после перерождения. Когда они сделали заказ в кафе и удобно расселись — Мицуя рядом с Маной, Такия напротив вместе с Луной, она отдала девочкам рисунки. Дети были в восторге.
— Я правда такая милая, правда-правда? — дёргая её за край юбки, спросила Луна, разглядывая врученный лист бумаги.
— Правда-правда, — заверила Такия.
— Тут совсем нет тортиков, братик, я хочу тортик, может, ты спечёшь мне тортик? — с другой стороны стала канючила Мана.
— Разве в прошлый раз он тебе понравился?
— Но это же будет другой!
— Да-да, спеки нам тортик! — услышав о сладостях, тут же переключилась Луна, теряя всякий интерес к рисунку.
— Ты же обещал, что всё-всё сегодня для меня сделаешь… — заглядывая брату в глаза с видом кота из Шрека, протянула Мана.
Это был первый раз, когда Такия увидела, как Мицуя прикрывает глаза и глубоко вздыхает, кажется, считает до трёх, открывает и, натянуто улыбнувшись, соглашается.
— Ура-ура! — радостно захлопала в ладоши Мана.
— Хочешь, помогу? Я всё равно хотела сегодня сделать торт.
— Чтоб ты понимала, свой первый торт я вообще сжёг, — предупредил он. — Я умею готовить, но не печь.
— На твоё счастье печь умею я.
— А зачем тебе торт? — поинтересовалась Луна.
— У меня сегодня тоже день рождения, — сделав вид, что раскрывает старшую тайну, громко прошептала Такия. Выражение лица Мицуи тут же сменилось с благодарного на виноватое. — Расслабься, у меня не было никаких планов, — заметив это, добавила Такия. — Так что я даже рада, что не сижу весь день дома.
— Я всё равно буду тебе должен за сегодня, — качнул головой Мицуя.
Миловидная улыбающаяся официантка в розовой униформе и накрахмаленном белом переднике — в этом детском кафе была очень занятный «сказочный» дресс код — принесла их заказ.
— А ты научишь и нас печь торт? — поинтересовалась Луна.
— А какой торт вы хотите?
— Большой и клубничный! — тут же сообщила свои критерии Мана.
— И с белым кремом!
— И чтобы возду-у-ушный! Как облака!
«Трёхярусный бисквит с белым кремом, политый белым кремом и украшенный клубникой», — перевела для себя Такия. В принципе, это было не так уж и сложно. Именно такой торт она и собиралась печь себе сегодня и потом пару дней его есть на завтрак, обед и ужин. Правда, делиться им с «матерью» не слишком-то хотелось, так что… Но раз уж был вариант оккупировать чужую кухню… И сама торт поест, и детей порадует — вот пусть им весь этот торт и достанется.
