Все ясно – мы снимаем сцену в каюте Георгия. Корабельный сегмент сюжета в сериале один – Восточное путешествие Николая II. Мой герой начинает его вместе с братом и греческим принцем Георгом I, но в середине пути, в Бомбее, ловит приступ туберкулеза и пропадает из кадра до конца сюжетной арки. Я сейчас болен, но очень хочу продолжить такое увлекательное путешествие. Импровизируем – вдруг режиссер «подмахнет»? Импровизации хорошо сказываются на карьере и попадают в раздел «интересные факты» на киносайтах, косвенно прибавляя популярности импровизатору. Что-то я камер не вижу, куда крупный план давать? Ладно, это уже заботы оператора:

– Доктор, неужели ничего нельзя сделать?

– Ваше Высочество, вы пришли в себя! – изобразил на лице величайшую радость бородач.

Ясно – я был очень тяжело болен, а сцена призвана вселить зрителю ложную надежду на то, что Георгий продолжит украшать сериал до самого конца. Подыгрываем!

– Господь услышал мои молитвы! – нарочито-хриплым голосом провозгласил я и бодро вскочил на ноги.

Ноги почему-то оказались короче, чем я привык. Потеряв равновесие, я с недоумением смотрел на приближающуюся к моей голове позолоченную «шишку» на изголовье кровати, от растерянности даже не пытаясь помешать телу падать. Приложившись о «шишку» виском, я вырубился.

Из забыться меня вырвали голоса:

– Височная кость Его Высочества цела, Ваше Императорское Высочество. Гематома странным образом исчезла у меня на глазах – видите, ни следочка. Легочная хрипота пропала, и я должен признаться – мы не знаем, что именно стало причиной исцеления Его Высочества. Предположу, что Ее Императорское Величество была права в своем предположении о благом воздействии морского воздуха на здоровье Его Величества. Если на то будет ваша воля, Ваше Императорское Высочество, я могу собрать консилиум, но прекрасное здоровье Его Высочества очевидно.

– В консилиуме нет нужды, – с хорошо читаемой радостью ответил ему незнакомый, приятный мужской баритон. – Благодарю вас, Владимир Ясонович.

– Рад стараться, Ваше Императорское Высочество! – тихо, чтобы не беспокоить больного меня, отозвался доктор.

Это же сам Николай! То есть исполнитель главной роли, Женька Харитонов. Не мешаем – он у нас большой талант, может и затаить.

– Но как же вы позволили ему так ужасно упасть? – пожурил «Николай».

– Мне нет прощения, Ваше Императорское Высочество, – покаялся собеседник.

Мне нужно лежать «бездыханным» до конца сцены или порадовать коллег сценарным пробуждением? Да как я умудрился пропустить подготовки к съемкам и читки?!! А кровать-то подо мной качается – продюсер расщедрился на настоящий корабль и натурные съемки?

– Сделайте так, чтобы Жоржи больше не падал, – приказал Николай. – Я должен помолиться. Как только Георгий придет в сознание, отправьте посыльного в часовню.

Хлопнула дверь, и я ощутил, как чья-то рука щупает мой пульс. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел того же мужика с полуседой от старости бородой, что и в прошлый раз. Помимо него, у кровати нашлась пара мужиков помоложе.

– Вы очнулись! – обрадовался доктор. – Федор, немедленно доложи Его Высочеству.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие, – козырнул мужик слева от кровати и выбежал из каюты.

Что-то здесь не так! Камер нет, обстановка избыточно-аутентичная, а корабль – вон за иллюминатором водная гладь до самого горизонта – бюджетом не предусматривался. Вызывает сомнение и актуальность снимаемой сейчас сцены для сериала – она скучная, а показывать во время борьбы Георгия с болезнью должны Николая: на корабле есть часовня, и он в ней пару минут экранного времени молится под флешбеки о нашем с ним радостном детстве. И голова не болит – а я ведь приложился нешуточно, и прекрасно это помню. Да вообще ничего не болит! Чуть более смутно помню падение в шахту лифта и… Небытие! И Голоса! В душе поднялась тревога, в голове поселилась растерянность. Что происходит?

– Какой дубль? – спросил я успевшего сунуть в ухо слушательную трубку и прислонившего противоположный конец к моей непривычно волосатой и бледной груди доктора.

Выпрямившись и убрав трубку, он ответил:

– Не беспокойтесь, Ваше Высочество. Болезнь отступила, но я настоятельно рекомендую вам не вставать – вы сильно ударились головой.

Не выходит из образа! Но так дальше нельзя – да, получу втык от режиссера, но это – лучше, чем продолжать играть непонятно что.

– Я забыл реплики, – признался я. – Можно мне минут пять сценарий повторить?

Доктор пошевелил усами и выставил передо мной палец:

– Ваше Высочество, прошу вас – последите за пальцем одними глазами.

Я последил. Нет, это уже не импровизация – слома «четвертой стены» в моем исполнении концепция сериала не подразумевает.

– Мы плывем? – спросил я.

Убрав палец и удовлетворенно кивнув, доктор ответил:

– «Память Азова» идет в порт Бомбея.

– А… – нервно облизав губы, я сглотнул ком в горле. – А какой сейчас год?

– Вы ничего не помните, Ваше Высочество? – напрягся доктор.

Накатило раздражение, и я неожиданно для самого себя сорвался на командный тон:

– Отвечайте!

– Одна тысяча восемьсот девяносто первый от Рождества Христова, – с поклоном ответил бородач.

Какой кошмар!

– Выйди из образа-то, – жалобно попросил я.

– Ваше Высочество, вам нужно отдохнуть, – с доброй улыбкой принялся успокаивать меня доктор. – Болезнь была тяжелой, и удар головой о кровать, предположительно, привел к сотрясению мозга. Ваша память обязательно вернется.

Закрыв глаза, я принялся размышлять. Очень, очень, очень хочется списать происходящее на нестандартную манеру съемок или банальный сон, но, учитывая все случившееся – от шахты лифта до сего момента – цепляться за отговорки бессмысленно. Я, словно в любимых книгах Ильи, «попал». Попал в цесаревича, которого должен был играть в сериале! Но… зачем? Я никогда в потусторонние силы не верил, но теперь… Может Бог действительно есть, а в «небытие» я слышал, например, ангелов. Что мне теперь делать? Жить в эти времена может захотеть только полный безумец – всюду смерть, наука в зачаточном состоянии, а впереди…

Из закрытых глаз потекли слезы. Это – не для меня! Я никогда не хотел строить политической карьеры! Я ничего не знаю о государственном управлении! Пожалуйста, неведомые силы, отправьте меня обратно!

Дверь хлопнула, я услышал шаги и уже знакомый голос:

– Жоржи, как ты?

Отстаньте от меня.

– Жоржи, Господь услышал наши молитвы! До чего же я рад, что ты поправился!

Меня схватили за руку. Не отстанешь, да?

– Жоржи, не волнуйся – доктор Алышевский обязательно поставит тебя на ноги!

Когда пути назад нет, остается только одно – смириться и жить дальше. Если я «попал» сюда, значит у Бога (каким бы он ни был) на меня есть планы. Понять их несложно даже не самому умному мне – мы ведь в богоспасаемой стране живем, а значит от меня ждут вполне конкретных действий, сто раз описанных в любимых Илюхиных книжках. Вот только я-то их не читал! Подумаю об этом потом, а пока нужно открыть глаза и встретить реальность лицом к лицу, как и положено мужику.

Открыв глаза, я осмотрел улыбающееся сквозь слезы бородатое, знакомое, наверное, всем лицо и на всякий случай уточнил:

– Царь?

Николай улыбнулся шире:

– Цесаревич. Царь – наш любезный папа.

Александр III еще жив и на троне. Точно, он же умрет в 94 году – при отсутствующем монархе никто бы не отправил цесаревича в путешествие.

– Никки? – попробовал я обратиться по-родственному.

– Никки! – радостно закивал Николай. – О, Жоржи, я так боялся потерять тебя! Прости меня за ту неуместную шалость! Если бы я знал… – он отвел глаза и закусил губу.

Что ж, сходится – Николай семью любил гораздо больше непосредственных должностных обязанностей.

– А что случилось? – спросил я.

– Ты не помнишь? – в его глазах мелькнул испуг.

– Не помню, – признался я.

Лучше признаться сразу – не во всем, конечно, но травма головы дает отличную возможность списать странности в поведении «нового» Георгия на амнезию. Не станут же меня из-за нее «выписывать» из царской семьи или, например, обвинять в заражении бесами? Российская Империя – страна очень православная, но после посещения церкви и плескания в меня святой водичкой «хворь» сочтут биологической и отдадут на откуп докторам. Все-таки не семнадцатое столетие на дворе, а рубеж Новейших веков.