— Мне что за забота? — проворчал здоровяк. — Подохнут скорее…
— Дал же господь здоровья, а об уме не позаботился… — вздохнул другой солдат. Судя по седым усам — ветеран. — Тебе что плохо здесь? Пол дня спишь, пол дня дремлешь. А если сторожить некого будет? Куда нас отправят? На штурм хочешь? Или траншеи минные рыть?
— Нет… не хочу… — аж перекрестился Йон. — Чур меня… Давеча, сказывали парни, ляхи вылазку делали и две галереи обрушили. Никого живого оттуда не достали.
— Ну, тогда сиди и не шебарши… Не обеднеем на пару черпаков похлебки… Да и Бог увидит. Глядишь… случись такая беда… кто-то и нам кусок хлеба поднесет.
— Тьфу на тебя! — сплюнул в сердцах здоровяк и с опаской взглянул вверх. — Язык без костей… Я что… если все общество согласно — кормите. Да хоть и вина им налейте…
Угу. Не ошибся. И пяти минут не прошло, как получил большую часть интересующей меня информации. Оказывается — это не склад, а КПЗ. Внутри не злато-серебро и прочее ценное имущество, а пленники. Причем, не местные, в смысле — граждане Речи Посполитой Польской, а — московиты. И тут снова было над чем подумать.
М-да… А еще принято считать, будто война это сплошной экшен, а диверсионная работа — так и вовсе бесконечное беги-стреляй, взрывай-тикай… Я сегодня за весь день никого не убил, и даже сабли из ножен не доставал. Зато от мыслей скоро голова опухнет!
«Поздравляем. Ваш навык «Интеллект» улучшен на «1»
— Издеваетесь? — прошипел я. — Ну, ну… Поглядим еще, чей туз сверху ляжет… И вообще, хватит мне под руку лезть. Имеете что сказать — пишите письма. А я, так и быть, на досуге просмотрю корреспонденцию. Comprenez-vous, mon ami?
«Секретарь» промолчал.
— Вот и договорились. Молчание — знак согласия.
Я сердито посопел и потер лоб, пытаясь вернуть обратно мысль, которую своей бесцеремонностью спугнуло системное оповещение. О чем там?
Ах, да. Русские пленные. Откуда они здесь? За сотни километров от своей страны, на территории воюющего государства с которым, между прочим, у Москвы тоже далеко не дружественные отношения. А вот со шведами, наоборот, у царя сейчас, вроде бы перемирие. Хлипкое… но тем ни менее. Гм… И какие из всего этого выводы? Сделать вид, что я ничего не знаю и заняться своим делом, или…
Ясен пень, что или. Игра или нет, а неправильно это — своих бросать. Да и польза прямая. Как я заметил, они и так свою артиллерию не слишком тщательно охраняют, считая что враг надежно заперт в крепости. И побег пленных такой шухер в лагере поднимет, что большая часть свеев вообще будет в другую сторону глядеть.
В общем, решено… Свободу узникам.
Как там? Оковы тяжкие падут, темницы рухнут и… Стоп-стоп. Шуметь не будем. Это не наш метод. Мы пойдем другим путем.
Что солдат обычно делает после обеда, особенно, когда начальство далеко? Правильно, занимается самоподготовкой. То есть — дрыхнет без задних копыт.
Шутки шутками, а тем временем шевеление в рядах стражи конкретно затихло. Поднялся еще чуть выше и огляделся. Ну, да… Что и требовалось доказать. Три пары сапог торчат из палатки. Старослужащие, наверно. Еще четверо прикорнули с той стороны, куда падает тень. Кашевар — не мудрствуя лукаво, разлегся прямо на рабочем месте. То есть, неподалеку от потухшего костра. И только один бедняга исправно несет службу. Уселся возле амбара спиной к двери и бдит…
В полном обмундировании. Прямо на солнцепеке. Ну, ну…
Засекаем время…
Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах… Уже носом клюет. Держится еще из последних сил, вскидываясь, как конь укушенный слепнем, но с каждым разом все ленивее… Выждем для гарантии еще десяток минут. А вот теперь, пора.
Особо не скрываясь, но все же стараясь не поднимать лишнего шума, выбираюсь из оврага и подхожу к часовому. Левой рукой придерживаю пику, а правой — рукоятью пистоля бью шведа по неосторожно подставленному затылку. Удар особо не сдерживаю. Мне важно помеху устранить — а оглушу я его при этом или убью, без разницы. А ля гер, ком а ля гер…
Страж всхрапнув чуть громче, валится на бочок. Придерживаю ногой, чтоб не брякнулся слишком громко. Потом — беру подмышки, оттаскиваю чуть в сторону и усаживаю в обычной позе. Рядом пристраиваю оружие. Если взглянуть издали — все спокойно, часовой на посту и бдит.
Оглядываюсь. В палатке и возле никакого шевеления. Сиеста во всей красе. Ну, спите себе братцы… мешать не стану.
Осторожно снимаю замок, но не отпираю двери, а то мало ли — вдруг там какой герой притаился и только ждет, чтобы хряпнуть по башке первого вошедшего? Как в анекдоте о водителе-грузине, который считая себя джигитом всегда проезжал перекресток на красный свет. А на зеленый стоял, потому что с той стороны тоже джигит мог оказаться за рулем.
— Эй, народ православный! — шепчу в щель. — Сидите тихо! Свои… Если поняли, подайте знак.
Несколько мгновений стоит тишина, потом из сарая доносится негромкое, но отчетливое покашливание. Через пару секунд — еще раз. Отлично.
В освобождении пленных, как в спасении утопающих — главное, чтоб с собой не прихватили. На радостях.
Но, поскольку береженного и Бог бережет, сразу не вваливаюсь, а лишь чуток приоткрываю дверь. Нормально. Обошлось без эксцессов. Понятливые попались. Бывалые… Вот только на воинов мало похожи. Я, конечно, не знаток в старорусских униформах и мундирах, но все же какая-то схожесть должна быть. Понятно, что без погон и шевронов, но покрой кафтана, цвет… А внутри сарая находилось около дюжины мужчин среднего возраста. Одетых кто во что горазд, а из общего имелось только одно — окладистые, русые бороды. Не слишком длинные, но и не такие, чтоб за месяц отрастить.
— Слава Иисусу Христу.
— Навеки слава… — ответил один. В общем-то ничем особенным из общества не выделяющийся. Может, только медвежьим сложением, да взглядом холодных, серых глаз.
Такой же взгляд был у первого встреченного мною в этом мире воина, боярского сына Дмитрия. Лицо румяное, улыбка на губах играет, а взгляд — как мизекордия. Только сделай лишнее движение или брякни что не так, мигом от бремени и забот житейских избавит.
— Ты кто?
— Значит так, православные. Слушайте внимательно. Лишние разговоры вести недосуг. Часового я снял, остальные свеи спят. Но не вечным сном. Поэтому делаем так… Встаете и по одному подходите ко мне. Я — разрезаю веревки, а вы — так же по одному, тихонечко прячетесь за сараем. Там разминаете руки-ноги, а потом ныряете в овраг. Не торопитесь… За сараем вас не видно, а вот если поднимете шум в кустарнике — свеи могут и проснуться. Оружие часового не трогать! Одна пика вам не поможет, а боец на посту без оружия — если который на него спросонку глянет — сразу подозрение вызовет. Все понятно? Повторять не надо?
— Не надо, господин… — за всех сразу отвечает все тот же остроглазый здоровяк. — Тимоха. Пошел…
Ближайший ко мне пленник молча поднимается и протягивает руки.
Двумя взмахами ножа перерезаю сперва кожаные ремни на ногах, потом — на запястьях.
Тимоха изображает нечто вроде поклона и выглядывает за дверь. Еще мгновение, и он выходит наружу. Затаив дыхание, все ждут. Я тоже… Тишина. Потом раздается легкое постукивание по задней стене сарая.
Есть контакт…
— Кондратий, — правильно оценив ситуацию, продолжает распоряжаться старший среди русичей.
Пользуясь моментом, смотрю внимательнее. Что там система сообщит?
«Сергей Калита гость новгородский»
Ух, ты! Вот это встреча. Да ух, и вправду тесен мир. Куда не плюнь — непременно в знакомца попадешь. Даже пяти рукопожатий не надо. Ну-ну… Гость заморский. Думал, разбежимся, ан нет — имеется тема для разговора. Не гоже девиц влюбленных, даже опостылевших, басурманам в гарем продавать. На Агнешку мне, в общем-то, чихать, но она не сама по себе — а любовь боевого товарища. Ну и вообще…
— Лука…
Третий пошел. А шведы ни ухом, ни рылом. Но все равно нечего клювом щелкать. Фортуна она такая. Улыбается, улыбается… а потом как захохочет.
