***

Стоило убить его, пока был шанс. В первый же день, при первой же возможности мне следовало не притворяться героем, а исполнить долг жителя Ниривин.

Всегда живший лишь мечтами да желаниями Рершер, как и наивная жена его, смирились с этим чужаком. Приняли его. По крайней мере, мне казалось так, кажется до сих пор. И жизнь его ценю я столь же, сколь и любую прочую — мой долг, спасать всякого кто жаждет того.

И в тот день, заполнив голову свою мыслями о враге, о раненном солдате в доме моего друга, я упустил слишком многое. Столько смертей прошло мимо меня. Непростительно! Не думаю, что хотел спасать его, знать не желал. И всё же, спустя столько лет, раны на жёлтой коже под неведомой мне прежде бронёй всплывают в памяти ярче, чем вчерашний день. И символ Сашфириш, сжатый однажды в моей руке — мои пальцы ещё помнят закруглённую форму его.

Поражаюсь теперь тому, что и после пробуждения его мне не хватило решимости отбросить гордыню. Все слова того солдата, его дерзкие мысли и оскорбления всего мира нашего, самого Императора, я спускал, стремясь исполнить свой долг.

Оттого ещё тяжелее вспоминать, к чему привела наша стычка. Не стоило тебе, Рершер, так рваться наверх. Не хватался бы ты за врага мёртвой хваткой. Теперь я даже подумать не могу, где ты можешь быть.

***

За ночь Рершер и близко не подступился ко сну. Глаза его разрезали плотную черноту, среди которой пряталось едва живое тело. Оно похрипывало и сопело, тихо шевелясь в углу комнаты.

В городе дома и руины заполнились тьмой, осветлённой редкими белыми точками. Тусклые ночники тянулись далеко в низинах, не доставая светом до скалистого потолка, до утаившего вражеского солдата дома. Его не достигали ни редкие звуки ночных транспортников, ни далёкие блики в проснувшихся окнах.

Глаза не желали закрываться. Они пытались нащупать незнакомца среди темноты, схватить, удержать. Редкие удары разносились от груди по всему телу Рершера, не давая кануть в полное безмолвие. Не позволяя остаться наедине со слугой чужой Империи.

— Сашфириш? — он крутил неразличимый символ между пальцев. — У их герба — две дуги, а над нашим изображена одна. Я собрался выйти за пределы города, но даже не знаю, что там находится. Все данные, изображения, отчёты — всё, что я видел и знал — бесполезно! Тут же нарвался на врага. Будь мы там, наверху, от меня бы уже остался только труп.

Будто отвечая на словесные раздумья, солдат кашлянул раз-другой. Он ещё спал, но мог очнуться в любой миг.

— Нет, всё не так плохо. Я смогу, узнаю, что хочу. Точно выясню всё.

Внушённая мысль засела в его голове до самого утра. Среди скал уже заполыхали центральные светодиоды, фильтраторы на зданиях выпустили бодрящие ветра. Город ожил, оставив сон позади. Задвигались потоки света и тени в гигантских трубах, разнося шум до самых верхушек зданий, до крохотных окон, за одним из которых Рершер не мог сомкнуть глаз.

— Тебе стоит отдохнуть.

— Не волнуйся, я в порядке, — под светлыми глазами его напухли лёгкие тени. — Придёт Ферниц’Гал, тогда и посплю, после его осмотра.

— А стоит ли ждать?

От непонимающего взора мужа Звеифель отвернулась и утопила свой взгляд в наручной панели. Среди пальцев её родились цифры, методично сменявшие одна другую.

— Дело не во времени. То, что он вчера сказал, может быть уловкой, или обманом, он мог просто оставить всё и продолжить жить, будто ничего не было, — оторвавшись от проекции на руке, она прильнула к Рершеру. — Не все поймут тебя, твои идеи, мечты. Мы поднимемся вместе, но, прошу, не рискуй собой ради этого.

— Хорошо. Прости за то, что вчера вспылил.

Плавные движения её руки по пышным волосам мужа медленно усыпляли его. Рершер неспешно забывал о происходящем, о вчерашней катастрофе и будущих планах, о солдате, что лежал у него за спиной. Его веки почти сомкнулись, когда хриплый голос резанул слух неведомым языком.

— Он жив!

— Переводчик, активируй его, скорее, — Рершер развернулся, скинув усталую маску. — Моя насадка ещё заряжается. О, Пустота!

— Вот, — Звеифель выставила левую руку. — Должен работать. Надеюсь, в нём хватит базы для понимания.

Маленькое устройство сорвалось с механической окантовки и повисло над плечом женщины. Голубо-чёрные сенсоры упёрлись в приподнятую фигуру, злобно смотревшую на хозяев дома.

Под небольшими ноздрями двигались длинные сухие губы, вываливая рваные обрубки слов. Кряхтящая речь его напоминала говор доктора, что должен был вот-вот прийти, однако смысл сказанного оставался неясен.

— Ты… из Сашфириш? — начал Рершер. — Если понимаешь меня — наклони голову.

Дважды согнутая шея извернулась, после чего зашевелилось всё худое тело. Длинные руки попробовали подняться, но тут же рухнули. Семиолойд зашипел, уставившись на Рершера хищным взглядом. Из приоткрытого рта его выступал редкий пар, минуя ряд острых зубов. Пришелец вздохнул, дёрнулся и выполнил то, о чём было прошено.

— Понимаешь. У тебя есть свой ксено-переводчик?

Вялая рука указала на доспех, лежавший под круглыми полками. К броне тут же подошла Звеифель.

— Стой! Если он лжёт? — Рершер уставился в бронзовые глаза солдата. — Мы не понимаем, что он говорит. Если это ловушка, и он хочет, чтобы ты активировала оружие?

— Поглоти его Пустота, ты прав… я свяжусь с доктором Орайним. Не смотри так на меня. У семиолоида больше шансов понять его, чем у нас. Надеюсь, ты не зря ему доверяешь.

Она ускользнула в небольшой коридор, протянутый у наружной стены. За опустившейся дверью последовала тишина, в которой два незнакомца не выпускали друг друга из виду.

— Ты не сможешь встать. Не сможешь пошевелиться. Видимо, обвалом тебя занесло с поверхности к нам, и там же раздавило половину конечностей.

Длинная пасть раскрылась для новых слов, больше походивших на треск огня меж зубов.

— Не понимаю, что ты говоришь. А вот ты меня понимаешь. Так что слушай: скоро придёт тот, кто спас твою жизнь. Он же оставил на твоей шее накидку. Надеюсь, ему по силам хоть что-то выяснить, — Рершер вытянулся на подсиднике, скрестив руки у груди. — Твоя жизнь зависит от него, от нас. С такими ранами уйти — не выйдет. И тебе, думаю, некуда идти. Сейчас ты на планете Архницоль, в колонии Империи Ниривин.

В узких глазах мелькнула чернота. Нескончаемый поток слов сменился тишиной, уступавшей лишь стуку в груди да тяжелому дыханию, покидавшему приоткрытый рот.

Долгое время Рершер сидел не двигаясь, лишь смотрел на елозившего и, порой, шипевшего раненного. Тот извивался и кряхтел, кашляя в сторону своего спасителя. Вероятно, за пару часов он успел не раз послать в Пустоту этот дом, людей, планету, да всю Империю.

Наконец, знакомый звук донёсся из-за двери, прежде чем та открылась.

— Я не смогла ждать. Привела доктора Орайним, он здесь.

— Ферниц’Гал, ты сможешь понять его речь?

Четырёхрукий гость вытянулся под плоским потолком, замер и начал оглядывать пациента. Тот вжался в стену и медленно заговорил.

— Малопонятный говор. И всё же, суть мне различима. Его диалект…

Вытянутые пальцы пробежались по летавшему возле шеи доктора устройству. Оно загудело, вытянулось и прильнуло к металлическому нарукавнику Ферниц’Гала.

Едва ксено-переводчик погрузился в сон, как разговор семиолоидов разросся в словесную бурю. Шипящие потоки вырывались из-за зубов врача, разбиваясь о картавые звуки солдата. Их неясная речь сливалась воедино, в спор, ругань, приказы.

Доктор Орайним шагнул к стене и левой нижней рукой ухватился за пояс, вчера снятый с солдата. Одна из плоских напаек поблёскивала сине-черным светом. Четыре пальца скользнули по ней, коснулись возвышения в центре и пробудили маленькое устройство, в тот же миг метнувшееся к своему хозяину.

— Теперь, — переводчик задрожал, вторя голосу раненного. — Слуги Нирвин, понятны вам слова мои?

— Выйди, — Рершер коснулся жены за плечо. — Прошу, я расскажу всё после, обещаю. Сейчас же подожди в безопасности. Доверься мне.