— Тогда… Ну, в первую ночь… ты сказал, что не желаешь, чтобы слуги сплетничали. Но ведь они точно знают, что ты ночуешь не в нашей спальне, а у кого-то другого.

— Не у кого-то другого, а в своей собственной постели. Надеюсь, ты не подозреваешь, что я таскаю туда горничных или Гульду?! — в голосе мужа отчетливо слышался смех. — Я рад, что у тебя проснулся интерес к моей ночной жизни, — чуть ехидно добавил он.

Мария не представляла, как выйти из этой смущающей ее ситуации, и с облегчением услышала слова мужа:

— Ложись, я задую свечу… И спи спокойно: ты моя жена, и ты под моей защитой.

Утром, первый раз за все время Мартин отказался ехать с ней:

— Прости, но сегодня на Совет соберутся лорды, и это может затянуться.

У молодой жены было такое растерянное лицо, как будто она не понимала, чем заняться без мужа. У Мартина мелькнула странная мысль: «А не пригласить ли ее на Совет? Она, конечно, не опытна, зато очень неглупа и знает много интересных вещей, о которых мы можем даже не подумать…».

Однако, представив себе шок, который испытают лорды, он решил не рисковать.

В истории нисландцев только дважды были случаи, когда королевам дозволялось сидеть в Совете. Но это всегда были необыкновенные женщины, добившиеся своими делами официального приглашения от Совета лордов. Мартин с улыбкой взглянул на жену, сам удивляясь тому теплу, которое разливалось у него в душе в ее присутствии, и подсказал:

— Если хочешь, я пришлю тебе Гульду, она покажет кладовые. Твоя комната специально оставлена такой пустой по моему приказу. Это для того, чтобы ты могла обставить ее по собственному вкусу. Я опасался, что если покои обставят без тебя, так, как принято у нас, тебе не понравится. Ты сможешь выбрать и шторы, и скатерти, и другое, — он несколько небрежно махнул рукой, поясняя: — Всякое такое, что вы, женщины, очень цените.

— А как принято обставлять комнаты у вас, Мартин?

Муж удивился, минуту помолчал, соображая, и Мария торопливо растолковала:

— Я же видела только трапезную, ну и еще мастерские. Мне хотелось бы узнать, как обставляют жилые комнаты здесь, в Нисландии.

— Что ж, попроси Гульду отвести тебя ко мне в спальню. Впрочем, не нужно… Я сам ей велю.

Глава 26

Не слишком довольная Гульда вела Марию по дому, открывая одну дверь за другой:

— Которые кладовки с краю, в таких завсегда продукты хранят. А которые ближе к центру дома — тут всякое другое добро.

Осмотрели спальни для слуг, кухню, всевозможные хранилища и склады.

— А вот комната господина, — Гульда посторонилась, пропуская Марию вперед.

Чисто… Немного пахнет мятой, слегка воском и почему-то — пустым безлюдным коридором старого заброшенного здания.

Такая же высокая кровать, как в ее спальне, но рядом с лесенкой брошена огромная шкура неизвестного зверя: ноги утонули в мягком и теплом ворсе. Мария с интересом посмотрела на покрывало: «Надо же, кто бы мог подумать! По Мартину и не скажешь, что он такой любитель роскоши.».

Покрывало, скатерть и длинные в пол шторы на окнах, изготовленЫ из плотного рыже-коричневого бархата и расшиты по краям золотым шнуром. Мария погладила шелковистый ворс ткани на столе, посмотрела на подушки, лежащие на тяжелых стульях с высокой спинкой. Обратила внимание, что стена над кроватью тоже затянула шкурой с длинным черным ворсом — скорее для красоты, чем для защиты от холода. Пусть на улице уже осень, дожди и ветер, но в доме всегда тепло.

Стена же напротив кровати увешана различным оружием: сабли разной степени изогнутости, ножи и кинжалы, странноватые короткие копья с начищенными до блеска наконечниками. А в центре всего этого великолепия — огромный, почти в рост человека, щит, зауженный книзу.

Левая половина щита темно-синяя, правая — ярко-алая. По центру эти два цвета разделяет белая не слишком широкая полоса. И на фоне ярких красок золотом горит металлический чеканный дракон, распустивший крылья и оскалившийся. Изо рта дракона вылетают языки пламени, а на голове его блистает корона с теми самыми черными вулканическими камушками, добавляя мифическому существу величия.

— Ого! Какой красивый! — работа и в самом деле была весьма искусная и мастерски выполненная. Мария подошла ближе и дотронулась до теплого золотого тела хищного зверя, пальчиком проведя по массивным крыльям, каждое из которых имело на сгибе огромный острый коготь.

— Так и господин у нас не из простых лордов, а король! — подобревшим голосом, но все же нехотя ответила Гульда.

— Могучий и красивый зверь! — аккуратно заметила Мария.

— Еще бы не могучий! Сказывают, что когда в Нисландии высадились наши предки, здесь еще существовало несколько драконов. Однако, как ни сильны они были, а предки наши оказались умнее и хитрее! — с немалой долей гордости заявила домоправительница. Потом, как будто спохватившись, она ворчливо добавила: — Ну, долго ли еще любоваться будете? А то бы уже шли делом заниматься…

Как ни роскошно были обставлены покои, но странное ощущение необжитости Марию не отпускало. Даже свечи на столе были абсолютно новые: огонь ни разу не касался их фитилей. Королева осмотрелась еще раз, стараясь понять, что не так? У изножья кровати заметила дверь, полуприкрытую настенной шкурой.

— А там что?

Гульда недовольно нахмурилась, молча пожала плечами… Мария, так и не дождавшись ответа, подошла к тяжелой двери и распахнула ее.

Маленькая комнатка с одним окном, занавешенным плотными шерстяными шторами. В углу обыкновенная кровать из дерева. Без всякой резьбы, а с просто до блеска натертыми воском спинками. Лоскутное одеяло выглядело по-деревенски уютным. Рядом с кроватью на кованых крючках висят в ряд: пара рубах, длинный, тяжелый, даже на взгляд, шерстяной халат, утепленная мехом куртка и куча ремней, скрепленных медными заклепками, к которым присоединены ножны с торчащей рукояткой кинжала или ножа. Под одеждой, прямо на полу две пары начищенных сапог и смешные меховые тапки огромного размера.

Стол здесь тоже имелся, но без всякой скатерти, зато с большим, на три рожка, подсвечником, несколькими туго перевязанными свитками и медным письменным прибором: чернильницей и деревянными резными ручками с перьями. Рядышком в прозрачной стеклянной баночке — что-то, напоминающее мелкий речной песок. А на стене, в пределах досягаемости — книжная полка, на которой тесно друг к другу стояли около десятка томов разных размеров.

Гульда, застывшая в дверях, недовольно пробурчала:

— Ежли он сызмальства небалованный рос, то и покои устроил под собственные прихоти.

— Это настоящая спальня Мартина?

— Кто его знает, где она, настоящая-то?.. Когда надобно, он и в большой кровати очень даже хорошо спит, особливо ежли не один… — сердито поджала она губы.

Мария так отчетливо чувствовала раздражение Гульды, что в ней самой в ответ на это начала просыпаться досада.

— Гульда, скажи, чем ты недовольна? Я не влезла в покои мужа без спроса: он сам велел тебе показать мне все комнаты. Я не вмешиваюсь в твои приказы и не пытаюсь управлять всем домом, хотя могла бы. Но почему ты думаешь, что мне нравится твое раздражение?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ничего и не раздражение!.. — запальчиво начала служанка. — А только все тут будет по воле господина!

— Разве я оспариваю его волю?

Служанка недовольно молчала и пыхтела, очевидно, не рискуя скандалить. А Мария понимала, что эта женщина не хочет ее, чужачку, воспринимать как часть своей жизни. Что делать в такой ситуации, она новая хозяйка дома не очень представляла. Конечно, можно пожаловаться Мартину. И он, наверное, сможет осадить прислугу. Но правильно ли это будет? Так ничего и не решив, Мария сухо сказала:

— Пойдем назад. Ты откроешь мне кладовые и пришлешь слуг: я скажу, что нужно будет принести в мои покои.

Возня с обустройством заняла все время до вечера. Прямо в комнате Марии несколько служанок торопливо подшивали края выбранных ею штор. Слуги притащили из кладовых два тяжелых кресла и небольшой столик, у которого Мария велела отпилить нижнюю часть ножек.