— Мы предполагаем, — фон Зюдов переглянулся с Дюпаи, — что моральная составляющая — не главная. Всё это как-то связано с проблемой контроля, возможно, из-за того мага, который слетел с катушек в прошлом году. Но вам в Службе лучше знать.

— Предполагаю, полиция прибывает на место преступления через десять-пятнадцать минут, не раньше?

Патрик посмотрел на Диану, та кивнула.

— Если бы эспер находился в сознании, он мог бы сопротивляться, хоть и с большим трудом, — продолжил он. — Но блокиратор сначала надет, и все силы уходят на то, чтобы не умереть, из-за этого отключается сознание, а потом браслет снимают, организм получает доступ к излучению, или как это называется, начинает восстанавливать повреждения, игнорируя другие факторы и впитывая в себя излучение по максимуму. Как мне объяснили, маг необратимо переступает грань уже через несколько минут. С Феликсом Орловым такая же ситуация, в обозримом будущем он не сможет себя контролировать, а значит, никогда не выйдет на свободу. У нас теперь шесть потенциальных безумных магов, и неизвестно, сколько ещё на подходе. Диана, ты сказала, что получаешь монеты каждый понедельник, в этот раз что-то было?

Диана покачала головой.

— Ничего, — сказала она, — возможно, организатор решил сделать перерыв. Или на Орлове остановился.

— Никаких идей?

— Нет. Патрик, нам нечего скрывать. Все материалы, включая прогнозирование, получишь сегодня до начала последней трети, мы ждём только полицейский отчёт. С Орловым была Тереза Симмонс, репортёр из «Ньюс», она получила пулю в ногу, её прооперировали, и сегодня днём полиция сможет её допросить. Посмотрим, что из этого получится, у репортёров отличные адвокаты.

— При необходимости у нас есть кое-что, чтобы этих адвокатов приструнить. Вы уверены, что Симмонс не была настоящей целью?

— Нет, — Диана поморщилась, — она, конечно, стерва, и половина Острова желает её убить, но от слов до дела, сам знаешь, какое расстояние. К тому же убийца был возле яхты, захотел бы — прикончил Симмонс, но делать этого не стал, наоборот, аптечку ей на шею нацепил, и приложил пластырь к ране.

— Зато у нас есть очередной свидетель, — фон Зюдов подмигнул Кавендишу, — который не только видел преступление, но и сделал запись, причём лицензированной камерой. Я думаю, и ты, Диана, и Марк, и тем более ты, Патрик, отлично знаете этого парня, его зовут Веласкес. Павел Веласкес. Тот самый, что застрелил убийцу год назад на площади Сервантеса, а потом отличился сами знаете где. Вчера он плавал неподалёку на яхте вместе с Розмари Суон, везучий сукин сын.

В вечер первого дня года желающих добровольно сидеть в изолированном помещении было хоть отбавляй. Рождественские праздники закончились, воскресенье нового года тоже, сутки, проведённые возле портального круга, хорошо оплачивались. Прошло четырнадцать месяцев с того дня, когда в Портале начали пропадать предметы, до этого хватало одного дежурного, но с тех пор в изолированной комнате стояли три кресла.

В двадцать часов первого января 336-го года от Разделения рабочие места заняли капитан Вайс из Первого отдела и второй лейтенант Шварц из медицинской службы. Фамилии контрастировали с внешностью, Изабель Шварц была высокой сероглазой блондинкой, а Жан Вайс — кареглазым брюнетом. Компанию им составила Розмари Суон из канцелярии. Поучаствовать в расследовании взрыва яхты ей не дали, наоборот, из штаба пришёл приказ не вмешиваться, так что настроение у лейтенанта Суон поначалу было паршивое. Но в комнату, где находился портальный камень, она попала в первый раз, и любопытство постепенно одерживало верх. Розмари тормошила Вайса, который сюда чуть ли не как на работу ходил — минимум раз двадцать в год.

Всё, что клали на каменную поверхность Портала, раз в десять часов исчезало бесследно, словно кто-то на той стороне собирал сувениры из другого мира. Комнату, где находился каменный круг, окружили оболочкой с изолирующими и защитными слоями, на плиту смотрели излучатели и пулемёты, десятки камер следили за каждой пылинкой, а количество датчиков, сенсоров и считывателей приближалось к тысяче. Ни один атом не мог пролететь незамеченным, каждый фотон получал свой номер и регистрировался. Капелька пота, упавшая с носа Вайса на салфетку, была зафиксирована, проанализирована и занесена в архив. Её химический состав расшифровали почти мгновенно, и никаких несоответствий не нашли.

— Опять климат барахлит, — Бель раздражённо катала шарик из салфетки, часы показывали шесть первой трети, плотный завтрак, который предлагал пищевой автомат, состоял из омлета с беконом и печёным картофелем и невкусного салата, — сколько осталось?

— Шесть минут, — Вайс давно покончил с едой, и готовил образец для перемещения.

От посылки дронов и сложных приборов отказались, теперь портальным образцом служила оптическая камера с тремя датчиками, фиксирующими разные параметры. В этот раз — давление, влажность и температуру. Камера исчезала сразу, но датчики успевали передать крохи информации, которая накапливалась и обрабатывалась.

— Ещё двенадцать часов тут торчать, — подытожила девушка. — Жан, у тебя есть подружка?

— Зачем тебе это? — беззлобно ответил Вайс, следя, чтобы шарик с камерой и датчиками встал на нужное место.

— Вот думаю, может, ты меня на свидание пригласишь. Когда дежурство закончится.

— Нет, — не повёлся на провокацию молодой человек, стрельнув глазами в сторону Розмари, которая с интересом наблюдала за подготовкой образца, — ты не в моём вкусе.

— А кто в твоём? — не унималась Бель.

— Мойра Хоук, — не задумываясь, ответил Вайс, и подмигнул в ближайшую камеру.

Девушка рассмеялась. На экране, занимающем часть противоположной стены, крутили повтор выступления генерала Хоук на объединённом заседании департаментов правительства. Служба контроля временно переходила в подчинение штаба Сил обороны, и начальник канцелярии представляла нового заместителя главного инспектора — суперинтенданта Патрика Кавендиша.

— Вчера ещё была полковником, а теперь генерал, — не без зависти сказала Изабель. — Отличная карьера. Сколько ей лет, пятьдесят или семьдесят?

— Сорок два, — оторвалась от своих дел Розмари, — мне, кстати, тридцать, как и тебе, а мы всё ещё лейтенанты. Повод задуматься, всё ли мы делаем правильно.

Шварц фыркнула и отвернулась, поправив блокиратор, Розмари она сразу невзлюбила — у Вайса, который на брюнетку все глаза проглядел, чуть ли не слюни текли, хотя в этой крысе канцелярской ничего особенного не было.

— Осталось двадцать пять секунд, — предупредил Вайс, — приготовьтесь, включаю отсчёт.

Трое магов не просто так сидели рядом с порталом, в момент переноса они пытались понять, что необычного происходит, и как реагирует на это излучение планеты. Пока что планете на все потуги бывших землян найти братьев по разуму было наплевать, и когда образец исчезал, ничего не менялось.

В воздухе появилась голограмма, состоящая из двойки и нуля, которые через секунду сменились на единицу и девятку. Дежурные синхронно стянули браслеты и закрыли глаза, лицо Изабель стало сосредоточенным, молодой человек чему-то улыбнулся, Розмари сжала губы. Стоило появиться двум нулям, серый прибор исчез, словно растворился в воздухе, камеры, датчики и сенсоры следили за малейшими отклонениями. Маги могли обходиться без блокираторов, не особо напрягаясь, до сотни секунд, так что вполне могли просидеть ещё немного, наслаждаясь вливающейся в них силой планеты. Только в этот раз что-то пошло не так, через пять секунд после исчезновения камеры портал издал низкий короткий звук, и над матовой поверхностью появился чёрный шарик размером с мяч для гольфа.

— Протокол ноль семь, — произнёс безжизненный голос, и трое эсперов тут же открыли глаза.

Синхронным движением они хлопнули себя по поясу, серые нити вырвались из утолщений на боках, обволакивая тела, на лица опустились защитные маски, заработали фильтры, подавая очищенный воздух, хотя маги могли какое-то время обойтись и без него. Нулевые протоколы описывали последовательность действий при появлении чужих объектов, шарик пока что не проявлял враждебности, и аналитическая система присвоила ему седьмой уровень опасности.