– Ну, значит, не сможете, – пожала плечами Людмила. – Я ведь понимаю, что ваши возможности небезграничны. Кстати, я забыла сказать, что это аванс. Если вы найдете Марину, я заплачу вам еще столько же.

При этих словах щеки у Плетнева слегка порозовели, хотя лицо его сохранило бесстрастное выражение. Турецкий покосился на коллегу и едва заметно усмехнулся. Он знал, что Антон сейчас страшно нуждается в деньгах. Он собрался покупать квартиру, но цены росли так стремительно, что Плетнев никак не мог накопить деньги на первоначальный взнос. Содержимое конверта могло здорово ему помочь.

– Ну? – спросила Людмила. – Что вы решите? Вы возьметесь за это дело?

Александр Борисович стряхнул с сигареты пепел и спокойно сказал:

– В принципе дело не такое уж безнадежное. И если вы готовы потратить деньги, то мы, в свою очередь, готовы честно их отработать. Как думаешь, Антон?

– Думаю, мы за это возьмемся, – ответил Плетнев, глядя на Людмилу.

– Значит, договорились, – кивнула девушка и закрыла сумочку, словно поставила точку в деловых переговорах.

– Вы никуда не собираетесь уезжать из Москвы в ближайшее время? – спросил у нее Турецкий.

Людмила подумала и покачала головой:

– Вроде не собиралась. А что?

– Вы нам можете понадобиться. Похоже, вы тут единственный человек, которого интересует судьба Марины. И кто знал… то есть, знает Марину близко. Было бы неплохо, если бы ближайшую неделю вы провели в Москве.

– Значит, так и будет, – сказала Людмила. – Когда вы возьметесь за поиски?

– Сразу после того, как заключим с вами договор, – ответил Антон Плетнев и достал из ящика стола готовый бланк договора.

– Кстати, я вспомнила ее отчество! – выпалила вдруг Людмила. – Оно было в ее абонементе. Отчество редкое – Аристарховна!

– Это очень ценная информация, – кивнул Плетнев, хотя вовсе не был в этом уверен.

– Ну что там? – поинтересовался Александр Борисович у Плетнева, когда тот положил трубку на рычаг.

– Дело дрянь, – ответил Плетнев. – В Москве проживает три Марины Аристарховны Соловьевы. Но нашей среди них, похоже, нет. Первая – старушка-пенсионерка, вторая – маленькая девочка, а третья работает в издательском бизнесе, имеет мужа, ребенка и живет с семьей недалеко от метро «Савеловская».

– По возрасту подходит?

– Более-менее.

– Надо ее проверить. На всякий случай.

Плетнев посмотрел на часы.

– Я могу только через пару часов. Мне еще нужно докрутить дело о любовнике этой балерины.

Турецкий кивнул, он знал, что Антон уже почти неделю пытается вывести на чистую воду мужа известной балерины (которая, надо сказать, довольно щедро за это заплатила), но муж – умен, изворотлив и богат, поэтому «прищучить» его удалось только вчера вечером. А сегодня Антон собрался подстраховаться и сделать еще пару-тройку снимков. Работка не из приятных.

– Поганая работа, – проговорил Плетнев, словно прочел мысли Турецкого. – Слава Богу, сегодня закончу, – со вздохом добавил он.

– Заканчивай, – кивнул Александр Борисович. – Третью Марину я «пробью» сам. Данные-то они пришлют?

– Да, по электронной почте. Думаю, должны уже прийти.

Плетнев пощелкал по кнопкам клавиатуры.

– Ага, есть, – проговорил он и послал текст в печать. Тихо заработал принтер, и несколько секунд спустя из него выползли два листка.

– О, тут и портретец имеется, – усмехнулся Турецкий, вынимая листки. – В принципе определенное сходство с нашей Мраиной есть. Но тут совсем еще девочка. Взгляни! – Александр Борисович передал портрет Плетневу.

Тот взял листок, бросил взгляд на портрет и, сдвинув брови, сказал:

– Да, похожа. Нашей Марине тридцать один, Марине из списка – двадцать шесть. А тут совсем еще ребенок. Снимок очень старый.

– Откуда он вообще?

– Из уголовного дела, – усмехнулся Антон.

– Что ты говоришь! И за что ее?

– Угнала с дружком машину десять лет назад. По малолетке судить их не стали. Провели воспитательную работу и отпустили. А снимочек вот остался.

– Значит, девица боевая, – тихо проговорил Александр Борисович, задумчиво почесывая ногтем переносицу.

– Выходит, так. Кстати, что будем делать, если это она?

– Ну ты спросил, – усмехнулся Турецкий. – Попросим ее подъехать в «Глорию» и устроим очную ставку с Людмилой Шиловой. Если эта Марина – «та самая», то свою работу мы сделали.

– А если она не захочет?

– Чего не захочет?

– Не захочет ехать. Пошлет нас куда подальше и захлопнет дверь перед носом.

– Ну, думаю, в этом случае достаточно будет и фотографии, – пожал плечами Турецкий. Достал из кармана сигареты и недовольно пробормотал: – Занимаюсь черт знает чем. Просто детский сад какой-то.

– Да, но Шилова неплохо заплатила, – заметил Плетнев, несколько виновато поглядывая на своего старшего коллегу. Он понимал, насколько это глупо, когда такой человек, как Александр Борисович Турецкий, вынужден делать работу, с которой справился бы и простой участковый.

– Думаю, за пару дней мы это дело закроем, – добавил Плетнев, глядя на то, как Турецкий прикуривает. И, не зная, что еще сказать, вяло поинтересовался: – Как твоя нога?

– Нормально нога, – ответил Александр Борисович.

– А как… Ирина Генриховна?

– Еще лучше, чем нога, – съязвил Турецкий. – Заезжай на чай с плюшками, пообщаешься. Кстати, чего это ты ее называешь по отчеству? Вы ведь, кажется, давно по-простому.

– Не знаю, как-то машинально получилось, – пробубнил Плетнев. – По старой памяти.

– Бывает. – Турецкий глянул на коллегу быстрым, внимательным взглядом. – А у тебя как с личной жизнью? Жениться не собираешься?

– Нет пока. Да и не тянет. После всей той грязи, с которой нам приходится иметь дело… Обманутые мужья, брошенные жены, подложные брачные контракты.

– А ты не забивай себе этим голову, – посоветовал Турецкий.

– Да, наверно, так и надо. Ведь есть же и нормальные браки. Такие, как у вас с Ириной.

Лицо Турецкого похолодело, серые глаза недобро сверкнули из-под нахмуренных бровей.

– Да, ты прав, – сказал он. – У нас с Ириной просто идеальный брак. Когда тебе надоест идти по жизни одному – приходи к нам, усыновим. Всю жизнь мечтал о взрослом сыне.

Турецкий посмотрел на Плетнева и хрипло засмеялся. Антон тоже улыбнулся, хотя ему было совсем не до смеха. Он смотрел на холодное, веселое лицо Александр Борисовича, и в голове у него крутилась одна только мысль: «Знает? Не знает?»

Александр Борисович резко оборвал смех, вмял окурок в пепельницу и поднялся с кресла.

– Ладно, займусь «третьей из списка». Дай Бог, чтобы это была наша Марина. Не хочется тратить на это дело два дня. Ты Родиона когда «пробьешь»?

– Я уже разослал запросы, – сказал Плетнев. – Жду ответа с минуты на минуту.

– Как только что-нибудь узнаешь, звони мне.

– Разумеется.

День был облачный и душный. Небо угрожающе хмурилось на землю с самого утра, но никак не могла «разродиться» хотя бы самым маленьким дождем. Пыльная листва на деревьях была неподвижна и темна.

В предчувствии дождя у Александра Борисовича с ночи ныло больное колено. Боль была несильная, но отвратительная в своем постоянстве. Лекарства Турецкий принципиально не пил уже пару месяцев, предоставив природе полную свободу действий. Нога уже почти не болела, но к непогоде ныла, словно кость мяли и гнули чьи-то невидимые руки.

В духоте улицы рубашка намокла от пота и неприятно липла к телу, и Турецкий с наслаждением нырнул в темную прохладу подъезда, радуясь тому, что электронный замок сломан и ему не пришлось стоять на солнцепеке у двери, ожидая пока Марина или кто-нибудь из ее родных подойдет к домофону.

Дом был совсем не элитный. Подъезд – самый заурядный, если не сказать хуже. Дверь квартиры по-старомодному обшита дерматином.

Александр Борисович вытер носовым платком потный лоб и нажал на кнопку звонка. Тотчас же за дверью послышались шаги, а несколько секунд спустя замок щелкнул и дерматиновая дверь приоткрылась.