– Конечно, – приветливо улыбнулся я. Похвальная инициатива. Не просьба, чтобы я показал всё ещё раз, а проверить, как он работает.

Знахарь осторожно приложил ладонь ко лбу ребёнка, папа держал эту самую голову, чтобы она по понятным причинам не поменяла во время процедуры свою диспозицию. Я положил свою ладонь поверх ладони старика. Ну что ж, сыграем в четыре руки. Я кивнул, подав знак начинать.

Слабый поток магической энергии сконцентрировался в самом центре его ладони, превратившись в тонкую ниточку, воздействуя точно на дно раны. Молодец, теперь похоже он научился это делать, можно за него не беспокоиться. Осталось только развить силу потока и количество запасаемой энергии. Даже при отсутствии ядра это возможно, как раз прочитал в книге по бытовой магии сегодня, пока ожидал появления Обухова.

Когда я понял, что старик готов падать в обморок от истощения, а рана ещё зажила не полностью, аккуратно дал ему понять, чтобы он убрал руку, дальше я продолжил сам. Когда я клал руку на лоб мальчика, рана уже стала намного меньше и не кровоточила. Для обычного знахаря из рядовой лечебницы, не обладающего пусть даже дефектным ядром, это ошеломительный результат. Почти такого же значения, как если бы это кто-то сделал в нашем мире.

Перед тем, как медсестра позвала следующего пациента, я буквально заставил рвущегося в бой знахаря сначала помедитировать и восстановиться. Ушло то всего пять минут, зато он теперь во всеоружии. Следующие два пациента были с более мелкими проблемами и с ними он справился вообще идеально. У меня уже поджимало время и надо было идти к следующему пациенту. Перед уходом я показал ему книгу и главу, где описано, как улучшить запас энергии и скорость проведения её в руку.

Два знахаря, которые остались в моём списке последними, видимо уже научились методике у лояльных коллег. Один сразу продемонстрировал мне, что у него получается почти идеально. Второй сделал не совсем, как нужно, но шёл в нужном направлении. Я лишь немного скорректировал его действия, когда мы с ним совместно лечили воспалившийся из-за подагры сустав на стопе. У него получался направленный узкий поток, но недостаточно собранный и концентрированный, поэтому часть энергии, которой у него и так лишней не было, рассеивалась мимо цели. Несколько попыток получились не очень, но всё ближе к идеалу. Следующий пациент был с воспалением подчелюстной слюнной железы, где мой практикант уже показал свой навык во всей красе, насколько это возможно для знахаря. Теперь и за него я был совершенно спокоен.

Я как мог торопился, чтобы побыстрее освободиться, но, чтобы от этого в то же время не пострадало качество обучения. От каждого из знахарей я выходил уверенным, что дальше они справятся без меня, просто нужно практиковаться, а с этим у них вопрос не встанет.

В кабинет Сальникова я вошёл, когда он занимался с переломом костей предплечья. В этот момент он уже накладывал гипс и объяснял пациенту, что как минимум неделю надо походить с ним и не снимать, а руку не нагружать. Раз разговор идёт о неделе, а не о месяце, значит у него получилось сфомировать неплохую костную мозоль. Для снятия гипса он рекомендовал прийти на повторный приём, чтобы точно убедиться, что кости срослись и сделали это правильно.

– Здравствуйте, Александр Петрович! – улыбнулся он мне, когда пациент отправился на выход. – Очень рад вас видеть! Чем обязан?

– И я рад вас видеть, Дмитрий Ефремович, – я пожал его руку и улыбнулся в ответ. – Да я собственно по делу, вашего обучения это уже не касается.

– Во как! Заинтриговали, Александр Петрович, – сказал он и предложил присесть в стоявшее в углу кресло возле столика, а сам сел в соседнее. – И что же привело вас сегодня ко мне?

Я с удовольствием плюхнулся в кресло и откинулся на спинку. Что-то я уже маленько утомился.

– Хотел предложить вам другую работу, Дмитрий Ефремович, – сказал я и сделал паузу в ожидании его реакции.

– Да меня и здесь всё устраивает, – пожал он плечами. – Коллектив вроде ничего, зарплата неплохая, а после вашего обучения я смогу лечить больше пациентов, а соответственно больше зарабатывать при меньших энергозатратах. Это как раз то, о чем вы говорили, когда предлагали изучать ваш метод. Ну как-то так.

– Я предлагаю вам совершенно другую работу, – улыбнулся я. – Министерство здравоохранения признало методику тонких потоков энергии, теперь это уже не подпольная техника. Отчёт по работе в вашей лечебнице убедил их в эффективности. И, самое главное, мне разрешили этому методу обучать. Обухов подыскивает подходящее помещение для организации нового учебного заведения, которым руководить буду я. Вот в это учебное заведение я и зову вас в качестве преподавателя. Однако можете не переживать по поводу продолжения и своей лечебной деятельности, там будут новые, хорошо оборудованные кабинеты приёма. Ещё один плюс работы именно у меня в том, что я собираюсь продолжить внедрять новые мази и препараты в обиход лекарей и знахарей, а все их первичные испытания будут также проводиться на базе нашей клиники. Выходит, что мы всегда будем на передовой, всё новое и прогрессивное будет сначала проходить через наши руки. Теперь я достаточно заинтересовал?

– Теперь достаточно, – пробормотал Сальников. Он так и сидел с выпученными глазами, когда я закончил говорить. – Я согласен, Александр Петрович. Когда приступать?

– Ну вот, – улыбнулся я. – Совсем другой разговор.

– Я же не знал всех этих подробностей, – сказал Сальников, задумчиво растирая свои колени. Видимо в голове прокручивал новую информацию. – Звучит очень заманчиво. А вот скажите пожалуйста, я же смогу предлагать свои варианты по препаратам и инструментам?

– Ну естественно, Дмитрий Ефремович! – снова улыбнулся я. – Это просто отлично! Каждое удачное предложение, прошедшее испытания на базе нашей клиники и получившее официальное признание, будет хорошо вознаграждаться.

В последнем утверждении я не был абсолютно уверен, но сделаю всё от меня зависящее, чтобы так и было. Потому, что это справедливо и правильно, а не просто назвать метод или препарат именем изобретателя, а про материальные блага придумавшего это нововведение забыть.

– Отлично! – обрадовался Сальников. – А то у меня давно в голове зреют разные варианты, а они здесь никого не интересуют. Демьянов на мои предложения сказал продолжать работать с тем, что есть и не выпячиваться.

– Демьянов может, да, – кивнул я. – Но, боюсь, что такая же обстановка абсолютно везде и разработка нововведений разрешена только институтам и то под большим вопросом. А мы расшатаем эту систему и будем делать так, как считаем нужным. Раз уже разрешили метод, который больше двадцати лет назад предали анафеме, то и другие нововведения мы сможем пробить.

– Александр Петрович, вы так и не сказали, когда надо приступать к работе?

– Точно я пока сказать не могу, – развёл я руками. – После нового года Обухов будет подыскивать помещение, потом мы будем заниматься подготовкой и доведением до ума, потом уже открывать новое учебное заведение. Оставлять вас на всё это время без работы я не хочу, но принимать активное участие в организации процесса – это можно, это приветствуется.

– Значит я пока работаю здесь и жду вашего сигнала, верно? – спросил Сальников. Глаза его горели, это отлично, значит он будет заинтересован, а значит очень полезен для дела.

– Абсолютно верно, – улыбнулся я, радуясь его согласию. – И ещё один момент, сегодня я хотел произвести первое собрание коллектива в непринуждённой обстановке. Чтобы вместе обсудить некоторые вопросы и просто помечтать. Как вы к такому относитесь?

– Я наверно всех их уже видел, так ведь? – уточнил Сальников.

– Абсолютно верно. А один из них даже здесь работает, – сказал я.

– Иван Терентьевич? – улыбнулся знахарь.

– Точно! – я улыбнулся в ответ. – Так что, идём?

– Куда именно?

– Тут в одном квартале на север небольшой грузинский ресторанчик за углом в цокольном этаже. Посидим, поговорим, съедим что-нибудь вкусное и по домам, готовиться к встрече нового года.