В большом тронном зале у Син-аххе-риба кроме Арад-бел-ит был Мар-Зайя.
Шумун, пытаясь понять, какое настроение у его господина и чем вызвана смена привычного распорядка дня, смотрел на царя все то время, пока шел к трону. Син-аххе-риб довольно потирал руки, что бывало с ним только в минуты сильного возбуждения, вызванного приятными новостями.
Шумун осторожно приблизился к царю и осторожно, чтобы не помешать разговору, встал справа от трона.
— И ты его нашел? — не скрывая своего любопытства, спросил царь у Мар-Зайи.
— Да, мой повелитель.
— То есть ты уверен, что все эти документы поддельные?
— Все всяких сомнений, мой повелитель. Я все проверил. Тайной печати, которая стоит на всех документах этого писца, на подложных документах нет.
— А что скажет мой сын? Как получилось, что всех нас обвели вокруг пальца? Ты уже нашел виновного?
— Виновного найти крайне трудно. Кто-то подменил все расписки и сметы, связанные с именем Мар-Априма, выдал их за настоящие и воспользовался нашей доверчивостью, — ответил Арад-бел-ит.
— Уж не собираешься ли ты сказать, что Табшар-Ашшур тоже пострадал напрасно?
Царевич понял, что отцу не очень хотелось бы услышать о своем не слишком праведном и скором суде, а поэтому поспешно ответил:
— У нас нет никаких сомнений относительно вины Табшар-Ашшура. У нас есть только доказательства, что Мар-Априм, слава богам, невиновен…
— Остается лишь найти нашего дорогого раббилума, если, конечно, у тебя это получится, и подарить ему прощение, — усмехнулся царь, намекая на то, что Арад-бел-ит не слишком старался в поисках опального министра. — Хорошо, что все так обошлось. Как думаешь, где он скрывается, в Шуприи?
— Думаю, намного ближе, отец, — с легкой улыбкой откликнулся на это царевич.
— Вот как?... Показывай его уже. Кажется, я перед ним в долгу за свое недоверие…
Арад-бел-ит подозвал одного из своих слуг, стоявших в сторонке, прошептал что-то ему на ухо. Син-аххе-риб тем временем обратил внимание на Шумуна, поманил его к себе пальцем, едва слышно произнес:
— Сегодня ночью я собираюсь тайно покинуть дворец. Кроме нас с тобой об этом будут знать Арад-бел-ит и Мар-Зайя.
— Смею, ли я просить моего повелителя раскрыть конечную цель этой прогулки?
— Мы едем в усадьбу Мар-Зайи.
— Как пожелает мой повелитель.
— И вот что еще… Расскажи мне, как служит мой подопечный… сын сотника, кажется?
— Арица, сын сотника Шимшона, — с низким поклоном напомнил Шумун, немного удивившись, что разговор об этом парне зашел именно сейчас, когда он почти отчаялся от него избавиться. — Храбр, хорошо владеет мечом, не глуп, но слишком горяч. Настолько горяч, что я предпочел бы от него избавиться при первой возможности.
Сказал — накипело — и едва не пожалел, встретившись с колючим взглядом царя.
Но Син-аххе-риб тут же улыбнулся:
— Это хорошо. Это очень хорошо… Отправь его к Зерибни; снабди этого Арицу самыми отвратительными характеристиками, но не забудь упомянуть, как он будет хорош, случись ему защищать своего господина…
Судьба Арицы решилась случайно. Когда Син-аххе-риб прогуливался вместе с Арад-бел-итом по дворцовой террасе, стражник сдавал свой пост. Царь узнал юношу, вспомнил о его заслугах при взятии Тиль-Гаримму, и посоветовал сыну:
— Вот кто тебе может пригодиться. Уж в чем в чем, а в смекалке ему нельзя отказать. Поверь моему чутью, из него выйдет отличный лазутчик.
Принц перечить отцу не стал, но попросил отправить Арицу в Руцапу, мотивировав это тем, что, по некоторым сведениям, на наместника Зерибни готовится покушение, и добавил:
— Чтобы раскрыть этот заговор, мне как раз такой человек и нужен. Но подвести его к Зерибни надо так, чтобы никто, даже сам наместник, ни о чем не догадывался.
После этого Син-аххе-риб подозвал Арицу и приказал ему найти Шумуна…
Тем временем в тронный зал, скрывая лица, вошли два бедуина. Один повыше ростом, второй — похожий на мальчика. Мар-Зайя тотчас узнал эти глаза: этот же юноша сопровождал Мар-Априма, когда тот навестил его три дня назад в усадьбе.
Бедуины открыли лица, как только приблизились к трону и преклонили колени.
Син-аххе-риб, узнав в юноше свою любимую внучку принцессу Хаву, заговорил, давясь от смеха:
— Не может быть! Не может быть! Глазам своим не верю! Встань! Да встать же ты!
Вторым бедуином, разумеется, был Мар-Априм, и, в отличие от принцессы, он не смел поднять голову, понимая, что в свое время не подчинился приказу царя и бежал от его стражи.
Хава, довольная реакцией царя на ее наряд, счастливая, что гроза миновала и тучи над нею и ее возлюбленным рассеялись, бросилась к Син-аххе-рибу.
— Дедушка, прости нас, что мы осмелились перечить твоей воле! Все это время Мар-Априм скрывался у меня. Нам надо было доказать его невиновность.
Син-аххе-риб с холодной улыбкой посмотрел на молодого вельможу:
— Прощаю тебя, Мар-Априм…
Хава уже успела сесть на колени деду и обнять его за шею. Любимой внучке он это позволял.
— Прощаю, — повторил царь. — И поскольку ты был обвинен в преступлении, которого не совершал, проси что хочешь.
— Я раб твой навеки, мой повелитель. Все, что я хотел бы, — это вернуть доверие моего господина, — ответил Мар-Априм.
Хава тут же принялась что-то нашептывать деду на ухо. Син-аххе-риб сначала нахмурился, затем лицо его просветлело; он закивал и ответил:
— Ну, хорошо, хорошо.
Строго посмотрел на Мар-Априма:
— Хочешь ли ты взять в жены мою внучку?
— Мой повелитель, сами боги не сделали бы меня счастливее…
— Арад-бел-ит, вот тебе мое повеление. Весной, сразу после рождения твоего сына, ты выдашь Хаву замуж за этого вельможу.
Мар-Зайя отметил для себя быстрый, но благодарный взгляд, брошенный в его сторону Мар-Апримом, и приветливые глаза Хавы. В благосклонности Арад-бел-ита писец был уверен.
«Чем не самые могущественные для меня покровители! — хладнокровно подумал Мар-Зайя. — Осталось заручиться поддержкой их врагов».
Царь приказал оставить его наедине с внучкой, чтобы во всех подробностях выслушать ее рассказ об удивительном приключении, о том, как она спасала своего возлюбленного.
Шумун поспешил в казармы, чтобы приготовиться к ночной вылазке. Мар-Зайя и Арад-бел-ит покинули тронный зал вместе, о чем-то тихо беседуя, затем они разделились. Царевич отправился к себе в резиденцию, писец — в царские кладовые. В прохладном помещении, заставленном запечатанными амфорами с вином, его ждал Ашшур-дур-пания.
— Так чем я могу тебе помочь, мой юный друг? Зачем ты хотел со мной встретиться? — расшаркался тот перед молодым сановником.
— Этой ночью Син-аххе-риб собирается навестить принцессу Тиль-Гаримму.
— Разве она не мертва? — искренне удивился кравчий.
— Жива. И царь жаждет встречи с ней.
Ашшур-дур-пания недоверчиво взглянул на писца и спросил с сомнением:
— Почему ты решил сказать мне об этом?
— Марганита прячется в моей загородной усадьбе. И неужели во дворце найдется человек, который рискнет стать кровным врагом царицы Закуту?
Кравчий задумался, покачал головой и продолжил ту же мысль:
— Ее дружбу завоевать не так просто.
— Я приложу к этому все усилия.
15
За четыре месяца до начала восстания.
Портовый город Трапезунд. Население — не менее 10 тысяч человек
«К царевичу Арад-бел-иту, моему владыке, твой слуга Ашшуррисау. Шамап и Мардук21 да даруют радость сердца, здравие тела, долголетие в царствование твоего отца Син-аххе-риба, моему владыке.
Известие из Киммерии. Киммерийский царевич Лигдамида принес тебе клятву верности. Взамен он желает знать, что его невеста цела и невредима и ее не будут принуждать ни к чему, в чем бы потом можно ее упрекнуть.
Помимо этого сообщаю, что царь Теушпа принял у себя посланника от скифов. Договорились о браке царя Теушпы с дочерью скифского царя Ишпакая. Свадьба состоится через год.
