Пирал Пратт слегка побледнел. Затем повернулся к ним спиной.
– Я хотел, – бросил он через плечо, – угостить вас ужином. Но, похоже, вы спешите. Что ж, тогда прощайте. И радуйтесь, что позволяю вам покинуть Равелин безнаказанно. Ибо отсутствие уважения я привык наказывать. Но я вас не задерживаю.
– И очень правильно.
Пратт мгновенно развернулся.
– А не то что?
Геральт взглянул ему в глаза.
– Хоть тебе и нравится считать иначе, ты не слишком умен. Но на то, чтобы не пытаться меня задержать, у тебя ума хватит.
* * *
Лишь только они миновали плато и доехали до первых придорожных тополей, как Геральт придержал коня и прислушался.
– За нами скачут.
– Черт возьми! – заскрипел зубами Лютик. – Кто? Бандиты Пратта?
– Неважно кто. Вперед, гони коня изо всех сил в Керак. Спрячься у кузена. С самого утра иди с чеком в банк. Потом встретимся в «Под Крабом и Морской Щукой».
– А ты?
– Обо мне не беспокойся.
– Геральт…
– Ни слова больше, пришпоривай коня. Вперед, лети!
Лютик подчинился, склонился в стременах и бросил коня в галоп. Геральт развернулся, спокойно стал ждать.
Из темноты показались всадники. Шестеро.
– Ведьмак Геральт?
– Я самый.
– Поедешь с нами, – захрипел ближайший. – Только без глупостей, хорошо?
– Отпусти поводья, или я тебя обижу.
– Без глупостей! – Всадник убрал руку. – И без насилия. Мы тут легально и в порядке. Не какие-нибудь головорезы. Мы по приказу принца.
– Какого принца?
– Узнаешь. Поезжай за нами.
Они поехали. Принц, припомнил Геральт, некий принц гостил в Равелине, инкогнито, как сказал Пратт. Дело было дрянь. Контакты с принцами редко бывали приятными. И почти никогда добром не кончались.
Ехать оказалось недалеко. Лишь до пахнущей дымом и блестящей огоньками окон корчмы на перекрестке. Вошли в зал корчмы, почти пустой, если не считать нескольких купцов за поздним ужином. Вход во флигель стерегли двое с оружием в голубых плащах, таких же по цвету и покрою, как и те, которые носил эскорт Геральта. Вошли внутрь.
– Ваше Высочество…
– Выйти. А ты садись, ведьмак.
Сидящий за столом мужчина был одет в такой же плащ, как и его солдаты, но с богатой вышивкой. Лицо прикрывал капюшоном. Совершенно напрасно. Светильничек на столе освещал лишь Геральта, загадочный принц скрывался в тени.
– Я видел тебя на арене у Пратта. Впечатляющее было представление. Этот прыжок и удар сверху, в который ты вложил весь вес тела… Железка, и ведь простой случайный прут, прошла через череп ящера как сквозь масло. Думаю, что если бы это была, ну, скажем, боевая рогатина или копье, то и кольчугу бы пробила, а то, может, и латы… Как ты думаешь?
– Ночь уже поздняя. Никак не думаю, сон меня валит.
Мужчина из тени фыркнул.
– Тогда не будем играть в слова и перейдем к делу. Ты мне нужен. Ты, ведьмак. Для ведьмачьей работы. А так интересно выходит, что я тебе тоже нужен. И может быть, даже больше.
– Я королевич Ксандер, принц Керака. Желаю, причем настоятельно, стать Ксандером Первым, королем Керака. На данный момент, к моему сожалению и к большому вреду для страны, королем Керака является мой отец, Белогун. Старик еще полон сил, может править, тьфу-тьфу, неровен час, еще лет двадцать. У меня нет ни времени, ни желания ждать так долго. Ба, да если б я даже и ждал, то не могу быть уверен в наследстве, старый хрен в любой момент может назначить другого наследника трона; у него обширная коллекция потомков. И как раз собирается зачать еще одного, на праздник Ламмас запланировал королевскую свадьбу, помпезную и роскошную, на которую денег-то у страны нет. Он, скупец, который по нужде ходит в парк, чтоб экономить эмаль на ночном горшке, спускает на свадебный пир целую гору золота. Опустошая казну. Я буду королем лучше него. Но суть в том, что я хочу быть им сейчас. Так быстро, как только возможно. И для этого ты мне нужен.
– Среди услуг, которые я оказываю, не числятся дворцовые перевороты. И цареубийство тоже. А похоже на то, что ваше высочество именно это изволили иметь в виду.
– Хочу быть королем. И чтобы я мог им стать, мой отец должен перестать им быть. А мои братья должны быть исключены из порядка наследования престола.
– Цареубийство плюс братоубийство. Нет, милсдарь принц. Я вынужден отказаться. Сожалею.
– Неправда, – рыкнул из тени принц. – Не жалеешь. Еще нет. Но пожалеешь, обещаю.
– Ваше высочество изволит принять во внимание, что попытки запугать меня смертью цели не достигнут.
– Кто тут говорит о смерти? Я наследный принц, а не убийца. Я говорю о выборе. Или моя милость, или немилость. Сделаешь то, что я потребую, и получишь мою милость. А именно сейчас она, поверь, тебе крайне нужна. Сейчас, когда тебя ожидает суд и приговор за финансовые махинации. Дело идет к тому, что несколько ближайших лет проведешь у весла на галере. Ты, похоже, думал, что уже выпутался? Что твое дело уже закрыто, что ведьма Нейд, которая из прихоти позволяет тебе себя трахать, отзовет обвинение и все на этом? Ты заблуждаешься. Альберт Смулька, жупан из Ансегиса, дал показания. И эти показания тебя топят.
– Это ложные показания.
– Трудно будет это доказать.
– Доказывать надо вину. А не наоборот.
– Хорошая шутка. И впрямь смешная. Но на твоем месте я бы не смеялся. Вот, взгляни. Это, – принц бросил на стол пачку бумаг, – это документы. Заверенные признания, показания свидетелей. Местность Цизмар, нанят ведьмак, убита левкрота. По счету семьдесят крон, по факту оплачено пятьдесят пять, разница поровну поделена с местным начальничком. Селение Сотонин, паук-гигант. Убитый, согласно счету, за девяносто, фактически же, по признанию войта, за шестьдесят пять. В Тибергене убита гарпия, по счету проведено сто крон, в действительности выплачено семьдесят. И более ранние твои махинации и жульничества: вампир из замка Петрельштейн, которого вообще не было, а стоил он бургграфу ровно тысчонку оренов. Волколак из Гуаамеза, за сто крон будто бы расколдованный и магически разволколаченный, дело очень подозрительное, ибо слишком уж дешево за такое расколдование. Эхинопс, или, точнее, что-то, что ты принес к войту в Мартинделькампо и назвал эхинопсом. Гули с кладбища у селения Зграгген, которые стоили волости восемьдесят крон, однако никто не видел их трупов, ибо их сожрали, ха-ха, другие гули. Что скажешь на это, ведьмак? Это веские доводы.
– Принц изволит ошибаться, – спокойно возразил Геральт. – Это вовсе не доводы. Это сфабрикованные подделки, притом дурно сфабрикованные. Меня никогда не нанимали в Тибергене. О селении Сотонин я даже не слышал. Следовательно, все счета оттуда являются очевидными фальшивками, и доказать это будет несложно. А убитые мною гули из Зграггена были и впрямь сожраны, ха-ха, другими гулями, ибо такие, а не иные, ха-ха, у гулей обычаи. А похороненные на том кладбище покойники с той поры не потревоженными в прах обращаются, поскольку недобитые гули оттуда сбежали. Остальные бредни, в этих бумагах содержащиеся, я даже комментировать не хочу.
– На основании этих бумаг, – принц положил руку на документы, – против тебя начнется процесс. И он будет длиться долго. Окажутся ли доказательства истинными? Кто может это знать? Какой будет вынесен приговор? А кого это волнует? Значения это не имеет. Важна будет вонь, которая разойдется. И которая будет тянуться за тобой до конца твоих дней.
– Некоторые люди, – продолжил он, – брезговали тобой или вынуждены были мириться с твоим существованием, как с меньшим злом, как с убийцей угрожающих им чудищ. Некоторые не выносили тебя как мутанта, чувствовали отвращение и неприязнь как к нечеловеческому созданию. Другие боялись тебя панически и ненавидели за свой же собственный страх. И все это будет забыто. Образ умелого убийцы и репутация злого колдуна развеются, как пыль на ветру, забыты будут даже отвращение и страх. И останешься в памяти лишь как жадный вор и вымогатель. Тот, кто вчера боялся тебя и твоих заклинаний, кто отводил глаза, кто при виде тебя плевал или тянулся за амулетом, завтра загогочет, ткнет дружка локтем. Смотри, идет ведьмак Геральт, этот жалкий жулик и шарлатан! Если ты не возьмешься за задание, что я тебе поручу, то я уничтожу тебя, ведьмак. Погублю твою репутацию. Если ты не будешь на меня работать. Решай. Да или нет?
