Итак, никто из сотрудников института даже и не подумал, что перед ними никакой не ученый, не кандидат наук, а невежественный человек, лишь нахватавшийся где-то верхушек знаний, проходимец. Да, Гендлин, как мы уже сказали, умел пустить пыль в глаза.

«Запоминающее устройство», якобы изобретенное Гендлиным, было принято всерьез. Была создана специальная научная группа, которой надлежало продолжить начатые Гендлиным исследования применительно к профилю института. Во главе ее встал сам Семен Львович. Правда, на некоторый период ему пришлось несколько отвлечься от активной научной деятельности. Вызвано это было тем, что Гендлин разводился со своей оставшейся в Харькове женой. Бракоразводный процесс носил довольно бурный характер и несколько потрепал нервы Семена Львовича.

Но, окруженный вниманием коллег, он быстро пришел в себя и нашел вскоре другую жену. 24 года, кандидат технических наук, старший научный сотрудник, прекрасный оклад, официально оформленный развод с прежней женой — согласитесь, это очень заманчивые данные для многих девушек и молодых женщин. Гендлин нашел себе такую супругу, которая его всесторонне устраивала. Она со вкусом одевалась, с ней не стыдно было показаться в обществе ученых…

Однако жизнь не всегда безоблачна. Бывают в ней и бури и штормы. Начались неприятности и у Семена Львовича Гендлина. Ему надо было отчитаться о проделанной работе, а отчитываться, в сущности, было не о чем. Результаты его «научной» деятельности оказалась более чем жалкими. Из затеи с «запоминающим устройством» ничего не вышло. И вообще выяснилось, что знания кандидата технических наук С. Л. Гендлина, так же как и его деловые качества, весьма и весьма низкие. Позорно низкие! Правда, для того чтобы убедиться в этом, научным сотрудникам института понадобился почти целый год.

— Позвольте, — говорили теперь с возмущением ученые, те самые что еще недавно пели Семену Львовичу дифирамбы, — это же ни в какие ворота не лезет! Да он же ничего не смыслит ни в электронике, ни в вычислительной технике. А еще кандидат наук!

Стали раздаваться голоса о том, что Гендлин недостоин носить звание кандидата. Решили даже поставить об этом вопрос перед Высшей аттестационной комиссией. Однако окончательное решение отложили до 1 сентября 1964 года, а пока предложили Гендлину подготовить письменный отчет о проделанной работе.

Вместо отчета Гендлин представил руководителям института другой документ — заявление с просьбой уволить его по собственному желанию. Мотивировал он это тем, что якобы не сработался с коллегами. Пока в институте размышляли — удовлетворить просьбу или же нет, срок, установленный законом, с момента подачи заявления миновал. Гендлин забрал свои документы и покинул стены Института авиационного приборостроения. Это произошло 25 августа. А 31-го он уже работал в другом месте — в Научно-исследовательском институте электроизмерительных приборов, куда был принят также на солидную должность — начальника лаборатории.

И тут начались самые настоящие чудеса. Ушел Гендлин из одного института кандидатом технических наук, а в другой пришел… доктором. За пять дней он успел повыситься в ученой степени. Это можно было бы посчитать всего-навсего за шутку, за веселый розыгрыш, если б не копия диплома, которую Семен Львович представил на новом месте. В ней было сказано, что Высшей аттестационной комиссией С. Л. Гендлину присваивается ученая степень доктора технических наук без защиты диссертации, ввиду чрезвычайной важности сделанного им изобретения. Копия диплома была удостоверена в подлинности одной из нотариальных контор Ленинграда.

Из этого диплома следовало, что докторская степень была присвоена Гендлину еще в 1963 году. Значит, он скрыл этот факт при поступлении в Институт авиационного приборостроения? Неужели из скромности? Ведь никто ничего не знал, даже молодая жена. Лишь теперь решил Семен Львович обнародовать, что он не тот, за кого его принимали. Не кандидат наук, а — поднимай выше — доктор!

На новом месте Семен Львович не проработал и трех недель. Он подал заявление об увольнении, в котором ссылался на внезапную болезнь дочери, на то, что по настоянию врачей он должен везти ее для поправки на юг, а поручить это некому (жена находится в научной командировке в Англии и пробудет там еще длительное время). Молодой ученый очень сожалел, что из-за сложившихся семейных обстоятельств он не может оставаться в институте, который ему пришелся по душе и где, по всей видимости, его знания и силы нашли бы широкое применение. Правда, в заявлении, которое он подал, содержались некоторые неточности. Дело в том, что супруга Семена Львовича ни в какую заграничную командировку не уезжала и уезжать не собиралась — она была всего-навсего студенткой третьего курса заочного института. И — что самое главное! — ни дочери, ни сына у них не было. Ребенок еще только ожидался.

В институте ничего этого не знали. Здесь только посокрушались по поводу внезапного ухода Семена Львовича, вызванного столь печальным обстоятельством, как болезнь дочери, выразили надежду, что она скоро поправится, произвели с ним расчет и выдали обратно все документы. А Семен Львович, как только покинул стены НИИ, тотчас же, не заходя домой, направился в другой, соседний НИИ — городской и сельской телефонной связи. Там он предъявил копии дипломов, трудовую книжку, паспорт и был моментально принят на должность начальника лаборатории. Прошло несколько дней, и он вновь появился в НИИ электроизмерительных приборов, сообщив, что семейные дела его улажены, дочка отправлена на юг и он, Гендлин, готов вернуться на работу в институт, отдать все силы служению науки.

Должность, с которой он ушел неделю назад, еще не была занята. Руководители института, не привыкшие к строгому соблюдению правил приема на работу и увольнения, решили упростить процедуру вторичного оформления Гендлина. Они просто отменили приказ о его увольнении, и таким образом Гендлин без всяких препон снова вступил в должность начальника лаборатории.

Материальное положение Гендлина было блестящим. Состоя на работе одновременно в двух институтах, в том и другом на должности начальника лаборатории, получая в общей сложности 700 рублей ежемесячно, он еще заручился разрешением на совместительство в третьем месте. Дело доходило до курьезов. Однажды начальник лаборатории Института электроизмерительных приборов С. Л. Гендлин получил приглашение в Тбилиси на конференцию по технической кибернетике и такое же приглашение было послано С. Л. Гендлину — начальнику лаборатории Института городской и сельской телефонной связи. Никому и в голову не пришло, что это одно и то же лицо. Роль некоего Фигаро, который должен разрываться на части, чтобы успеть попасть и туда и сюда, была для Семена Львовича нисколько не обременительной. Наоборот, он видел в ней только выгодную сторону, так как она позволяла получать командировочные деньги — проездные, квартирные, суточные — в двойном размере: и в одном институте, и в другом.

Но как бы ни были близоруки руководители институтов, продолжаться такое до бесконечности не могло. В Институте электроизмерительных приборов стало известно, что Гендлин, получая полный оклад, числится на работе в другом институте, где ему тоже платят полную зарплату. Семена Львовича вызвали для объяснения. Но что мог сказать Гендлин? Прослышав, что ему предстоит неприятный разговор, он просто-напросто не вышел на работу ни в тот, ни в другой институт.

А через несколько дней поступило известие, что доктор технических наук Семен Львович Гендлин вместе с женой, только что выписавшейся из родильного дома, и новорожденным младенцем скрылся из Ленинграда в неизвестном направлении.

С этого момента начинается вторая часть жизни Семена Львовича Гендлина. Страницы ее описания пришлось заполнять следователю Амаеву. Это ему было поручено вести уголовное дело Гендлина.

Вначале Амаев проследил весь жизненный путь Гендлина, начиная с детских лет. Он побывал всюду, где тому приходилось бывать, поговорил с теми, кто знал Семена Львовича, работал с ним в Харькове и Ленинграде.