Olderlude, wysesten und de gemene kopman to Nouwerd(en).

Купцы Немецкого подворья жалуются ревельскому городскому совету на многочисленные притеснения со стороны новгородцев.

6 июля 1412 года.

Опубл.: LEKUB 1. Bd. 4. № 1919. S. 814–816.

Почтенным, смиренным людям, бургомистрам и совету города Ревеля, да будет вручено [это письмо].

[Примите] наш дружеский привет и наилучшие пожелания. Почтенные, любезные друзья, как вы, возможно, уже могли слышать, по зиме здесь один русский по имени Борис Кузин (Boris Kyzené) силой захватил возле ограды одного немца, доставил домой, посадил в подпол и жестоко обращался с ним по своей воле. С этим мы сразу, как только могли, обратились сначала к тысяцкому, a потом к епископу [владыке], посаднику и всему Новгороду. Но что бы мы ни делали, он продержал [того] человека еще восемь дней, и мы не смогли найти управы, но должны были внести за него залог, чтобы лично представить его на суд. При этом нам сообщили, что новгородцы хотят сохранить чистый путь для купцов; убытки же, которые Борис понес из-за нарвского фогта, он должен взыскать на ордене и на их купцах. Несмотря на это, Борис все еще преследует купцов, в особенности тех, что по этому поводу обращались к олдерменам, и грозится купцам схватить двух или трех наилучших из них и обойтись с ними еще хуже, чем с первым, и все для того, чтобы ему возместили убыток. Не выезжай русские купцы в таком количестве в [ливонские] города, он бы уже давно совершил что-то неприятное. И какие бы поругания здесь в отношении кого-либо [из нас] не случались, он должен это терпеть, равно как убытки и волокиту (vorsummenisse). А потому, любезные друзья, мы просим вас принять это к сердцу, чтобы разрешить согласно крестоцелованию, и чтобы купцы в связи с тем не оказались совершенно бесправными, и чтобы такого насилия в отношении нас больше не случалось. Далее, как мы вам прежде уже писали, мы имеем такое большое обременение из-за воров, что должны охранять наши подворья все ночи напролет; русские денно и нощно покушаются на нашу церковь, а также портят нашу ограду, подрубают столбы и угрожают перебить нас на подворье. Затем у нас большие неприятности с носильщиками, сгружающими и загружающими наши товары, и из-за нашего настила перед Готским двором, который они хотят насильно разрушить. Далее: русские приняли закон по поводу лодочников на Неве, по которому мы должны платить им столько, сколько они хотят: лодочникам, которые плывут вверх по течению, следует давать дополнительно ½ гривны, даже если они идут без груза. И еще следует восстановить кабак (kroch), который здесь держит хофескнехт, дабы давать ему хоть какое-то вознаграждение за его труды. Далее мы просим вашу мудрость заботиться о купцах во всех делах, ежели в том будет необходимость, и написать нам ответ. То же самое мы написали в Ригу и Дерпт. А еще предстал перед всеми купцами Герберт Тиммерман и просил о деньгах, которые ему и его другу должны вернуть от имени Бернда фон Вреде, о чем купцы писали вам прежде много разного; Тидеке Ланге также спрашивал про то у купцов в присутствии посланцев [Дерпта], а именно, господина Генриха Шрайбера и господина Тидемана Фосса, и по этому делу очень много сделал Рихард Ланге. А потому мы дружески просим вас оказать милость и обдумать это, чтобы купцы в дальнейшем из-за того не пострадали, поскольку вам, вероятно, хорошо известно, как все дело тут происходило и что Рихарду надо выплатить 21 любекскую марку, а коли ничего такого не случится, во что мы, однако, не верим, то мы затребуем Лудеке фон дем Берге прибыть в Новгород на подворье в течение шести недель, если он в стране [Ливонии], или в течение года и одного дня, если он за ее пределами, в соответствии с купеческим правом и его собственной клятвой, которую он принес купцам, когда получал освобождение для товаров. Оставайтесь здравы во Господе и молитесь за нас. Писано в Новгороде в среду после праздника Посещения Марией Елизаветы.

Олдермены, мудрейшие и купцы в Новгороде.

Den ersamen beschedenen luden borgermesten und rad (der) stad Revale det(ur).

Unse vruntliken grote unde wes wi ghudes vermoghen. Ersammen leven vrunde, also gy wol eer moghen ghehort hebben, wo een russe gheheten Borys Kyzene to wintere hir enen dudesschen hir up der wurt, upghrep mit ghewolt und vord ene to hus und sitte ene in enen kelre und hendelde ene jamerliken na sinen willen. Dit vorvolghed wi, also wi beste konden, erst vor deme hertogen, dar na vor deme bisschope, vor deme borchghreven und vor alle Novg(arden). Nocht unthelt he den man viii daghe, wat wi dar umme deden, und wi en kondens nicht mit ghenen recht utbringen; sunder wi mosten ene utborgen vor recht wedder to bringhende. Dar wart uns to ghedelet, dat Novg(arden) deme kopmanne wolde enen reynen wech holden; den schaden, den Borys van deme voghed van der Narwe hedde, den scholde he soken an deme orden und an eren kopluden. Hir unboven so vorvolget Borys noch den kopman und sundergen, de do vor olderlude stunden, und he drowet deme kopmanne, ii efte iii van den besten up to gripende und noch oveler to handelnde, den he den ersten ghedan heft, id en si, dat eme sin schade beiecht si, und were de russche kopman nicht so stark utgevaren in de stede, mislich wat he alrede ghedan hedde, und wat hones hir ymande an gheschegen, den moste he liden, und dar to schaden und vorsummenisse. Hir umme, leven vrunde, wi bidden ju, dit to herten to nemende, dat dit mochte vorvolget werden na der krusekussinge, dat de kopman dits rechtelos nicht en were, und uns sulke ghewolt nicht mer gheschege. Voit hebbe wi grote overlast, also wi ju eer gheschreven hebben, van dufte, dat wi alle nacht unse hove moten bewaken; und de russen werpen uppe unse kerken dach und nacht, ok vorwurdet se uns de wurt, und bowet up unse planken, und dwenghet uns den tuen in den hof. Voit hebbe wi grot vordret mit den dregheren, unse gut ut und in to schepende, und de brugge, de wi vor der Goten hove hebben, de willen se uns mit ghewolt af howen. Voit so maken de russe ghesette in der Nu mit den lodegen, wo se willen, so mote wi en gheven, und de loddegen, de up varen, de moten illik Yi stucke gheven den, de dar leddich liggende bliven. Vortmer, dat de kroch mochte af körnen, den des hoves knecht hir heft, und dat men eme allikewol redlichheit do vor sin arbeit. Vortmer so bidde wi juwe ersamme wisheit, den kopman in allen saken to besorghende, wor des behof is, und uns antworde wedder to schrivende. Dess gelik hebbe wi gheschreven to Righe und to Darpte. Vortmer so is geweset vor dem ghemenen kopmanne Ghevert Tymmerman und manet umme dat ghelt, dat he und sine vrunt to achter sint, alse van Bernde van Vreden, dar ju de kopman eer underscheet van gheschreven hevet in vor tiden, do dat Tideke Lange hir ok vor deme kopmanne manende was in jeghennwordichheit der sendeboden, also her Hinrik Schrivere und her Tideman Vos, und heft des mechtich ghemaket Richhart Langhen. Worumme bidde wi ju vruntliken, dat gy wol don, und sin hir inne vorseen, dat de kopman hir vurder nene maningghe umme en lide, wente ju wol wittelik is, wo alle dingh hir van gheleghen is, und dat Richhart vomoghet werden xxi mark Lubesch, und oft des nicht en ghescheget, des wi doch nicht en hopen, so essche wi in den hof to Nouchard(en) Ludeken van deme Borghe, binnen vi weken to körnende, is he binnen landes, buten landes binnen jare und daghe, bi des kopmannes rechte und na sime eghene willekore, den he deme kopmanne dede, do he dat gut vrigede. Blivet ghesunt in gode und bedet over uns. Gheschreven to Nougard(en) des midlwekens na unser vrowen daghe der Visitatien.

Olderlude, wisesten und de kopman to Noughard(en).

Купцы Немецкого подворья просят ревельский городской совет дать распоряжение купцам клятвенно заверять отсутствие намерения торговать в кредит фламандскими товарами; посланцы ливонских городов, собравшиеся в Пернау в 1411 году, подтвердили данное установление.