— Что вам надо? — негостеприимно спросил он. Лицо Уильяма покраснело от возмущения.

— Мою жену, — просто и четко ответил Чарльз.

Бет непроизвольно вздрогнула. Она никогда не думала, что он такой собственник. Не собираясь жить с ней сам, из гордости он не мог допустить, чтобы с ней жил другой мужчина. Ей стало неуютно.

— Извини, если эта мысль кажется тебе такой отталкивающей. — Он, конечно же, заметил, как она вздрогнула, — он вообще все замечал. С дьявольским выражением лица он продолжил: — Но ты еще моя жена. Таковы факты.

— Как долго я ею буду? — отпрянув, проговорила Бет. Он слышал, как Уильям упомянул о ее разводе, и со свойственным ему деспотизмом решил пресечь эти планы в корне, забыв о своих собственных планах вторичной женитьбы.

Он не мог знать, что, даже не будучи беременной, она бы никогда не согласилась выйти за Уильяма. Что поделаешь, если злая судьба велит ей всю жизнь любить только одного мужчину?

Презрев ее невысказанный вопрос, он продолжил безапелляционным тоном:

— Собирайся. Мы уезжаем.

Фразы повисли в воздухе. Бет не верила своим ушам.

— По закону я действительно твоя жена, но это не значит, что ты можешь указывать мне, что делать! — Она попыталась взять себя в руки, хотя внутри ее всю трясло. — Я здесь работаю, ты не забыл?

— Действительно, Сэвидж! Я нанял Бет, и я ей плачу. Она не закончила свою работу… — словно вспомнив о своих правах, выпалил Уильям.

— Теперь это так называется? — насмешливо спросил Чарльз и повернулся к нему, перестав сверлить Бет взглядом. — Послезавтра я доставлю вам секретаршу. Я сам заплачу, чтобы она закончила все, что не доделала моя жена. Она сможет заняться также всем остальным, что вы намечали, Темплтон… — он саркастически скривил губы. — А теперь, Бет, собирайся, или ты уедешь без своих вещей. Выбирай.

Хотя раньше он никогда не заходил так далеко, Бет знала, каков он в гневе, знала, что в любую минуту может последовать взрыв с непредсказуемыми последствиями.

У Чарльза побелели костяшки пальцев, он прижал кулаки к бедрам, в обычно спокойных глазах появился стальной блеск.

Но Уильям был не в состоянии заметить все это. Для него Чарльз Сэвидж был просто чужаком, вставшим у него на пути, ворвавшимся в его дом. С испугом Бет увидела, как ее босс резко поднялся и громко произнес:

— А теперь послушайте, вы не вправе вламываться в мой дом и указывать моей секретарше, что ей делать. Может, она и ваша жена, — его лицо порозовело и сделалось моложе, — но я вам скажу, что она не хочет жить с вами, она хочет развода. И я не собираюсь стоять и смотреть, как вы силой заставляете ее поступать против своей воли.

Его голос сник, он замялся в конце последней фразы, натолкнувшись на холодную угрозу в ледяных глазах Чарльза. Бет видела: он уже пожалел, что так поспешно бросился на ее защиту.

— Попробуйте вмешаться в мою жизнь, и я размажу вас по стенке, — пригрозил Чарльз.

Бет ринулась к двери, уверенная, что он так и поступит.

Она обернулась и посмотрела на Уильяма, который стоял, опустив глаза и уставившись в пол.

— Извините. Я никогда не думала, что вы окажетесь в курсе моих семейных проблем. Я уже собираюсь. Так будет лучше.

Молодая женщина прошла в свою комнату. Ноги плохо слушались ее, она была слишком потрясена. Собрав платья, Бет побросала их в чемодан. Примяв вещи своими маленькими кулачками, она постаралась захлопнуть крышку, несмотря на торчащие со всех сторон веши. Тот же недовольный голос вежливо произнес:

— Тебе помочь?

— Нет! — быстро ответила она. Дыхание ее участилось. Она не видела Чарльза, только чувствовала его мрачное присутствие, как ночной кошмар. Каждой клеточкой тела ощущала его близость. Если он подойдет к ней, она закричит…

Близкий или далекий, он был для нее опасен, и она не могла ничего с этим поделать. Однажды она поверила в силу своей любви, но это уже прошло. Эта вера не помогла ей и не поможет. И вот теперь его железный нажим на нее, желание поставить на колени отчаянно пугали Бет.

Но она не собиралась показывать свой страх. Одной из причин их расставания была ее гордость и уважение к самой себе. Она застыла, выставив перед собой чемодан как щит, и приготовилась отразить любое его наступление.

— Ты не имел права приезжать сюда и устраивать скандал. Мало того что это — дурной тон, так ты еще и унижаешь и оскорбляешь меня.

— Я имею право на что угодно, когда слышу, как кто-то делает предложение моей жене. Я предупреждал тебя, что вернусь. Если это унижает тебя, то, наверно, Темплтон слишком избаловал тебя, давая много свободы.

Его хриплый голос прорезал темноту, вызывая чувство опасности больше, чем шум ливня, раскаты грома и вспышки молнии, служившие ему аккомпанементом. Бет прикусила губу от обиды: кто он такой, чтобы делать подобные намеки, ведь все это время он сам развлекался с другой женщиной, на которой собирался жениться. Она решила перейти в наступление:

— Да, конечно, ты предупреждал, что вернешься. Я ждала и дрожала от страха. Но что же тебя так долго не было?

Будто она и так не знает! Зачем ему было прерывать свою романтическую идиллию с Занной на юге Франции, расставаться с сыном, чтобы разбираться со своей бывшей женой? Она и вправду не могла понять, зачем он вообще приехал? Разве только для того, чтобы пригрозить ей дубинкой!

— Сомневаюсь, что тебя заинтересуют объяснения, — сухо ответил Чарльз, — ты уже показала, сколь скоротечны твои любовь и забота, кроме как к самой себе.

Она окаменела от явной несправедливости этих слов. Небо прорезала яркая вспышка, высветив угрюмые черты его лица. Он сделал шаг вперед, одной рукой отнял у нее чемодан, другой взял ее за руку:

— Пошли. Поговорим в другом месте.

Он находился слишком близко от нее. Гроза на улице вторила буре, разыгравшейся на старой ферме. Путь в темноте через весь дом оказался очень труден для Бет: она ни на минуту не могла отвлечься от мыслей о мужчине, который шел рядом с ней.

Когда она наткнулась на кухонный стол, Чарльз обнял ее за талию и прижал к себе.

Бет чуть не задохнулась от этой близости и инстинктивно прижалась к нему, словно они были части единого целого.

После короткого замешательства он снова повел ее вперед. Она отчетливо слышала частое биение его сердца и тяжелое дыхание. Казалось, он видел в темноте, как кот, несмотря на то что находился в незнакомой обстановке. Когда он приказал ей открыть дверь, ее рука наткнулась прямо на старую дубовую дверь, ведущую во двор.

Свежий, влажный воздух упорядочил ее мысли. Она наконец сообразила задать вопрос, давно вертевшийся в голове:

— Куда мы едем? И зачем? — Зачем забирать ее отсюда, если все формальности могут быть улажены через адвоката? Не собирается же он привезти ее в Южный Парк, куда сразу после развода переедут Занна и Гарри!

Ответ озадачил ее еще больше:

— Ты не знаешь это место. Я нашел его, чтобы мы могли спокойно, без помех уладить все наши дела.

Спорить не о чем. Что она может сказать? Отказаться идти дальше? Это повлечет за собой новую сцену, исполненную скрытого насилия. Ей не хотелось подвергать этому Уильяма. Здесь его дом, а это — ее проблемы.

— Не собираешься возражать? — поинтересовался он. — Ты меня удивляешь. — Он взял ее руку и повел под дождь. — Думаю, ты понимаешь, что нет смысла бежать к Темплтону за помощью. Твой храбрый защитник давно наложил в штаны.

Его насмешка взбесила ее. Он продолжал вести ее через двор, по лужам. Дождь хлестал ей в лицо, платье промокло и прилипло к телу. Кто он такой, чтобы насмехаться над человеком, который его старше? Уильям благороден и добр, он бы никогда не повел себя таким образом с женщиной. Трудно представить себе мужчину, который одобрил бы поведение Чарльза Сэвиджа, его грубость, насмешки и злобные остроты.

Когда они подошли к машине, она не выдержала: сбросив его руку, прокричала:

— Уильям — более мужчина, чем ты. Он…

— Меня это совсем не интересует, — прервал ее он, — полезай в машину.