— Я уже за все ответила. — снова сказала Лида. — Я два раза пыталась родить сама, но у меня не получалось. Потом мы с Игорем пробовали эко. И снова нет. Пять, Ань, пять раз моя беременность замирала на сроке шестнадцать недель. И никто мне не может сказать почему так происходит. — Лида начала шмыгать носом, ведь речь снова зашла о том, что так больно ранит ее сердце. Анна почувствовала переживания сестры и взяла ее за руку. — После пятого выкидыша мы с Игорем разошлись по обоюдному согласию. Только потом я узнала, что у него уже давно была любовница. Не удивительно. Я постоянно жила желанием родить, ходила по врачам, сдавала анализы, обследовалась, а на него у меня времени не было. После каждой неудачной попытки я на несколько месяцев уходила в депрессию, а его для меня словно не существовало. Теперь я хочу пожить одна. Я хотела начать тут жизнь сначала, но рядом с тобой это будет невозможно. Девочку прооперируем, а потом я напишу заявление об уходе.

— Не надо. Не уходи. — поторопилась сказать Анна. — Если тебе так будет лучше, то я могу с тобой не здороваться и не разговаривать. Я могу делать вид, что не знаю тебя. Только не уходи. Я не хочу еще пятнадцать лет тебя не видеть. Слова тебе больше не скажу. Только останься, пожалуйста. — слезно начала умолять ее Анна.

Лида смотрела на сестру. Они обе были подавлены долгим расставанием, но при этом ни та, ни другая не могла так легко забыть о прошлом.

— Аня, это всегда будет стоять между нами. — сказала Лида.

— Но ведь с этим можно жить. Можно попробовать. Возможно, не сейчас, а когда-то потом.

В ординаторскую вошла Татьяна. Лида мгновенно выдернула свою руку из руки Анны и спрятала ее под стол.

— Помешала? — хитро спросила Таня.

— Нет. — сказала Анна.

— Там мама девочки приехала. Оказывается, ее в полиции задержали. Ждет в приемном. — передала женщина.

Лида и Анна одновременно поднялись из-за стола и отправились к посту регистратуры. Там маячила женщина низкого роста, с короткими светлыми волосами в деловом красном костюме. Увидев врачей, она бросилась к ним, требуя объяснить, как себя чувствует ее дочь.

Лида подробно описала ситуацию, и главным вопросом было решение о проведении экстренной операции или ее отложении.

— Делайте операцию! — завизжала женщина.

— В таком случае придется прерывать беременность. — сказала Анна.

— Прерывайте. Она все равно ей не нужна! — в истерике говорила дама.

— Но Маша хочет этого ребенка. — подметила Анна.

— Мало ли чего она хочет! — со злостью сказала женщина. — Она дура маленькая, ей всего семнадцать лет. Не будет лучше, чтобы она осталась парализованной на всю жизнь. Делайте операцию! — приказала она.

Лида протянула женщине бланк согласия на проведение операции и после ее подписания, вместе с Анной они повезли Машу на рентген. Девочка, узнав о решении матери, начала плакать. В плоть до операционной она просила врачей сохранить ребенка, но и Анна, и Лида понимали, что теперь это будет невозможно. Лечение этой пациентки было для них непростым. Ведь они обе знали, что такое терять ребенка, что такое выбирать и что пережить это будет не так легко.

Они вместе вошли в операционную и вышли оттуда только через восемь часов. Лида, не медля ни минуты, вышла на пост регистратуры и сообщила матери девочки, что операция прошла успешно. Скоро девушку переведут в нейрохирургию для дальнейшего лечения. Женщина поблагодарила ее не столько за операцию, сколько за содействие в решении их семейной проблемы. Лида после разговора с ней даже была рада, что дальше этой пациенткой будут заниматься её коллеги. А сама на мгновение испуганно задумалась, неужели и она когда-то была такой жестокой с Анной.

— Домой хочется? — спросила Татьяна, глядя на уставшее лицо Лиды, когда мама пострадавшей ушла.

— Безумно. — подтвердила женщина, прислонившись к посту регистратуры. Она нагнулась, положив локти на стойку и тяжело вздохнула. — Но я на сутках и домой пойду только завтра утром.

В помещение приемного отделения, внимательно оглядывая вокруг себя пробегающих мимо врачей и санитаров с каталками, обнимая мягкого белого котика, вошла Лиза.

— Ух ты, какие люди. — нежно и с улыбкой произнесла Таня, увидев девочку.

— Кто это? — поинтересовалась Лида.

— Дочка нашего главного врача. Ты еще не в курсе что ли? — удивилась Татьяна.

Лида покачала головой.

— Здравствуйте. — подошла девочка к Татьяне. Лида сразу удивилась, насколько яркие голубые глаза у дочери мужчины с аланской внешностью.

— Привет, красавица, ты к папе? — спросила Татьяна, а Лиза утвердительно кивнула. — Его нет пока. Он уехал в министерство на совещание, когда вернется — не знаю.

— Можно я его тут подожду? — попросила девочка.

— Лиз, тут не самое подходящее для тебя место. — намекнула Таня.

— Мне больше некуда пойти. У нас замок в двери сломался, я ее открыть не могу, а папа на звонки не отвечает. — монотонно сказала девочка.

— Ладно. — пожалела ее Таня. — Вот там диванчик. — она указала Лизе на зеленый небольшой кожаный диван, на котором обычно дожидаются известий о пациентах их родственники слева от стойки Татьяны. Оттуда девочка могла меньше видеть пациентов и их ужасные травмы, никому бы не мешалась и ее бы никто не трогал. — Посиди там тихонечко. Никуда не уходи и руками ничего старайся не трогать.

— Спасибо. — сказала Лиза и пошла к тому самому дивану. Пройдя мимо Лиды, она оглянула женщину с ног до головы, но не выдала никаких эмоций.

Лида осторожно наблюдала за девочкой, продолжая стоять возле поста, облокотившись на стойку. Лиза забилась в угол дивана, рядом она положила своего белого котика, а из рюкзака достала альбом и пенал с простыми карандашами.

— Может Владимиру Анатольевичу попробовать позвонить? — обратилась Лида к Татьяне. — Сколько девочка тут просидит? Пациенты-то к нам разные попадают.

— Бесполезно это, Лид. — ответила женщина. — Хабаров, когда в министерство уезжает, у него телефон выключен и дозвонится до него невозможно. — развела руками она. — Вот так!

— Может хоть родственникам позвонить? — никак не могла упокоится Лида. — Мама у нее ведь есть.

— Нету. — неожиданно сказала Татьяна. — Удивляешь ты меня, Ведерникова. Столько времени уже работаешь, а ничего не знаешь?! — словно упрекнула сказала женщина. Лида уже с любопытством стала смотреть на Таню в ожидании подробностей. Коллега поджала губы, мельком взглянула на девочку, чтобы убедится, что она не слушает и шепотом заговорила. — Владимир Анатольевич давно в прошлом был женат. Это его дочка от первого брака. Уж по каким причинам, не знаю, но они развелись почти сразу после свадьбы. Год назад его жена, мама девочки, умерла. Владимир съездил, дочь забрал, воспитывает теперь сам.

Такие подробности из личной жизни главного врача поразили Лиду. Ей сразу стало жалко девочку. Она не представляла, насколько тяжело может быть ребенку, который потерял в таком раннем возрасте маму. Лида была ужасно поражена и при этом искренне радовалась тому, что ей не удалось испытать такие чувства. Женщина теперь поняла, почему девочка казалась такой неприветливой, грустной и погруженной в какой-то свой мир — мир искусства. Бумага, карандаш и краски помогали Лизе облегчать свою депрессию и не держать глубоко в себе все переживания. Кто-то в таких ситуациях пишет стихи, музыку или книги, а Лиза рисует свои эмоции и чувства на бумаге.

Раздался громкий звонок стационарного телефона. Татьяна поспешила ответить в своей строгой манере:

— Приемная, слушаю. Везите. — а потом положила трубку и обратилась к Лиде. — Везут ДТП. Возьмешь?

— А у меня разве есть выбор? — обессиленно сказала Лида.

Следом в маятниковых дверях показалась заведующая отделением. Женщина вошла в больницу с горделивой осанкой, её светлые волосы завитые в пышные пряди казались невесомыми. Она шла уверенной походкой на высоких каблуках переступая с пяти на носок. На Елене красовалось дизайнерское платье, которое она привезла из Москвы, а в руках итальянская сумка из натуральной кожи. С первых дней работы женщина заметно отличалась от своего коллектива элегантность и роскошью.