— Дай, — Арталион требовательно протянул ладонь. Голос прозвучал сипло, точно ему вдруг стало тяжело не то что говорить, а даже дышать. Илани взглянула в глаза старшего товарища и вздрогнула — ярко-зеленые, они горели таким лихорадочным огнем, что девушка на миг испугалась. Она и без того не собиралась отказываться от выполнения просьбы, но теперь так поспешно положила камень в раскрытую ладонь, что показалось, будто он жжет ей пальцы. Еще страннее было услышать тихий-тихий, едва различимый разочарованный вздох Арталиона — и Илани не выдержала:

— Ты все-таки кого-то знал здесь, так?

— Никого живого, — мрачно и непонятно ответил Арталион, разглядывая невредимую Слезу Иши. — Единственная уцелевшая душа, надо же. Это не сам Йандир, нет. Кто-то… кто-то важный для него? Вероятно, мы никогда и не узнаем. Если камень переживет путешествие с нами, вряд ли спящая душа сможет поделиться тайной гибели корабля.

Потом Арталион обвел взглядом свой отряд и ворчливо уточнил:

— Ну что вы на меня уставились, точно я сам — призрак? Никаких историй посреди развалин, никаких вопросов до возвращения на нашего «Покорителя Солнц», это понятно? Осматриваем оставшееся, если не находим ничего важного — уходим. Одна душа — уже лучше, чем ничего, так?

— Так, — нестройно отозвались странники.

— Никаких вопросов и историй. Не здесь, — строго напомнил он.

— А потом ты скажешь, что ничего и не было, — возмутилась вдруг Илани. — Так всегда обычно и бывает! Отшутишься или отмолчишься.

Арталион вздохнул, повернулся к настырной соратнице, скинул капюшон и с силой потер пальцами переносицу, после этого проведя по линиям темной татуировки над бровью. Отдал камень Эарнилю, и тот бережно спрятал спасенное сокровище в поясную сумку.

— Посмотри на меня как следует, дитя, — Арталион не стал одергивать Илани, к удивлению остальных. — Ты же знаешь, что я как минимум вдвое старше тебя и родился далеко от благословенных куполов рукотворного мира — любого из. Но однажды я побывал именно на этом — принес сюда больше дюжины Слез Иши, укрывающих эльдарские души. И камни стали частью Святилища этого корабля. Здесь я никого толком не знал — из живых, повторяю. Но помнил имена всех, чьи души были в тех камнях. Как ты думаешь, мне было интересно узнать, что с ним стало?

— Я не… — Иланитэль поднесла ладонь ко рту, охнув. — Прости, пожалуйста! Я не знала!

— Многие знания — многие скорби, — сухо ответил Арталион.

И резко отвернулся, увидев, как глаза Илани блеснули подступающими слезами. Он ненавидел, когда его жалеют. До сих пор не выносил.

Эарниль только сумрачно вздохнул, покачал головой и ускорил шаг. Догнал друга, удостоверился, что тот не отмахнется от него чисто рефлекторно — и стиснул его локоть.

— Все-таки нрав у тебя никогда не был легким, — заметил он.

— Я предупреждал, — Арталион чуть дернул уголком губ: сошло за намек на слабую улыбку.

— А мне как было плевать, так и до сих пор плевать, — Эарниль пожал плечами. — Что скажешь?

— Что ты придурок. Я тебе не наставник, Эар. Ты не намного моложе меня, а то, что моя группа тебя вытащила тогда из пиратского плена — ну, знаешь, кроме тебя там было довольно много народу. Я не понимаю, почему ты считаешь, что все еще что-то мне должен. Ты не должен.

— Я знаю, знаю. Ты не злишься?

— Я… что? Злюсь? Нет, Эар. Это слово тут не подходит. Я не злюсь. На кого-то из наших тем более, поверь. Утешай лучше Илани — девчонка получила ответ, который ей оказался не по силам.

— А вот это ты зря. Очень даже по силам, — возразил Эарниль.

— Время покажет, — Арталион отцепил руку Эарниля от своего локтя и остановился.

Эарниль хотел еще что-то сказать, но передумал — сообразил, что смысла в этом сейчас будет совсем немного. Сложно слушать какие-то умные слова, когда тебе по-настоящему тяжело на душе — а уж говорить их и того сложнее.

Эарниль был достаточно опытным и зрелым странником, чтобы открыто признаться себе — да, еще немного, и он готов был бы сказать, что этим пыльным, горьким воздухом ему больно даже дышать после увиденного в Святилище. Вряд ли кому-то из его соратников сейчас легче. Уж точно не Арталиону, во всяком случае.

Двое старших разведчиков дождались остальных и двинулись к кораблю. «Покоритель Солнц» покидал овеянную ржавыми ветрами планету — но вряд ли когда-то шестеро странников забудут увиденное здесь. Время проходит — но оно никогда не стирает до конца самые сложные и важные переживания, это было так же верно, как и то, что солнце дарит свет, а ночью темно.

Странники, вернувшиеся на борт, сбросившие пыльные плащи и развесившие снаряжение на положенные места, расположились на отдых. Вкушали короткую трапезу все вместе, но проходила она, по обыкновению, в тишине. Илани снова попробовала заговорить про погибший корабль, но Арталион только отрицательно мотнул головой, добавив:

— Я уже ответил. Ты предпочла быстрый ответ, но немедленно. Это было очень давно, все, что я могу добавить.

— Но ты же не был всю жизнь странником!

— Нет, конечно, не был, — усмехнулся Арталион и отбросил от лица длинные темные пряди. — Я много кем побывал, это правда. Но я не настроен про это болтать, уж извини.

— Арталион… — Отстань от него, — буркнул Эарниль, до того не вмешивавшийся. — Просто отстань — бывает же, что кто-то не хочет говорить?

— В точку, — невозмутимо подытожил Арталион — а после просто отправился к себе в каюту.

Почему-то в памяти его всколыхнулось давнее, казалось, уже совсем забытое время — точно так же его друзья препираются меж собой, а он только отмалчивается… правда, тогда он не то что бы не хотел — не мог ответить внятно. Это было давно. Арталион был предельно честен, когда сказал Илани, что родился не на мире-корабле.

— Арталион! Да ответь уже, дракон тебя заешь!

— Отстань от него, Мори. Что тебе нужно?

— Понять, живой он или нет… Арталион! Да ответь ты!

А он бы и рад был ответить, но даже дышать было больно. Воздух с хрипом втягивался в легкие, в голове мутилось от боли, а тело налилось неподъемной каменной тяжестью. Раны нестерпимо горели. И было почему-то холодно. «Крови потерял много, ага. Вот и холодно» — отстраненно заметил про себя драконий рыцарь, которого снова окликнули по имени. Два голоса — Морваэн и Лиранар, драконья всадница и стрелок.

— Да живой, живой, не видишь, что ли — дышит, значит живой. Вон присмотрись, грудная пластина доспеха поднимается.

— Не вижу, — огрызнулась Морваэн. — Это не доспехи, а крошево, Лиранар. Что я, по-твоему, должна рассмотреть? Арталион, драконова кровь, отзовись уже!

— Живой, отстань. Вы от меня… кхах… так просто не отделаетесь, — хрипло проворчал раненый.

Морваэн отозвалась восторженным восклицанием, Лиранар — хмыканьем. По тому, как поверхность, на которой Арталион лежал, неровно покачивалась, он сообразил — его куда-то несут боевые товарищи. Последнее, что он помнил — удар противника, после которого резко потемнело в глазах и из легких выбило весь воздух. Но вокруг тогда еще кипел бой, во всю — экзодитские миры не самое тихое место, даже если со стороны кажется иначе.

Он сам одно время считал подобным же образом — но это было давно. Рейды комморритов, атаки инородцев, да даже короткие, но обычно довольно жестокие стычки между воинами разных городов — мечу, копью и винтовке некогда скучать на оружейной стойке, если ты драконий всадник. В этот раз, например, на них напали пираты. Наверное, просто походя, без особого плана, просто не удержавшись, чтобы не пощипать подвернувшийся на пути мир — они не слишком тщательно грабили, ограничились бы вообще одной деревушкой, если бы та не послала зов о помощи.

Арталион неловко двинулся, и резкая боль снова прошила грудь. Хотел было спросить — отбили ли нападение и чем все кончилось, но не успел — сознание снова ускользало, и уже словно через густую туманную пелену он слышал обрывки фраз: