Риалейн вывернулась из-под очередной атаки — поздно сообразив, что это была обманка, финт — и когда инерция движения уже потянула ее ровно туда, куда и требовалось Лаэтрису, не смогла снова увернуться от скользящего удара. Шлем сорвало с головы, Риалейн вынужденно шагнула еще раз назад — и уткнулась спиной в стену. В этот же миг лезвие меча Лаэтриса оказалось у ее шеи, легкое дразняще-опасное касание — через темную плотную ткань, закрывающую горло, она могла ощутить покалывание разрядов силового поля клинка.

— Остроумно, — повторил архонт. — Но не слишком дальновидно. Время сдаваться, леди.

Взгляд его впился в ее лицо, не давая ни малейшей возможности увернуться. Меч чуть двинулся вверх — и Риалейн инстинктивно приподнялась на цыпочки, стараясь увеличить расстояние между собой и безжалостным лезвием. Потянулась было за кинжалом на поясе — самое время вогнать его в открытое плечо противника, не дав ему воспользоваться преимуществом — но он перехватил ее руку в локте, потом всем весом своего тела вжал Риалейн в стену и, не отводя взгляда, повторил:

— Время сдаться, — и добавил со странным выражением: — Ни одного больше фокуса в рукаве, моя леди. Ни одного сюрприза.

— А вы достойный противник, архонт Лаэтрис. Я признаю вашу победу, — Риалейн разжала руки и клинок ее со звоном упал на каменные плиты. Она явно постаралась, чтобы голос звучал как можно более холодно, но азартная дрожь сражения никуда не делась — губы ее ярко горели, глаза сияли, как у охотящейся лировой кошки, и голос пронизала легкая хрипотца. — Самое время мне перед вами извиняться, так?

— Не совсем. Извинения можно сделать и не публичными — в конце концов, из уважения перед нашим общим родовым именем. Зато вот вторая часть уговора…

— Ваш каприз? — с вызовом уточнила девушка.

— Верно, — Лаэтрис медленно опустил клинок. На секунду отвел взгляд, точно раздумывая, что бы такое попросить. Сперва он собирался потребовать выложить, что же за интриги плела Риалейн за его спиной — но вдруг его обуяла какая-то совершенно необъяснимая прихоть. В конце концов, вытянуть все, что она скрывала, он сможет и после. И он, отшвырнув оружие, обеими ладонями обхватил ее лицо и впился в яркие губы жадным, напористым поцелуем, больше похожим на укус. Она в первый момент протестующе дернулась, вскинула руку — и вцепилась тонкими пальцами в лишенное брони плечо, еще сильнее заставив кровоточить порез, терзая свежую рану явно нарочно. А потом неожиданно ответила — так же яростно, как и сражалась; соленый привкус крови на губах послужил острой, яркой пряностью, оттеняющей ощущения.

— Этого будет довольно, — отстранившись наконец, заключил Лаэтрис. — Выслушаю извинения, моя леди, когда соизволите. Не затягивайте с объяснениями — у меня есть к вам вопросы и помимо этого.

После чего с абсолютно нечитаемой улыбкой развернулся и направился прочь, под шелест восторженных — и завистливых — голосов.

Шаги инкубов отдавались от стен коридора — при желании выученики храма Архры могли двигаться бесшумно даже в гулких сводах древних построек, но сейчас нужды в этом не было.

Риалейн старалась не отставать от размашистого шага — впереди шествовал Каэд, позади тенью следовала Нилия. И если присутствие Нилии ободряло, то холодно-молчаливый Каэд действовал Риалейн на нервы. Она прекрасно понимала, что этот инкуб — лишь продолжение воли самого Лаэтриса, но все равно от него тянуло ледяной угрозой. Постоянно. Великолепная охрана, вынужденно признала для себя Риалейн. Гораздо эффектнее даже змееподобных сслитов, которых часто нанимали другие архонты — Лаэтрис, кажется, попросту брезговал чешуйчатыми наемниками, а инкубами хоть и не удивить никого, но и лучших из лучших среди них видно издалека. Риалейн спросила было, куда это ее ведут, но Каэд только коротко бросил: архонт указал место для встречи, велел проводить вас туда, и раз уж вы пожелали беседовать с правителем, так идите.

— Одна из самых старых галерей дворца дома Лаэтрис. Старая, почти заброшенная — тут редко прогуливается кто бы то ни было, — раздался негромкий голос впереди. — Кроме меня.

Коридор закончился, превратившись в галерею вдоль наружной стены дворца. Лаэтрис стоял у края галереи: открытые проемы и виражные вставки в причудливой череде, и длинная анфилада колонн впереди. С галереи открывался вид на сад — самые глухие его уголки.

Риалейн подошла ближе, встала рядом. Дорожки сада внизу, усыпанные чуть светящимися лиловыми камешками, красиво контрастировали с темной зеленью редких растений и хищными темно-красными цветами.

— Чудесное место для уединения. Хоть здесь, хоть там, — архонт чуть кивнул в сторону открывающегося вида. — Как считаете, леди?

— Так вы за мной следили? — Риалейн вспыхнула, подобно живому огню: жаркому и нетерпеливому. — Когда я думала, что никто меня не видит, там, в этом саду?!

О, с каким наслаждением Лаэтрис рассматривал все признаки захлестнувших собеседницу эмоций! Она приметила плотоядный взблеск в его глазах прежде, чем сумела обуздать свое возмущение. Архонт самодовольно усмехнулся, не отводя взгляда. Пару секунд продлилось молчание, потом Риалейн неожиданно рассмеялась:

— И я была бы разочарована в вас, мой архонт, если бы оказалось иначе.

Смех ее был бархатистым, довольно низким и глубоким — и отчего-то ни капли не натянутым, а абсолютно свободным и искренним. Потом Риалейн вдруг посерьезнела:

— И, видимо, раз уж я проиграла в поединке, моя честь велит объясниться перед вами, — она медленно склонилась в вежливом поклоне. — Клянусь, что не имела в мыслях оспаривать…

Архонт нетерпеливо взмахнул рукой, прерывая ее и разом сменив тон на куда как менее церемонный:

— Мне нужны не полные формальности слова, Риалейн. Единственное, что я даже не прошу — я требую! — объясниться в том, что все это значило. Открытое недовольство отданным приказом, нарочито раздутое противостояние с моим двором, да и вся манера держаться как в осажденной крепости — это наводит на мысли. Множество самых разных мыслей.

Риалейн ничего не ответила, словно ожидая продолжения.

— Ты наполнена тайнами и сюрпризами, как заряд осколочной винтовки — ядом, Риалейн Лаэтрис, — проговорил архонт медленно. — Я не мог понять, что тобой движет с того момента, как ты ступила на причалы Темного Города. На причалы моего шпиля. И каких сюрпризов от тебя ждать — ты не была похожа на ту, кто молча смирится со второй ролью, навязанной тебе всем, что происходило вокруг Илимниса. А я был — и остаюсь — уверен: среди илимнисийцев есть предатель. Все еще есть — это лишь пешки пошли на эшафот, но остался кто-то, кто ими командовал.

— Лорд Вэлит — пешка? — наигранно хмыкнула Риалейн. — Он был командующим основными оборонительными войсками при госпоже Гвайренвен, когда началось вторжение…

— А кто еще! Этому олуху не хватило бы соображения даже чтобы обмануть собственную куртизанку, вздумай она его отравить, — Лаэтрис неприятно ухмыльнулся. — Пока что я вижу лишь двух илимнисийцев, кому хватило бы ума и дерзости на подобное.

Риалейн молча кивнула. Ее глаза разгорались все ярче, но она почему-то не спешила оправдаться.

Архонт помедлил еще всего одно мгновение — и как и в недавнем поединке, одним точным шагом нанес сокрушающий, не дающий возможности отступить удар:

— Ни одного больше фокуса в рукаве. И поэтому отвечай же: тот тайник среди хищноцветной лианы — что в нем?

Риалейн чуть вздрогнула и поглядела прямо в глаза архонту:

— Выходит, я все-таки была права — вы мне не доверяете, ни капли. Я отвечу на вопрос о шкатулке, отвечу — у меня нет другого выхода. Но эта подстроенная вами же атака на шпиль…

— Что? Подстроенная? — Лаэтрис недоуменно качнул головой.

Риалейн, казалось, немного растерялась, но с вызовом подняла подбородок:

— Эта группа, что устроили нападение… у них была ваша разрешающая печать. Вы мне велели пропускать тех, кто ее предъявит, но они отказались что бы то ни было предъявить — и сразу бросились в атаку.