Об их приходе сразу стало известно, о них заговорили на улицах поселка. Навстречу вышли служащие компании, одетые в странные костюмы и несшие какие-то непонятные инструменты и приспособления. Когда новость дошла до администрации, из ее здания вышел представитель корпорации и с довольным видом зашагал навстречу прибывшим. Он приветственно поднял руку, но Исмаилу его улыбка показалась масленой и неприятной.

Эльхайим обменялся с чужестранцем крепким рукопожатием.

– Мы доставили еще одну партию, и вы можете купить ее – если, конечно, цена осталась прежней.

– Меланж нисколько не утратил своей ценности, а все удовольствия нашего города в вашем распоряжении, если вы хотите ими воспользоваться.

Люди Эльхайима шумно выразили свою радость. Исмаил только прищурил глаза, но ничего не сказал. Он неохотно снял с плеч мешок со специей и небрежно бросил его в пыль у своих ног, словно это был ничего не стоящий мусор.

Представитель «ВенКи» весело подозвал носильщиков, чтобы они освободили прибывших от ноши, отнесли специю на склад, где ее предстояло рассортировать, взвесить и расплатиться.

Когда искусственные огни разгорелись ярче, рассеивая ночной мрак, по ушам Исмаила ударили звуки сиплой чуждой музыки. Эльхайим и его люди дали себе волю, тратя деньги, вырученные от продажи специи. Они во все глаза смотрели на водянистых танцовщиц с бледной неаппетитной кожей, неумеренно пили меланжевое пиво и вскоре стали неприлично пьяными.

Исмаил не стал принимать участие в общем веселье. Он просто сидел и смотрел на соплеменников, ненавидя каждую проведенную здесь минуту и всей душой желая только одного – скорее вернуться домой, в тихую и надежную пустыню.

Окруженный со всех сторон гниющими заживо телами, слыша мучительные стоны и видя жалобные выражения искаженных страданием лиц, Эразм прилежно, с одинаковым старанием, записывал результаты наблюдений каждого подопытного объекта. Этого требовала научная точность и добросовестность. Смертельный РНК-содержащий вирус был почти готов к практическому использованию.

Эразм только что вернулся с очередной встречи со своим коллегой Рекуром Ваном, с которым обсудил оптимальные пути распространения заразы, но результатами встречи робот был не очень доволен – насколько может быть недовольной мыслящая машина, – так как тлулакс постоянно отвлекался и уводил разговор к отращиванию новых конечностей, настаивая на новом проведении эксперимента с конечностями пресмыкающихся. Ван был просто-таки одержим идеей получения новых рук и ног, но у робота были другие приоритеты.

Для того чтобы успокоить Рекура, Эразм внимательно осмотрел трансплантат и солгал, несколько приукрасив результат. Правда, на месте культей действительно начали набухать выросты, в которых появилась и костная ткань, хотя скорость этого роста была незначительной. Возможно, сам по себе и этот эксперимент был интересен, но он являлся лишь одним из текущих опытов. Этим утром пришлось увеличить дозу вводимых Вану лекарств, чтобы заставить человека сосредоточиться на важном деле, а не на мелких личных неприятностях.

Надев одну из своих роскошных и пышных – на этот раз синюю – одежд, Эразм переходил из бокса в бокс, храня на флоуметаллическом лице застывшую приятную улыбку. Процент заражения составил около семидесяти, а смертность, как и ожидалось, равнялась сорока трем процентам. Но те, кто выживал, навсегда становились инвалидами из-за поражений сухожилий, обусловленных все тем же ретровирусом.

Некоторые жертвы опыта пытались спрятаться, забиваясь в углы своих грязных вонючих боксов. Другие умоляюще протягивали Эразму руки, в отуманенных болезнью глазах этих людей явственно читалось отчаяние. Возможно, решил робот, эти подопытные объекты страдают делирием и галлюцинациями, также ожидаемыми симптомами инфекции.

Эразм включил и настроил обонятельные сенсоры с тем, чтобы собрать и сравнить разнообразные запахи, плававшие в лаборатории. Он понимал, что это очень важная часть чувственного опыта. Без устали проводя многолетние эксперименты по подбору подходящих штаммов вирусов, Эразм теперь мог по праву гордиться достигнутым. Создать болезнь, могущую убить хрупкое биологическое создание, было нетрудно. Весь фокус заключался в том, что эта болезнь должна стремительно распространяться, убивать большой процент заболевших и не поддаваться практически никакому лечению.

Робот и его тлулаксианский коллега начали работу с генетической модификации передающегося воздушно-капельным путем РНК-содержащего вируса, который хотя и был в какой-то степени неустойчив во внешней среде, легко передавался, проникая сквозь неповрежденные слизистые оболочки и открытые раны. После попадания в организм, вирус в отличие от подобных ему микроорганизмов инфицировал печень, быстро там размножался и начинал вырабатывать фермент, превращающий различные гормоны в ядовитые соединения, которые печень была не в состоянии нейтрализовать.

Начальными проявлениями были поражения познавательных способностей, что приводило к иррациональному поведению и открытой агрессии. Словно хретгиры нуждались в усугублении их и без того совершенно хаотичной деятельности!

Поскольку первые симптомы были довольно мягкими, люди не обращали на них внимания и продолжали исполнять свои социальные функции, заражая при этом окружающих. Но как только в организме начинали продуцироваться модифицированные гормоны, болезнь вступала во вторую стадию, стремительную, молниеносную и неостановимую, приводящую к смерти более чем в сорока процентах случаев. После того как в течение нескольких недель погибнет сорок процентов населения Лиги, остальные потерпят неминуемый крах в войне с машинами.

Будет замечательно, если удастся задокументировать такое событие. Пока планеты Лиги будут одна за другой погибать, Эразм надеялся собрать достаточно информации, чтобы потом изучать ее в течение многих столетий, пока Омниус будет заниматься восстановлением Синхронизированных Миров.

Он вошел в следующий сектор с наглухо запечатанным боксом, в котором находились еще пятьдесят подопытных экземпляров. Робот был вполне удовлетворен, видя, что одни из них корчились в предсмертной агонии, а другие уже умерли и лежали, скрючившись, в вонючих лужах рвоты, мочи и экскрементов.

Осматривая больных, Эразм отмечал и регистрировал различные кожные поражения, открытые язвы (причиненные самими больными?), отмечал похудание и обезвоживание. Он внимательно присматривался к трупам, к их неестественным позам, задумавшись о мере мучений, которые жертва испытывала, умирая, и о возможности их количественной оценки. Эразм вовсе не был мстительным, он просто хотел найти эффективное средство, чтобы нанести смертельный удар Лиге. И он сам, и всемирный разум видели только благо в том, чтобы внести машинную упорядоченность в человеческий хаос.

Без сомнения, инфицирующий агент был готов к применению.

Изменив собственной привычке, Эразм сделал шире улыбку на зеркально-серебристом лице. После многочисленных консультаций с Рекуром Ваном Эразм, воспользовавшись своими конструкторскими талантами, создал специальные снаряды для доставки и распространения смертоносного вируса. Это будут контейнеры, которые, сгорая в атмосфере планеты, распылят в ней капсулы с вирусами, а те распространятся по планете, зараженной хретгирами. РНК-содержащий вирус будет неустойчив в атмосфере, но достаточно силен для того, чтобы заразить какую-то часть людей. Дальше эпидемия распространится сама собой.

Занеся в протокол данные о последнем из умерших, Эразм направил свои оптические сенсоры к наблюдательному окошку. Там находилась маленькая комната, откуда он иногда подсматривал за подопытными объектами сквозь тонированное зеркальное стекло. Окно было сконструировано так, чтобы люди с их слабым несовершенным зрением могли видеть в стекле только свои отражения. Робот соответствующим образом настроил сенсоры, чтобы смотреть сквозь пленку, и был поражен, увидев в комнате Гильбертуса Альбанса, наблюдавшего за ним. Как он сумел попасть сюда, в охраняемую зону? Верный ученик и воспитанник улыбнулся роботу, зная, что Эразм видит его.